Дитя для двух королей (СИ) - Олешкевич Надежда "AlicKa"

Откуда это? Почему рядом с ним все иначе, особенно? Мне очень нравился Давир, мои ощущения рядом с ним, чувство безопасности. А тут… стихия, ураган, необузданное желание, непреодолимое влечение.

И ведь злилась. Негодовала по поводу недосказанности, некой лжи, из-за слов гадких, которыми он назвал наш «процесс соития».

– Поехали, сладкая, – тихо, с обещанием, от которого во рту почему-то скопилась слюна.

Сглотнуть бы, но не сгладывалось. Потому что рядом, близко, почти у самых губ. Как напоминание, приказ, подчинение. Совращение!

Меня выдернули из рук Аделара, и я не сразу очнулась. Моргнула растерянно, сбрасывая морок, в непонимании посмотрела на полыхающего яростью Давира и моментально бросилась к нему в объятья. Потому что надо, иначе не поймет. Чтобы успокоить, дать понять, что ничего не поменялось. Его леди, только его. Трепетная и жаждущая внимания, заботы, нежности. Шлюшкой я была для другого человека.

Глава 16

Аделар прожигал меня взглядом. Сжимал кулаки. Вроде улыбался, но получалось у него слишком хищно.

В ответ я просто молчала. Поглядывала в окно, за которым постепенно сменялись виды, поглаживала своего маленького линая – не захотела с ним расставаться.

– Сними, – указал мужчина на кольцо, затем на ногу, где под многослойным платьем скрывалась цепочка на щиколотке.

– Нет.

– Хочешь, чтобы сделал это сам?

– Я не сниму, это подарок. Я вправе носить то, что захочу.

– Ты вправе носить то, что я разрешу, уясни раз и навсегда. Мне не нравятся эти побрякушки.

Одарив его хмурым взглядом, я сдернула с большого пальца кольцо, потянулась к ноге, чтобы убрать и второе украшение.

– Выбрось.

– Нет! – ответила резко и спрятала все в мешочке на поясе, где хранились последние брусочки от монахинь.

– Не зли меня… Талья. Или Наталья, как правильнее?

– Сами решите, как для вас будет правильнее.

Он зарычал глухо, скривил губы. Пересел ко мне и дернул за шею на себя.

– Отчего непослушная такая? Храбрости набралась у этого скота? Думаешь, мне сложно привести свои слова в исполнение? – прошипел мужчина, крепко удерживая меня. – Ты не сможешь мне противостоять. Ты даже в камере поддалась, а там была без метки.

Я дернулась назад, но не смогла высвободиться. Так и осталась сидеть в неудобном положении, глядя на мужчину снизу вверх, ощущая его ярость каждой клеточкой тела.

– Самоуверенная шлюшка. Я ведь добьюсь своего, запомни это. Могу начать прямо сейчас, – его рука уже легла на мою ногу, заскользила вверх по бедру, через несколько слоев ткань дотронулась до сокровенного. Ощутимо, жестко. Как предупреждение.

– Мешать не стану, – перестала я упираться ему в плечи. – Трахайте!

И так резко это прозвучало, что сам правитель дернулся назад и даже отпустил меня.

– Только сначала ответьте вот на какой вопрос: кто я для вас?

– Еще спрашиваешь? Кажется, я четко дал понять и много раз. Грязная, грязная шлюшка, которую я буду долго и жестко иметь.

Злился… Снова говорил гадости, оскорблял, будто чувствовал себя беспомощным. И все после моего прощального поцелуя с Давиром.

– Трахать, иметь – неприятные слова.

– Зато в полной мере выражают истину, – вытер он уголок своего рта и ухмыльнулся. – Правда, шлюшка моя?

– Метку снять можно?

– Даже не думай! – процедил, вновь притянув меня к себе. Заставив выгнуться в пояснице, прижал к груди, показал, насколько беспомощна. А я и не сопротивлялась. Хотела выяснить одну важную вещь для себя. – Ты моя. Навсегда! Ясно?!

– Но шлюха – это временно. Приходящее и уходящее, недолговечное.

– Как раз то, что мне нужно. Арис другого не позволяет. Ни одна женщина не в состоянии выдержать мой напор, мою силу. Они заражаются похотью, но сами не понимают, что сгорят рядом, сломаются.

– А я? Меня тоже хотите сломать?

