Генерал дракон моей сестры (СИ) - Юраш Кристина

Мы были не двумя телами, а единым целым, одним преступлением, в котором не было места ни жалости, ни раскаянию.

Меня развернули, давая буквально мгновенье передышки.

Перед глазами всё расплывалось, а я кусала губы, чтобы не стонать в голос. Руки впиваются в простыни, я задыхаюсь собственным стоном, чувствуя его руки на своих бёдрах.

— Ах… до чего же ты сладкая… — шёпот обжигал моё ухо. — Я дам тебе всё, что ты захочешь… Деньги, золото… Ты будешь одета лучше, чем принцессы… Все будут видеть, чья ты… Кто желает тебя каждую ночь…

Не выдержав, я закричала, но мой крик тонет в подушке, которую я вцепилась зубами. Мои пальцы впивались в простыни, будто цепляются за последний обломок разума.

Но разум уже умер.

Осталось только тело — и оно хочет ещё…

Каждый вздох, каждый стон — его имя.

Каждая дрожь — его право.

Каждый пик наслаждения — предательство, которое я совершаю с восторгом на измятой страстью постели.

— Смотри на меня, — приказывает он, хватая меня за подбородок. — Смотри, как я разрушаю всё, что ты построила. Пока я стираю чужие имена с твоих губ. Пока ты не поймёшь, чьё имя ты должна шептать в темноте.

И я смотрю в глаза чудовищу. В его холодные тонкие зрачки, в которых нет ни чести, ни совести, ни правды, есть только я.

Когда волна накрыла меня — я не закрыла глаза.

Я смотрела, как его лицо искажается от экстаза и боли, как чешуя вспыхивает по телу, как крылья сжимаются, будто защищая нас от всего мира, а из его стиснутых зубов вырывается тихое сдавленное рычание и стон.

Он не отвёл взгляд. Даже сейчас, всё ещё задыхаясь, прижимая моё тело к своему, он исступлённо шептал моё имя.

Мы упали на кровать — мокрые, дрожащие, опустошённые. Я чувствовала, как моё обнажённое тело ещё вздрагивает, как его жадные руки вбирают эту дрожь. Одна рука остановилась на моём горле и легонько сжала его. Большой палец скользнул по моей щеке и раздвинул мои губы.

— Моя, — услышала я хриплый голос. — Запомни. Моя.

Глава 70

— Как мне теперь смотреть Витте в глаза? - прошептала я, чувствуя, как вместо жара приходит холод осознания. Осознания глубины предательства.

— Я готов взять всю вину на себя, - послышался хриплый голос, а моему телу скользнули губы.

Я понимала, что эти слова ничуть не утешают мою совесть. Я ведь сама хотела этого, сама мечтала, сама мучилась, задыхалась этой мыслью, сама горела этим желанием. И теперь наступило утро. Холодное утро, когда внутри снова появился тот самый жгучий стыд, разрушающий мою душу.

— Пора, - прошептала я, понимая, что у меня нет рубашки, чтобы надеть.

Я встала и бросила ее в камин, видя, как огонь пожирает тонкую ткань.

Укутав меня в свой мундир, Гессен вынес меня на балкон. Я глубоко, до боли внутри вдохнула запах морозного утра.

Он мягко приземлился на балкон, спуская меня с рук. Я посмотрела в покрытое изморозью окно, видя, что сестра еще спит и вздохнула.

Жаркие губы оставили поцелуй на моем плече, а я отдала мундир, скользнув в теплую комнату прямо к комоду. Стараясь не дышать, я выдвинула ящик и схватила первую попавшуюся сорочку и быстро натянула ее на себя, мягким движением задвигая шкаф обратно.

Немного постояв возле камина, я чувствовала, что сегодня ночью душа треснула на две части. Мучительный приступ угрызений совести заставил меня нервно закрыть глаза.

Я вздохнула и поплелась на кровать, ложась на самый край, словно не заслуживаю большего.

Разбудили нас примерно в десять. Привезли свадебное платье.

И началась знакомая канитель с примерками, доработками, беготней.

Но на этот раз я была рада всей этой суете. Рада, что мы не остались с сестрой наедине, и теперь мне не придется прятать взгляд. Я быстро находила себе заделье, словно избегая ее. То проверить зал, то выбрать закуски, то проверить список гостей. У меня был предлог, чтобы избежать встреч, и я им пользовалась.

