Чужак. Черный титул (СИ) - Нормаер Константин

— Что это такое? — насторожился Медичи.

В коридоре было узко, и он извлек тонкий стилет, которым было легче защищаться от нападавших.

— Думаю, это происки Дьявола! — ответил Беллармина. — Но главное — не поддаваться панике.

Но слова проводника не успокоили, а наоборот — взволновали кардиналов. Первым не выдержал сухопарый старик с длинной шеей и горбом за спиной.

— Заставьте его прекратить! — рявкнул он.

Беллармини попытался приблизиться к возмутителю спокойствия, но кто-то толкнул его плечом. Призрачный свет, который источала свеча, оборвался. Кардиналы оказались в кромешной темноте.

Мрак наполнился криками отчаянья. Люди оказались совершенно не готовы к такому повороту. Медичи ощутил удар по голове, но отвечать не стал, боясь попасть в кого-нибудь из кардиналов.

Послышался истошный вопль. Кто-то схватил магистра и потащил за собой. Смешались крики и жадное чавканье. Медичи пытался защищаться, только все это было бессмысленно. А потом внезапно все закончилось.

Магистр понял, что лежит на земле, а рука все еще сжимает стилет. Медленно встав на ноги, он оперся о каменный столб, выставив перед собой оружие.

Сделав шаг в сторону, Медичи нащупал рукой полотно и дернул не себя. В глаза ударил свет, показавшийся магистру ослепляющим. Щурясь, он обернулся и вздрогнул от страха. В дальнем углу огромного зала возвышалась горбатая фигура горгульи, которая держала в лапе тощее тело одного из кардиналов. Секунда — и оно исчезло в клыкастой пасти каменного чудовища.

[1] Мф., 7:13–14

Глава 17

Глава 17. Свет

Карета выглядела достаточно скромно — деревянные скамьи, крохотные оконца и лампада, подвешенная на крюк под потолком. Двое мужчин сидели друг напротив друга и молчали. Верный пес инквизитора Вероны выглядел мрачнее тучи.

Низко опустив голову, Кане старался не смотреть на спутника. Лишь изредка поднимал взгляд, чтобы убедиться — дух на месте и никуда не исчез.

Бывший фонарщик выглядел как обычный человек. Только кожа была темнее обычного. Вроде как не мавр и не мул[1], а в полумраке выглядит так, словно иноземец с южных островов.

— Боишься? — обратился к сопровождающему дух.

Кане нахмурился и скривился:

— Тебя?

— Я не настолько глуп, чтобы пугать своим мятежным видом наемного убийцу. Речь о твоем хозяине.

Пес не ответил. Ощущая в руке печать, которая давала власть над мятежным духом, заметно нагрелась. Сильнее сжав кулак, Кане надавил на нее, осознавая, что может сломать её пополам и тогда произойдет непоправимое. Фонарщик лишиться невидимых оков. И наступит конец! Впрочем, в своем безрассудном поступке Кане видел и собственное спасение.

Большой и указательный палец усилили давление, застывший воск стал мягче, податливей. На лице Пса возникла хищная улыбка. Еще чуть-чуть, секунда и печать треснет. И придет долгожданное избавление!

— Не делай этого, — внезапно сказал фонарщик.

Голос, словно отрезвляющий ушат ледяной воды, заставил Кане убрать руку.

— Тебе не нужна свобода? — уточнил он у духа.

— Да, но не такой ценой.

— Я просто сломаю печать, и ты можешь отправляться на небеса или в подземные подвалы, лично мне все равно.

— Иногда самый безобидный поступок приносит больше зла, чем коварная подлость, — произнес фонарщик.

— Я тебя не понимаю, — нахмурился Кане.

— Наш с тобой путь наполнен грехом, но последствия твоего поступка, думаю куда страшнее.

— Ты в этом уверен?

Вместо ответа фонарщик коротко кивнул.

Снаружи послышались крики и требовательный голос дозорного. Возница натянул вожжи и разразился недовольным бурчанием.

Подхватив сумку с подорожными документами, выданными великим инквизиторам сулили им беспрепятственную дорогу до самого Рима.

