Хозяин багряных болот (СИ) - Ванг Кристина

Никита. Тот самы. Измазанный весь. С желтыми листьями в волосах… Никита. Жених ее. Венок она с ним пускала. Целовалась с ним, миловалась. Никита… Светловолосый… С глазами ясными. Никита… Это был Никита. Деревенский молодчик. Никита.

— Ну, узнала? — он улыбнулся, своей мягкой теплой улыбкой. Такой… человеческой, такой простой…

Еся кивнула. На глаза навернулись слезы. Никита представился ей не деревенским юношей, он стал всей той тихой веселой жизнью, что она начала забывать. Он явился ей человеком. Таким, каким она сама уже переставала быть.

— Никита, — жалобно произнесла Еся, не в силах сдержать слез, и, почувствовав, что держат ее не крепко, кинулась к нему на шею. — Никита! Никита! — плакала она, обнимая такого теплого и простого человека. Из плоти и крови. Из желаний и мечтаний. Из обыденных хлопот и маленьких радостей. Еся обнимала всё то, что оставила за болотами, за темным лесом, полным холодной нечисти.

— Нашел… Я нашел тебя…— шептал он, крепко прижимая ее к себе. А я Еся никак не могла остановить слезы. Она о стольком хотела спросить, но вместо слов с ее губ слетали только всхлипы. — Никуда тебя не отпущу. Никуда. Заберу с собой и спрячу, чтобы никто больше не отнял.

Услышав его слова, Еся отстранилась. Она вытерла щеки и с тоской посмотрела на Никиту. Ах если бы это было так просто — украсть ее и схоронить где-нибудь далеко-далеко.

— Почему ты здесь? Как ты смог… смог попасть сюда? — Еся обхватила его лицо руками и старалась насмотреться. Изучала, чтобы запомнить, как выглядит человек…

— Мне… мне помогли… Женщина. Пришлая в деревне. Вот, — он вынул из-под рубахи амулет на веревочке — брусок, на котором были вырезаны знаки. Еся убрала руки от его лица и осторожно коснулась вещицы. От нее веяло холодом. Нечистым холодом. — Она дала это. С ним я и вошел в лес. Он… С ним они меня не видят.

— Кто? — не поняла Еся.

— Они, — он кивнул себе за спину.

Есислава прищурилась, всматриваясь в то, что бродило за спиной Никиты. Мавки, лесавки, кустицы… Они скрипели, шуршали, но словно и правда не видели их.

— Я пришел за тобой, Еся. Пойдем домой, — Никита коснулся ее лица и заправил прядь волос за ухо.

Глава 20

Еся печально улыбнулась и убрала руки Никиты от своего лица. Она-то знала, что ей не уйти. Но как сказать об этом ему? Он ведь проделал такой путь… Не побоялся и вошел за ней в страшный лес.

— Прости, я… — Есислава осеклась. Она не могла. Просто не могла. Не могла отказать Никите, и себе признаваться не могла, что хочет уйти. — Как маменька? А брат?

— С ними всё хорошо. Их оставили в покое. Но маменька тоскует по тебе. Она всё это время не переставала верить, что ты жива. И я… Я тоже верил, — Никита снова любовно коснулся ее лица. Еся быстро отстранилась.

— Ты можешь вернуться в деревню? — спросила она, всё так же улыбаясь.

— Без тебя и шагу не сделаю из этого леса, — уверенно ответил Никита.

— Я не могу уйти так просто, Никита, — Еся встала и отряхнула платье. — Вернись в деревню. Так будет лучше.

— Что ты такое говоришь?! — он следом вскочил с земли и схватил ее за плечи.

— Как есть говорю. Прости, — по щекам снова покатились слезы. Но Еся больше не всхлипывала. — Передай маменьке, что со мной всё хорошо.

— Этот болотник с тобой что-то сделал? Отвечай же! Сделал, да? — Никита встряхнул ее. Есислава не вырывалась. Он отпустит. Она знала. Как только всё поймет — отпустить и воротится домой.

— Нет, я сама сделала, — Еся закрыла глаза и добавил. — Я отдалась ему. И стала его женой. Хозяйкой болот. Я сама стала нечистью. Нет мне дороги в мир людской. Я тут до скончания дней. И сколько тех дней мне осталось, знает только Хозяин Болот.

— Что ты… — Никита разжал пальцы. Есислава открыла глаза и встретилась с его испуганным взглядом.

