Отбор. Пламя в твоей крови (СИ) - Янчевская Анжелика

В зале повисла мёртвая тишина. Покидает Отбор. Не просто теряет баллы, а выбывает окончательно. Ставки были высоки как никогда.

Леди Вейрис взяла свиток.

— Первая пара: леди Калира против леди Венеры.

Венера побледнела как полотно, её глаза наполнились ужасом. Сражаться против Калиры, которую она считала подругой? Калира тоже выглядела растерянной. Они обе были не из тех, кто жаждал битвы.

— Вторая пара: леди Нарис против леди Лиры.

Нарис осталась совершенно невозмутимой. А вот Лира, рыжеволосая приспешница Сафиры, бросила на неё злобный, самоуверенный взгляд.

— Третья пара… — леди Вейрис сделала паузу, и я почувствовала, как внутри всё похолодело. — Леди Сафира против леди Эльвии.

Конечно. Это не мог быть случайный жребий. Это была постановка. Самое ожидаемое, самое жестокое зрелище они оставили на финал. По залу пронёсся взволнованный гул. Сафира одарила меня медленной, хищной улыбкой. Она получила то, чего хотела.

В тот же день, после обеда, слуга доставил в мои покои огромную, обитую алым бархатом коробку. Лиара ахнула, увидев её. Я же почувствовала, как внутри всё сжалось от дурного предчувствия. Внутри, на подушке из чёрного шёлка, лежало ожерелье. Оно было баснословно дорогим — массивные, грубо обработанные рубины, размером с голубиное яйцо, были соединены толстыми, витыми золотыми цепями. Оно было вульгарным, кричащим, безвкусным и таким тяжёлым, что могло бы, наверное, сломать мне шею. Это был не дар женщине. Это было клеймо. Демонстрация богатства и власти, словно он говорил: «Я могу купить тебя, и цена твоя — вот эта гора камней и металла. Носи мою метку».

Меня передёрнуло от отвращения. Я взяла лист пергамента и самым ровным почерком, на какой была способна, вывела: «Благодарю за внимание, Ваше Высочество, но я не привыкла носить столь тяжёлые украшения. Уверена, найдётся та, что оценит их по достоинству». И велела Лиаре немедленно вернуть коробку в покои принца.

На следующий день он «случайно» встретил меня в одной из галерей, когда я шла из библиотеки. Он словно вырос из-за мраморной статуи, преграждая мне путь.

— Леди Эльвия, — его голос, бархатный и насмешливый, заставил меня замереть. — Выглядите задумчивой. Неужели древние фолианты утомили вас больше, чем Лес Забытых Троп?

— Знания требуют не меньшей выносливости, чем физические испытания, Ваше Высочество, — ответила я, приседая в безупречном, хотя и холодном реверансе.

— Весьма мудрое замечание, — он медленно обошёл меня, разглядывая, как коллекционер редкое, но непокорное насекомое. — Как и ваше решение вернуть мой скромный дар. Некоторые могли бы счесть это оскорблением. Но я… я нахожу это забавным. Вы играете в неприступность? Это довольно избитая тактика, леди. Хотя в вашем исполнении она приобретает… пикантный оттенок.

— Я не играю, Ваше Высочество, — отрезала я, глядя ему прямо в глаза. Я больше не боялась его взгляда. После того, что было в его покоях, бояться было уже нечего. — Я просто не принимаю подарков, которые мне не по душе.

— Ах, вот как? — его глаза опасно сверкнули, в них плеснулся сине-золотой огонь. — Тогда мне придётся приложить больше усилий, чтобы узнать ваш вкус. Возможно, вам больше придутся по душе не холодные камни, а… более личные знаки внимания.

От двусмысленности его намёка кровь бросилась мне в лицо, но я заставила себя выдержать его взгляд. Он наслаждался моим смущением, моей злостью. Его целью было не соблазнить, а сломить, заставить меня признать его власть. Каждый его взгляд, каждое слово было частью этой жестокой игры. Я развернулась и пошла прочь, не сказав больше ни слова, чувствуя его тяжёлый, прожигающий взгляд на своей спине.

Вечером того же дня, измученная его вниманием, я сбежала в тренировочный зал. Отчаяние и злость требовали выхода, и я направила их все на освоение своей силы. Я стояла в центре зала, закрыв глаза, и пыталась найти своё «ядро холода» среди бури эмоций.