К вечеру у меня так болела голова, что я едва могла ею поворачивать.

— Проверили? - спросила я уставшим голосом.

— Да, - кивнул Хорас. - Всех гостей я проверил. Все отозвались.

Я покивала, направляясь в комнату сестры. Сестра выглядела не лучше. Ее сегодня просто загоняли примеркой.

— Мне кажется, что я до сих пор стою на пуфике с поднятыми руками и меряют платье… - простонала Витта.

— А мне кажется, что я стою над душой слуг, считая столовые приборы, - сглотнула я. - И проверяю оттенок цветов в вазах. И расставляю свет так, чтобы арка была освещена. И командую магами, которые …

Я не договорила, и зевнула, чувствуя, как меня погружает в сон.

Утром я проснулась от того, что мне привезли новое платье. Которое я, кстати, не заказывала. Его привезли в десять утра, доставая из коробки как драгоценность. Оно было мятным, сверкающим, нежным. К нему прилагался роскошный гарнитур и туфли, вышитые так, что если я немного сдвину юбку, все гости уйдут слепыми.

— Ничего себе! - восхитилась Витта, пока служанки застегивали на мне платье. - Ты выглядишь, как королева!

Я сглотнула, глядя на сияние драгоценностей.

— Я уверена, что все просто умрут от зависти! - послышался голос Витты. — Подумают, что ты чья-то любовница!

От ее слов я дернулась, а Витта хихикнула и тут же прижала к себе Хораса, почесывая его под подбородком.

“Она догадывается? Что-то заподозрила? Или просто пошутила в точку?”, - пронеслись мысли, сбиваясь в комок страха и паники.

— Зато теперь никто не скажет, что ты - сумасшедшая! - заметила Витта. - Сумасшедше красивая - да!

— Госпожа! Вам пора! - послышался голос, а меня отпустили с миром, и мое место на пуфике заняла Витта. Я смотрела на искрящееся платье, на роскошный шлейф, на безупречный фасон, но в груди давило чувство лжи. Она верит в счастье, а я отнимаю его… И ведь я ничего не могу поделать… Дракон не отпускает… Что она скажет, если вдруг застукает нас? Сколько это будет продолжаться?

Я попыталась представить лицо Витты, когда она открывает дверь и видит предательство. Неужели я буду кричать эту глупую фразу: “Это не то, что ты подумала!”, пытаясь прикрыться одеялом.

Время шло, котенок бесился с обрезком кружева, катаясь по полу и хватая его обеими лапами, чтобы засунуть в рот. Счастливый, беззаботный…

Не выдержав, я встала и вышла в коридор. Слуги суетились, а я терпеть не могла эту суету. Я хотела найти Хораса, чтобы уточнить, у кого список гостей…

— Где дворецкий? - спросила я, видя как мимо меня метеором проносится служанка с платьем для бабушки.

— Не знаю, миледи! Я видела его в последний раз в коридоре, возле дальней комнаты… - на бегу ответила служанка, неся нарядное бабушкино платье в сторону ее покоев.

Я направилась к дальней комнате, которая была самой холодной и самой пустой. Бабушка использовала ее для наказания, чтобы мы “подумали над своим поведением”. Мы часами просиживали в этой комнате, пока я не сломала стул и не сумела разжечь огонь, чтобы согреться. После этого комнату перестали использовать для наказания и оставили как есть, в надежде, что однажды до нее дойдут руки. А пока что в нее сваливали ненужный хлам для праздников, используя как кладовку.

Я подошла к ней, решив постучать на всякий случай. Мне никто не ответил, но я слышала, что в комнате кто-то есть.

Осторожно открыв дверь, я вошла и увидела Хораса, который стоял ко мне спиной. Его плечи вздрагивали, а голова была низко опущена.

— Хорас, - позвала я, видя, как он отвернулся от меня. — Хорас, ну ты чего?

— Все в порядке, мадам, - произнес дворецкий дрогнувшим голосом. — Не обращайте внимания.

Он украдкой вытер щеку и сделал глубокий вдох.

— Хорас, я понимаю, - сглотнула я, видя, что он плакал.

— Все в порядке, мадам, - произнес он. — Я сейчас же приступлю к своим обязанностям!

Я взяла его за руку и сжала ее, словно пытаясь успокоить. Он повернулся ко мне, а я увидела покрасневшие от слез глаза.