Промозглая ночь заставила Пса поежиться. У деревянного шлагбаума дежурило двое солдат. Вид хоть и строгий, но расслабленный. Обменялись взглядами. Кане извлек разрешающий документ и протянул его одному из дозорных. Но тот бумагу брать не стал — возможно, был не обучен грамоте, — а кивнул в сторону, на деревянный сруб. На пороге показался офицер. Поправив мундир, он не спеша подошел к карете. Заложив руки за спину, с деловым видом обошел карету по кругу. Недовольно поцокал языком.

Молодой, ретивый, но не из благородных. Но судя по острым чертам лица и залихватскому виду, метит выше, а значит, будет выслуживаться при любом удобном случае, — быстро оценил Кане. Сколько таких вот молодых шавак встречалось на его пути.

— Куда направляетесь? — уточнил офицер, так и не соблаговолив взять подорожную.

— Нас ждут в Ватикане, — коротко ответил Кане.

Офицер наградил его придирчивым взглядом:

— Лично вас?

— Думаю, вам стоит ознакомиться с документами.

— Я задал вопрос, и жду на него ответа. Остальное обождет.

Кане заскрипел зубами, но не стал лезть в бутылку. Слишком наглое поведение офицера было не совсем типичным. Обычно вопросы задавали после проверки и досмотра кареты, а не в начале. Поэтому Кане решил выждать и, не раскрывая карт, узнать: с чем именно связано такое пристальное внимание к его скромной персоне?

— Ждут не меня. А лицо, которое я сопровождаю.

— Пригласите его к нам, — потребовал офицер.

Открыв дверь, Кане слегка приклонил голову, как того требовал церковный этикет. Офицер сделал шаг вперед и остановился. На землю осторожно спустился мужчина средних лет — худое, морщинистое лицо с глубокими ямками на щеках, темные редкие волосы и располагающий к себе взгляд. Был он облачен в рясу, руки скрещены на груди, прижимают небольшой томик библии. Настоящий образчик веры и покорности.

— Есть еще пассажиры? — уточнил офицер.

Кане покачал головой. Только кто же здесь верил на слово?

К карете приблизился дозорный, заглянул внутрь, произвел беглый осмотр и вернулся к руководству с коротким докладом.

На лице пса возникла едва уловимая улыбка. Но офицер заметил и поспешил приструнить наглеца.

— Веселитесь? Что ж скоро мы поменяемся с вами местами, — заявил он.

Кане не стал отвечать. До столицы отсюда еще очень далеко. А стало быть, здесь, этот напыщенный юнице в офицерском обмундировании царь и Бог, да сгноят его черти в отхожей яме.

— Представьтесь кто вы и откуда? А заодно поясните нам: с какой целью направляетесь в Ватикан, мессер? — обратился к священнику офицер.

Мужчина внимательно выслушал военного и коротко ответил:

— Бумаги, с которыми вы отказались ознакомиться содержат всю необходимую информацию.

Лицо офицера потемнело от злости. Он протянул руку и буквально вырвал подорожную, сорвал печать и бегло пробежался по тексту.

— Допустим, — задумчиво пробурчал себе под нос офицер. Затем оторвался от бумаги и внимательно уставился на священника: — Но здесь ничего не сказано о цели ваше визита.

— Об этом я сообщу лично викарию или личного секретарю Его святейшества, но не вам.

Кане удовлетворенно кивнул. Фонарщик, чей дух сдерживался красной печатью оков, отыгрывал свою роль просто великолепно. За свою долгую жизнь Пес повидал достаточно священнослужителей — праведных и греховных, лживых и лукавых, глядя на которых можно было с легкостью усомниться в их принадлежности к церкви. Но еретик, умерший от рук Вероны был великолепен в своем праведном образе.

— Хотите вы того или нет, только вам придется ответить на мои вопросы, — сказал офицер, и протянул Кане подорожную.

В последнюю секунду, когда Пес собирался забрать документ, дозорный одернул руку.

— Не так быстро, — на лице офицера возникла самодовольная улыбка. — Мне необходимо получить еще несколько ответов.

Кане скривился, его терпение было на исходе:

— Извольте задать ваши вопросы!

— О нет, вам придется держать ответ не передо мной. — Обернувшись, офицер указал на деревянный сруб, из которого медленным шагом вышел человек в белой сутане с эмблемами красного креста на плече и груди. Адепт ордена Привратников приблизился к карете и снял скрывающий его лицо капюшон.