Хозяин багряных болот (СИ) - Ванг Кристина

Еся уже не слышала, что он говорил, чего требовал. Она только смотрела и жадно запоминала всё. Вот, кого так любило ее сердце. Никакое Владимир не чудище. Красавец, каких еще поискать. И светел лицом. А ей-то всё казалось, что он мрачен.

Есислава чувствовала на своих щеках горячие слезы, но она была рада. Она увидела его. Увидела!

Еся встала на носочки и коснулась губ.

— Еся, — Владимир отстранился. И в его глазах застыли слезы. — Что же ты сделала, душа моя?..

Вдруг его лицо стало расплываться, усыхать… Он вмиг из крепкого мужчины обратился сморщенным уродливым стариком, вместо бороды и волос — зеленые скользкие водоросли, ясные глаза запали, потускнели, а сухие руки крепко обхватили Есю и потащили к краю моста.

Болотник кинулся в болота.

— Еся! Нет! — отчаянный вопль Никиты — последнее, что донеслось до уха.

Вот и всё… Вот и всё! Утопит! Этого она хотела? Этого? Стоил ли один взгляд на него ее жизни?

Разум неистово протестовал. Кричал вырываться. И звучал он голосом старухи.

Но Еся в чудище всё еще ощущала Владимира. Она верила. Она будет верить ему до самого конца. До самого последнего мига.

Есислава не стала вырываться. Она обхватила шею Владимира руками и крепко вжалась в него. Грудь сдавило, болотная вода обожгла внутренности. А болотник всё тянул ее ко дну. Но дна было не видать.

Есислава чувствовала, как болота наполняются его отчаянной болью и печалью. Он не хотел убивать ее. Не хотел. Но отчего-то не мог остановиться.

И Еся не задавалась никакими вопросами. Пусть так. Пусть всё так.

Она верит Владимиру. Просто слепо верит…Он должен знать, должен понять так же, как и Еся понимала, чувствовала, что губит Владимир ее не по своей воле. А потому не злилась и даже прощала.

В порыве вдохнуть Есислава открыла рот, но воздуха не было.

Тьма сгущалась, становилась плотнее. Подкрадывалась.

Последнее, что увидела Еся, было лицо чудища. Но она всё равно ему улыбнулась, потому что знала — это Владимир. Ее Владимир. Это он.

Болезненная тьма проглотила Есю. Внутренности, горевшие огнем, наконец, перестали болеть.

Есислава всё же захлебнулась. Но в тот миг она была собой даже горда, ведь держалась за свое чудище, до последнего веря в него.

Глава 21

Княжество Владимиру досталось от старшего брата. Его свалил мор. Сына он оставить не успел. Потому править стал Владимир.

Князем он был славным: град процветал, людям всего хватало. Его любили, радостными пирами приветствовали из походов.

Владимир не был скромен, а потому быстро возгордился.

Масла в огонь подливали красавицы. Не было в граде девушки, что не поддалась бы его чарам. Но он не женился. Баловался с девками, да и всё.

И вот однажды Вдадимир встретил ее — Велеоку. Под стать имени были у нее глаза. Большие, голубые как морская гладь. Она была красива. И любила его безумною любовью.

Владимир повстречал Велеоку на пиру. Чего она там делала, его не заботило. Захмелев он зажал ее у бани.

— Красавица, — Владимир улыбнулся, касаясь ее волос. — А чего ж это на празднике ты одна?

— А с кем мне быть? — Велеока зарумянилась, опустив голову.

— Так со мной будь! — он коснулся пальцами ее подбородка и приподнял его. — Я тебя не обижу. Щедро одарю.

Она закусила губу. Владимир расценил это как приглашение и поцеловал ее.

Велеока была хороша. Горяча, чувственна. Она восхищалась им, ловила каждое его движение своими большими глазами.

Но день, когда она захотела большего, всё же наступил. Велеока требовала свадьбы.

— А коли не женюсь, так что? — зло прорычал он, схватив ее за шею в своих хоромах. Разошлась Велеока. Почти приказывала. А он не мог такого стерпеть. — Что ты князю сделаешь?

— Я… про… прокляну, — хрипела она, хватаясь за его руку.

Владимир отпустил ее. Девка завалилась на колени и стала кашлять. А он смеялся. Смеялся над ней, над всем, что она из себя представляла: над наивными чувствами, над глупыми надеждами и над пустыми угрозами.

