Хозяин багряных болот (СИ) - Ванг Кристина

— Хватит! — закричала Еся, что есть мочи, и ветер забушевал еще сильнее.

— Вернись в дом! — прорычал Владимир, и ее как обухом по голове стукнули.

Это был он… Хозяин Багряных болот. Это творил сам Владимир. Он не давал русалкам уплыть и своей страшной силой мучил души убитых им невест.

— Остановись! Им больно! — не своим голосом в ужасе прокричала Есислава. Она чувствовала их муки так, словно это происходило с ней. Всё тело скрутило. Еся рухнула на колени и закашлялась. Ей не хватало воздуха. Словно она тонула, но никак не могла насмерть захлебнуться. — Прошу, хватит…

— Они заслужили! — яростно ответил Владимир. И столько гнева было в его голосе. Еся даже на мгновение усомнилась, что это тот самый мужчина, что еще несколько дней назад бережно расчесывал ей волосы.

Платок на глазах промок от слез. Горло заболело, и Еся с запозданием поняла, что она кричит. Кричит так, что живот сводит.

Больно! Как же больно! Больно! Будь он проклят! Пусть сгинет! Пусть уже исчезнет, чтобы эти мукам настал конец!

— Прекрати! Прекрати… — из последних сил хрипела Еся, лежа на сыром холодном крыльце. Ей эти русалки не нравились, но как бы там ни было они не заслужили так страдать. Каждая из них ведь не по своей воле оказалась на этих болотах. Но более всего ей было жаль себя. Она! Она точно не заслужила! — Владимир… Мне больно…

Время слилось в единую нить. Еся дрожала и стонала, вертелась и пыталась встать, но не могла. Всё о чем она думала, так это о боли, скручивающей каждый кусочек ее тела.

А потом Еся привыкла, или может быть ей становилось легче? Она не могла разобрать. Только слышала как визг и вой становятся все тише и тише, пока наконец совсем не стихли. Еся смогла сделать всего один вздох, а потом тишина и темнота полностью поглотили ее.

Очнулась Еся на твердой кухонной лавке. Мокрая и холодная она дрожала так, что стучали зубы.

Еся с трудом села. Голова гудела, и мысли было в кучу не собрать. Но она пыталась понять, что стряслось. А когда всё осознала, зло сжала зубы.

— Пришла в себя? — холодно вопросил Владимир.

Еся не смогла понять, где он стоит или сидит. Но ей и не особо хотелось вообще с ним вести разговоры. Однако она все же произнесла:

— Ты видел, что мне больно, но не остановился, — Еся не спрашивала. Она знала, что так и было.

— Тебе не следовало сопротивляться, — он был всё так же холоден. — Тогда бы… Тогда всё было бы по-другому. Но ты… Ты повелась на их зов…

— Но ты не остановился, — губы снова задрожали. Еся не собиралась плакать. Ей просто было холодно. — Ты убил их всех. Заточил тут и истязаешь. У тебя есть сердце? Или у болотников их не бывает?

Есислава услышала его тяжелый гневный вздох.

— Еся, не говори, о чём не знаешь…

— А зачем знать? Я увидела, какой ты… — она встала с лавки. — Уходи, Владимир. Куда ты там повадился ходить? Туда и иди. Иди. Найди еще одну невесту.

— Что ты… — он запнулся. А затем Еся ощутила грубые пальцы на своем локте. — Ты сказала, что не встречалась с ней. Ты обманула меня…

— Обманула? Ты ведь все понял… Понял, что я видела ту старуху, — она не стала отрицать. Только попыталась освободить руку. — Она сказала правду. Я видела…

— Да что ты можешь видеть?! — он резво рванул руку на себя. Еся врезалась в него. Владимир крепко обхватил ее плечи и встряхнул. — Что ты можешь видеть?! Я отнял твои глаза!

— А я не ими смотрю! А сердцем! Сердцем, слышишь?! — яростно прокричала она Владимиру в лицо.

— Тогда и оно слепо, — тихо обронил он и разжал пальцы.

— У меня оно хотя бы есть. Может и слепое, но есть. А у тебя и такого нет, — зло выплюнула Еся и развернулась, чтобы уйти.

Владимир ничего не стал говорить, а она просто вернулась в комнату, скинула мокрое платье, сорвала платок с глаз и закуталась в одеяло. Еся забралась на постель, в самый угол и поджала ноги.