— Вы прогрессируете.

Я вздрогнула и резко обернулась. В полутёмном проходе, освещённом лишь одним магическим шаром, стоял Дарин. Один. Он сменил официальный наряд на простую тренировочную одежду из тёмной кожи, и это делало его ближе, доступнее.

— Лорд Дарин, — выдохнула я, чувствуя, как напряжение, державшее меня в тисках весь день, немного спадает. Рядом с ним я могла дышать. — Я не слышала, как вы вошли.

— Вы были слишком увлечены, — он медленно подошёл ближе. В его золотых глазах не было ни разочарования, ни осуждения. Только спокойное, внимательное тепло, которое, казалось, могло растопить любой лёд. — Я пришёл извиниться.

— Извиниться? За что?

— За моего брата. Тариус… он наслаждается властью, и иногда забывает, что его игрушки — живые,с чувствами и гордостью.

От его слов на глаза навернулись слёзы, которые я так старательно сдерживала последние дни. Одна горячая слеза всё-таки скатилась по щеке, и я поспешно смахнула её.

— Я для него развлечение. — прошептала я, и голос предательски дрогнул.

— Мой брат — охотник, — тихо сказал Дарин, подходя ещё ближе. Его голос был низким, успокаивающим. — Он увидел в вас нечто, что не смог сразу понять и подчинить. И это задело его гордость. Его нынешнее преследование — это не ухаживание. Это попытка доказать самому себе, что он может сломить любую волю. Не поддавайтесь на его провокации. Игнорируйте его. Ваше безразличие ранит его сильнее, чем любая дерзость.

Он подошёл к стойке с оружием и взял два лёгких тренировочных меча. Один, с простой гардой, он протянул мне.

— Ваша магия — лёд. Она защитная по своей природе. Но лучшая защита — это умение предвидеть удар и уйти с его пути. Вам нужно научиться не только создавать щиты, но и двигаться.

И он начал меня учить. Не как аристократку, а как воина. Он показывал мне стойки, учил, как правильно держать меч, как переносить вес тела, как дышать. Его прикосновения, когда он поправлял мою руку или разворачивал плечи, были деловыми, но от близости его тела, от его спокойного, глубокого голоса, объясняющего очередной приём, у меня перехватывало дыхание. Он был терпелив, но требователен. Он заставил меня повторять движения снова и снова, пока пот не начал градом катиться по моему лицу, а мышцы не заныли от приятной усталости.

— Вы быстро учитесь, — сказал он, когда я, наконец, смогла отразить его несильный выпад и даже попыталась контратаковать. — В вас есть инстинкт бойца. На завтрашнем испытании… вам это пригодится.

Я замерла, переводя дух и опираясь на меч.

— Не пытайтесь победить её силой. Её пламя мощнее, разрушительнее. Используйте её же силу против неё. Заставьте её вымотать себя, заставьте её злиться ещё сильнее. Ярость делает огонь сильнее, но лишает его точности. А ваш лёд… ваш лёд должен быть холодным, как разум лекаря во время операции. Точечные удары. Контроль. Не над ней. Над собой.

Он посмотрел мне прямо в глаза, и его взгляд был полон такой серьёзной, тёплой веры в меня, что я почувствовала, как по телу разливается не жар и не холод, а нечто иное — сила. Не та дикая, стихийная магия, что просыпалась во мне от страха, а спокойная, твёрдая уверенность, словно кто-то наконец-то вложил мне в руки щит, о существовании которого я и не подозревала.

— Я верю в вас, Эльвия, — тихо сказал он, и в пустом, гулком тренировочном зале его голос прозвучал удивительно интимно, отгоняя тени и сомнения.

Эти слова были ценнее всех похвал Короля и всех унизительных, собственнических подарков Тариуса. Похвала Короля была адресована неведомой силе во мне. Внимание Тариуса — телу, которое он желал подчинить. Но вера Дарина была направлена на меня саму. На ту растерянную девочку из таверны, которая всё ещё пряталась где-то глубоко внутри.

— Я… я боюсь, лорд Дарин, — вырвалось у меня шёпотом, и это было первое искреннее признание в собственной слабости, которое я позволила себе в его присутствии.

Он не стал говорить банальностей вроде «не бойся». Вместо этого он сделал шаг ближе, и его лицо оказалось в мягком свете одинокого факела.