— Не быть мне тебе женой. И болотник меня не отпустит. Он погубит всё, лишь бы отыскать меня. И не будет никому покоя. Не нужно, Никита. Оставь меня тут и возвращайся. И, наверное, лучше маменьке скажи, что не нашел меня. Никого не нашел. Пусть думает, что я умерла. Никого не пускайте в это лес.

— Я не уйду, — твердо ответил он, собравшись с духом. — Сгину тут, а без тебя не уйду.

Еся сжала кулаки. Вот упертый! Да как он не понимает… Владимир вернется и никакой амулет его не защитит. Что у Никиты есть против Хозяина болот? Жалкая деревяшка?

— Уходи. Не пойду я с тобой! Не пойду! — закричала она в отчаянии. — Я люблю его! Слышишь? Его люблю! Не тебя!

— Любишь? Чудище болотное? — Никита зло рассмеялся, отступив на шаг. Он растрепал свои волосы и снова вернулся к Есе. — Ты за дурака-то меня не держи. Болотника? Того, у которого тело покрыто мхом? Кто заточил тебя тут?

— Он не чудище, — Еся улыбнулась. Даже не печально. Очень искренне. Она знала, что Владимир не такой. Пусть они и повздорили. Пусть он и был Хозяином болот, но она знала — не чудище. Да и мха на нем не было. Это она уж точно бы обнаружила в одну из их ночей. Но говорить, что лик у болотника людской не стала. Надо было застращать Никитку посильнее, а не наоборот.

— Ты… Ты правда хочешь остаться с ним? — тихо спросил Никита.

Еся не смогла ответить.

— Ясно, — он устало потер лицо. — Давай условимся. Я буду рядом. Два дня. Если решишь остаться, то я вернусь в деревню. И больше никогда не побеспокою тебя. Но если ты наберешься смелости, мы уйдем вдвоем. Так далеко, как только сможем. Кому бы ты там не отдалась — не важно… Я заберу тебя.

Есислава тяжело вздохнула. Его бы упрямство да на бравое дело.

— Так и быть. Два дня.

Никита крепко обнял ее напоследок и отпустил. Еся поторопилась воротиться в избу. По пути она всё время оборачивалась, потому что не хотела расставаться. Не хотела терять нить, что вновь соединила ее с простыми людьми.

В избе снова было пусто. Еся убрала со стола, постирала свое вымокшее вчера платье, повязала на глаза платок и села на ступеньку ждать Владимира. А пока ждала — задремала.

— Еся, — тихо позвал он, и она тут открыла глаза. Ее встретила привычная тьма.

— Воротился, — она улыбнулась и потянулась. — Думала и сегодня буду одна.

— Уже не злишься? — в голосе послышалась усмешка.

Хорошее настроение как ветром сдуло. Улыбка сползла с лица Еси. Она мигом вспомнила, как боль скручивала ее тело, и Никиту, бродившего по лесу, тоже вспомнила.

— Злишься, — уверенно сказал Владимир. — Что ж… Так тому и быть. Мне не за что просить прощения.

— Не за что? — гнев расцвел в ее сердце пышным цветком. — Мне было больно! Я думала… Думала, что тону!

— Ты противилась моей воле. Потому и страдала, — спокойно ответил он.

— Ты мог остановиться!

— Откуда тебе знать? Русалки должны были быть наказаны. Они служат той старухе.

— Да что ты заладил про старуху? Кто она такая? — Еся уперла руки в бока.

Она должна была попытаться еще раз. Всего раз. Если Владимир будет с ней честен, Еся останется. Но если снова скроет от нее что-то важное, она уйдет. Уйдет с Никитой и будь, что будет.

— Я не могу рассказать, — он вздохнул. — Не верь ей. Вот и всё.

— А кому верить? Кому? — взмолилась она. Грудь сдавили слезы.

Ну почему? Что там такого? Почему же нельзя рассказать ей? Неужели она не доказала, что готова принять всё, неужели мало того, что она отдалась ему и стала Хозяйкой? Чего еще надо было от нее, чтобы наконец услышать правду?

— Мне верь. И если я говорю не делать чего-то, то не делай. Тебе неведомо, что твориться на болотах.

Еся рассмеялась. Вот оно как… Она снова ничего не знает. Ничего не понимает. И всё что ей остается, просто верить ему.

Но Владимир был прав… Ей неведомо. И это больно кололо ее сердце.

— Так расскажи! — в последнем отчаянном рывке воскликнула Еся.

— Я не могу, — строго отрезал Владимир.

Есислава похолодела. Вот как… И так, стало быть, будет всегда. Но она не могла смириться. Семена недоверия проросли в ней, всё глубже пускали корни, причиняя боль.