Что ему проклятия? Он Князь! Князь! Да как смеет она?! Боги на его стороне! Благословляют его меч и земли. А какая-то девка смеет угрожать ему?

Ха! Да он стольких подобных ей перепортил, что и не сосчитать! И еще стольких же попортит! И никто не возразит, даже слова ему не скажет.

Велеока ушла, умываясь слезами. Не слышал Владимир о ней седмицу, а то и больше. Завел себе новую бабу, чтоб захаживала в его хоромы. Побаловался с ней пару ночей, а потом она пропала.

Хладный труп нашли в лесу.

Та же участь и другую девушку постигла. И еще одну… Так на четвертой Владимир задался вопросом, а чего это в его княжестве бабы повадились пропадать.

На Велеоку он и не думал, пока не пополз странный слух. Стали поговаривать, что мать Велеоки ведьма. Да еще и ученая. Мол связалась она с темными богами. А те дали ей страшную силу. И Велеока повадилась учиться у матери темному колдовству. Травы ночами собирала, жертвенники строила…

Владимир отправил воеводу своего проверить. Тот допросил девку, а она и созналась.

— Велеока смеялась, Князь. Как нечисть смеялась. Осунулась девка, и тень за ней темная. Нечистая она. Говорит, никому тебя не отдаст. Убьет всех, покуда единственной не станет.

Владимир насторожился. И пока решал чего с юродивой делать, в княжестве его девку-то и затравили. Плевали, проклинали, камнями кидали. А он-то и не сильно вмешивался. Ему из соседнего княжества дочку купца знатного в жены сватали.

А Велеока… Ну, пусть проучат ее.

Так он думала.

За день до прибытия в княжество дочки купеческой влетел в его хоромы взмыленный воевода.

— Утопилася, князь… Утопилася, — мрачно рассказал он.

Велеока кинулась в озеро неподалеку. Тело нашли поутру. Запуталось оно в сетях рыбацких.

— Ну что ж, — Владмир холодно усмехнулся. — Утопилась, так утопилась. Если б сама себя не сгубила, мы бы всяко ее с княжества погнали.

К прибытию купеческой дочери пир устроили знатный. Мясо, медовуха, песни да танцы. Ждали девку все. Хотели посмотреть, какую красавицу-то княгиней величать будут.

Красавица прибыла. Ладная девка. Волосы русые, глаза светлые, губы пухлые. Глаз Владимира зацепился. Он принялся обхаживать ее. Словами красивыми осыпал.

Она расцветала от всего, что он делал.

В разгар пира, появилась мать Велеоки. Сначала стояла она поодаль. Шептала что-то себе под нос.

Мать у нее была мрачной, обвешана амулетами, шкуру черную носила на плечах. Волосы были белы, как снег. Поговаривали, что красоту у нее силы темные отняли за дар ее.

Побыла ведьма на пиру да и ушла.

Владимир усмехнулся. Боится его старуха. Боится.

Ночью, аккурат перед тем, как вошел он к своей невесте, явилась эта ведьма перед ним. Не через двери вошла, не через окно, вот так из ниоткуда. Точно силой своей воспользовалась.

Владимир насторожился. Схватился за меч. Срубит ей голову, коли выкинет чего.

— Ты Владимир жесток, — сказала она хриплым голосом.

— Чего надобно, старуха? — нахмурился он.

— Чего надобно ты мне не дашь, — она медленно расхаживала по комнате. Трогала вещи. Ничего не брала, только пальцами касалась.

— Я князь, и многое могу, — Владимир прищурился. Не к добру всё это было. Если она навредит невесте его, он не отмоется.

— Нет, Владимир. Можешь ты очень мало. Велеоку вернешь к жизни? Дух ее успокоишь? — старуха подняла на него глаза. В них ничего не было. Только пустота. Мрачная и темная.

— Велеока твоя сама жизнь свою отняла, — Владимир выставил перед собой меч.

— Она любила тебя. Так сильно, что пришла ко мне за помощью. Я помогла. Да только тебе дела-то до нее и не было.

В свете луны лицо старухи выглядело жутко бледным, почти серым, худым, зловещим. Владимир насторожился. Но она ничего не делала. И он не понимал, откуда ждать удара.

— Знаешь, что ее сгубило? Любовь к тебе, твое красивое лицо. Ты обещал, что не обидешь. Она верила тебе. А теперь неприкаянным страдающим духом блуждает по берегу.