Все болото и лес рядом стали беспокойными. Еся чувствовала и пыталась закрыться. Ей хотелось побыть одной. Отделиться от этого места. Но оно настырно стучалось в ее голову.

Еся легла и, как только перестала дрожать, ее стали мучить мысли. Они настырно жужжали в голове, как рой пчел.

Почему всё так вышло? Когда они вдруг перестали приносить друг другу радость? Он ведь звал ее “Душа моя”, а теперь что? Мучил!

Еся злилась и не могла понять, оттого что Владимир истязал русалок или ее саму? Что если бы ее это не коснулось?

Но этого было уже не узнать. И всё-таки ей хотелось знать, почему? Почему он так? Нет, она не пойдет спрашивать, не станет говорить с ним. Да и толку-то? Владимир был нем как рыба. Хотя даже рыбу можно разговорить, а болотника — нет.

Злость не долго тревожила Есю, она так устала, что, даже несмотря на все мрачные мысли, смогла уснуть. И пусть утром Владимир снова уйдет не сказав ни слова, пусть они так и расстанутся, злясь друг на друга. Пусть. Сейчас она была готова стать одной из тех озлобленных русалок, только бы заставить Владимира хоть ненадолго ощутить ту же боль, что и она.

На следующий день на кухне ее снова ждала еда. Еся не стала надевать платка, а потому смогла всё разглядеть. Яства были аппетитны, стол был накрыт так, словно ждал княгиню не меньше. Но Еся только горько усмехнулась, не притронувшись к еде.

Еда была, а того, кто ее приготовил, не было. В одиночество все равно будет невкусно, и даже самый сладкий мед покажется горьким.

Еся оделась потеплее и вышла из избы.

Тучи застилали небо. Ни одного лучика. И ни звука. Даже настырные русалки не плескались вдалеке. Владимир всех разогнал своим необузданным гневом.

Еся прошла по мостику и ступила на сырую землю. Она вдохнула полной грудью морозный осенний воздух, и шальная мысль ужалила ее: отличный день, чтобы сбежать, ведь рядом ни души.

Есислава тоскливо улыбнулась. Куда она пойдет? Она ведь обещала, что останется тут до конца… И если ее конец — быть утопленной, то, может так тому и быть? С чего она решила послушать старуху? Разве могущества Владимира недостаточно, чтобы найти ее, где бы она не была?

Еся без цели бродила по лесу, напевая под нос разные песни. Чего она в том лесу искала?

Она ведь так устала. Устала от того, что ничего не знала и не понимала. Может быть, если бы Владимир объяснился, просто рассказал, что у него на сердце, она бы поняла… Но Хозяин только требовал слепой веры. И во что верить-то?

В конце концов неведение медленно топило ее в болоте сомнений.

Какая это всё страшная глупость. И как хотелось просто спокойно дожить свой век.

Еся на мгновение отвлеклась от раздумий. Ей показалось, что она что-то слышала, то ли шаги, то треск ветки…

Есислава прислушалась. Нет, ей не показалось. Это были шаги. Совсем рядом. Еся судорожно заозиралась по сторонам.

Да она же без платка! Что если это Владимир? Что если она на него посмотрит? Нет! Нельзя!

Еся так испугалась, что не смогла почувствовать лес, чтобы увидеть, кто идет. Всё, что она могла сделать — бежать. И Есислава побежала. Что есть мочи.

Но шаги не становились дальше. Она слышала их. Слышала совсем рядом. Ветки больно били по лицу. Но Еся продолжала бежать. Кто бы там ни был, она не могла показаться ему. А что если кто-то из деревни прознает, что она жива? Что с ними сделает жрец? А Владимир? Что скажет он? Если это он сам… Тогда исход очевиден — утопит.

Вдруг все звуки стихли, а уже в следующий миг кто-то крепкий повалил ее на землю.

— Нет! Нет! — Еся зажмурилась и стала бить в чьих-то руках, запоздало понимая, что это человек. Не Владимир, не нечисть… Просто человек. Она стала вырывать еще сильнее. Надо бежать! Бежать в избу! Там ее никто не найдет.

Сердце в груди билось до боли. Еся царапалась и кричала. И сквозь собственный крик слышала знакомый голос:

— Это я! Еся! Еся! Это я! Я! Никита!

Есислава вырывалась всё меньше.

Кто? Никита? Какой Никита?

Да быть того не может!

Она резко открыла глаза.