Долгий взгляд. Глубокая задумчивость. Он словно сам искал для себя ответы или просто не хотел говорить вслух, ведь тогда все станет ощутимым, материальным, не таким легким, что ли.

– Ты особенная. Ты выдержишь, как показала практика.

– Но все же временная?

Он мотнул головой, словно не понимая.

– Вы сами называете меня шлюхой, показывая, что скоро наиграетесь и бросите, потому что шлюх возле себя не держат. Да, ситуация вышла особенная, но все же. Уже готовитесь отпустить? Оскорбляете, сами отталкиваете, чтобы потом вспоминать меня, как нечто мимолетное и незатейливое? Нет, я не рассчитываю ни на что, но просто пытаюсь понять. «Шлюха» и «моя навсегда» несовместимы! Выберите что-то одно, повелитель.

– Мой…

– Что?

– Мой повелитель!

– Мой, – повторила томно, именно так, как ему хотелось. Да и мне тоже, ведь кто откажется от подобного мужчины?

Хотя, если подумать, то любая нормальная женщина. Потому что уже есть Давир, а здесь… мрак, мрак, мрак! Жестокость, головокружительная страсть, необузданное влечение. Секс, с которым ничто не сравнится. И густая, всеобъемлющая тьма, поражающая его душу.

– Я не спала с Давиром… – призналась почему-то. Мне показалось, что это было для Аделара важно. – После возвращения он не притронулся ко мне.

– Собственными глазами видел, как именно он к тебе не притронулся. Цепочка на ноге, твой взгляд. Ты выбрала, признайся, – последнее прозвучало глухо, нервно, с легким хрипом.

И взгляд источал волнение.

– Выбрала уже, сладкая?

– Уже сладкая, не шлюха?

– Выбрала или нет?!

– Выбрала, – произнесла решительно. – Кажется, я уже говорила это, при вас. Мне нужно спасти сестру, остальное не важно.

– А потом?

– Не уверена, что у нас будет «потом». Монахини утверждали, что хорошо хранят свои тайны, и я склонна им верить, раз уж два правителя Элиона ни разу не слышали ни о завесе, ни о пространственном тоннеле.

Аделар откинулся на спинку, прикрыл глаза. Сложно… Мне тоже было нелегко, однако я как-то держалась. Один факт, что я совсем недавно жила своей налаженной жизнью, а теперь превратилась в распутную девку, прыгающую в кровать то одного, то второго мужчины, говорило обо мне многое. И ведь еще монахини, ребенок…

Рука переместилась на живот, внутри все заиграло искорками от мысли, что у меня будет малыш. Я вздрогнула, когда поверх легла чужая ладонь, посмотрела на Аделара.

– Выживет, даже не сомневайся, – обнадеживающе произнес он и уже совсем мягко притянул меня к себе.

Положил мою голову к себе на плечо, приобнял. Линай словно почувствовал, что в экипаже воцарился мир, перестал вжиматься в стену и вернулся на мои колени.

– Ия-ха! – многозначительно изрек и спрятал нос под моими пальцами. – Ийя. Я-я-я.

– Болбатун, – хохотнул Аделан, на что получил грозный взгляд черных бусинок.

– И-и, – выдал зверек и снова спрятался под моей ладонью.

– Зачем он тебе?

Линай потоптался задними лапами, укладывая свою попку. Обнял себя пушистым хвостом.

– Люблю милоту. Мне он нравится. Забавный.

– Он подарил?

Я дернулась, испугавшись, что прикажет его тоже выбросить, но мужчина вернул мою голову на место и тяжело вздохнул.

Так и ехали. Долго, молчаливо. С нелегкими мыслями о будущем и сложившейся ситуации в целом. С мягким зверьком на коленях и чужой ладонью на животе.

Казалось, Аделар так успокаивал себя и меня. Словно говорил, что все получится, не надо бояться. Заставлял верить в лучшее, в возможность исполнить мечту и стать мамой маленького мальчика, который будет беззубо улыбаться и любить меня сверх меры. Потому я буду любить его не меньше.

Ближе к границе погода испортилась, полил сильный дождь. Стало влажно, зябко. Аделар кутал меня в плед, согревал свои телом, служил подушкой, потому как я большую часть времени спала.

Мы больше не ругались. Не было намеков на близость. И грязных словечек – тоже. Зато присутствовало приятное умиротворение, когда буря улеглась и каждый новый вдох вызывал улыбку.