Ворон, каркни на счастье (СИ) - Разумовская Анастасия

Под грохот барабанов и завыванье скрипок, под какие-то щелчки неизвестных мне инструментов, под рёв флейт, девушка крутилась, словно верёвка, отбивая голыми пятками по доскам. А потом вдруг остановилась, факелы повисли в её руках и тотчас потухли, и поклонилась толпе.

Я засунула руку в карман, нашарила золотые. Нет, ну такое искусство стоит поощрения.

— Позолоти ручку, принцесса, — послышалось откуда-то слева, — и я предскажу тебе будущее.

— Прочь, старуха! — процедил Кретьен. — Как ты смеешь…

Это была старая женщина. Длинные космы седых волос, рваное рубище, залатанное-перезалатанное, горб на спине и удивительно молодые чёрные глаза. Может, карие — в свете факелов этого было не различить. Она опиралась на клюку дрожащей рукой и в упор смотрела на принцессу. Аврора брезгливо отшатнулась. Один из стражников размахнулся… Он что? Ударит старую женщину?

— Мне. Мне погадайте, бабушка, — я быстро протянула руку с золотой монетой. — Я очень хочу знать своё будущее.

И чёрные глаза перевели пронзительный взгляд на меня.

Глава 16

Пророчества и проклятья

У меня было странное ощущение, как будто передо мной не старая, измождённая женщина (которую я видела глазами), а девушка: уж очень ясным и даже жизнерадостным был её взгляд.

— Погадайте мне, бабушка, — попросила я и протянула руку.

— Какая славная ладошка, — пробормотала старушка и взяла мою руку. — Сердце твоё неспокойно, милая. Хочешь ты добра всем, а так не бывает: у всех добро-то разное, ягодка. Что для волка добро, то зайцу — смерть. Далече дом твой, красавица, и путь впереди неблизкий предстоит. Не знаешь ты, кто друг твой, а кто враг, запуталась совсем…

Аврора хмуро посмотрела на нас:

— Это про всех можно сказать. Нельзя ли поконкретнее?

— Что ж, красавица, можно и поконкретнее, — улыбнулась старуха. — Ты, девочка, — это было мне, — должна понять, кто есть друг, а кто есть враг. Тьма идёт с востока. Ты разбудила зло, и времени осталось мало. Нужно найти обещанного спасителя. Он должен отдать то, что не его. Только так будет спасён этот мир.

— Что за бред? — удивился Кретьен и тряхнул темноволосой головой.

У него был очень раздвоенный квадратный подбородок, похожий на нижнюю часть забрала, с тёмной квадратной бородкой. Аврора посмотрела на нового жениха, а затем решительно протянула свою ладошку и спросила несколько грубовато, насмешливо:

— Ну. И что ты напророчишь мне?

А что можно сказать принцессе? Тем более, принцессе, которая уже публично заявила о предстоящей свадьбе. Конечно, это произошло в замке, на балу, но ведь слухи распространяются очень быстро. Мир да любовь. Любая гадалка скажет.

— Позолоти ручку, — оскалила старуха молодые белоснежные зубки.

Аврора оглянулась на Кретьена.

— Стоит ли… — начал было тот. Но невеста чуть наклонила голову, и жених, скрипнув зубами, снял серебряный перстень с пальца и бросил гадалке в ладонь. Та ловко подхватила.

— Вижу впереди скорбь и печаль. Идёшь ты по дороге, усеянной ландышами, но дорога твоя — как туман над топью болотной. Смотришь на звёзды, а ноги всё глубже уходят. И конец ей — ничто. А конец близок. Не к добру ты пробудилась, девочка, лучше бы тебе было спать, да не просыпаться.

Гарм привстал и зарычал, глаза его вспыхнули алым. Аврора побледнела и попятилась.

— Трое из семи полетели за солнцем, четверо остались солнца ждать. Коли собрать семерых чёрных, да найти четверых белых, да одного бессмертного, да кольцо обручальное, да гору хрустальную, то пророчество исполнится, и мир не рассыплется. Вот только времени не осталось у вас.

Народ заволновался. Люди зашептались, с ужасом глядя на пророчицу. Попятились. Она же сумасшедшая просто, да? Старуха вцепилась в руку принцессы и быстро затараторила:

— Вспомни, кто ты. Вспомни, откуда ты… Позови через зеркало того, кто всегда явится…

— Стража! — крикнула Аврора, вспыхнув и выдернув пальцы из цепких рук гадалки. — Взять её. В темницу.

Тотчас возникли люди Кретьена, заломили женщине руки за спину. Ой, нет…

— Ваше высочество! — взмолилась я. — Подождите карать. Это просто безумная старая нищенка…

— Эй-эй! — завопила танцовщица с огнём. — Не смейте! Руки прочь! Да что ж такое делается, люди добрые⁈ Старость обижают!

Она набросилась на стражников со спины и начала колотить их погасшими факелами. И факелы вдруг вспыхнули огнём. Народ вокруг завопил, один из стражников, по чьему дублету побежал огонь — тоже.

— Ведьма! — завопили вокруг голоса.

Народ бросился бежать с площади. Кто-то из вояк грубо схватил рыжую за волосы.

— Ой! — взвизгнула та, а потом вдруг дунула в лицо обидчика, и тот с громким воплем выпустил космы, схватился за глаза.

— Ведьма! Ведьма!

— Спасибо, — старуха посмотрела на меня внимательным взглядом. — За доброту твою, девочка. За то и награда: твой пёсик здоров. Да и ты — тоже.

Засверкали шпаги, выхваченные из ножен, стражники со всех сторон пытались схватить рыжую мятежницу, а так крутилась, и вертелась, и выскальзывала у них из рук. Народ завопил. Женщины завизжали. Дети заплакали. Воины забранились. Я прижала ладони к ушам. Несколько стражников с обнажённым оружием окружили принцессу, меня и её жениха. Я оглянулась на Армана. Лягух даже не дёрнулся, стоял и смотрел хмуро на происходящее, будто зритель на кукольный спектакль.

Страху вздохнула и скомандовала:

— Кара, перестань. Пусть делают, что должны.

— Ну и ладно, ну и подумаешь, — рыжая действительно остановилась, позволила схватить себя. — А ты ничего, красавчик, — и подмигнула одному из воинов.

Гарм выскочил из корзины и залаял, вздёрнув ушки и поставив хвостик торчком.

— Ваше высочество, возвращайтесь, — распорядился Кретьен. — Я разберусь.

И действительно принялся отдавать распоряжения страже. Пятеро из них, всё так же держа нас в оцеплении, пробились через толпу. Трое шли впереди, двое — позади, приставив кинжалы к шеям будущих узниц. Рыжая, которую назвали Карой, строила смешные рожицы каждый раз, когда я оборачивалась, а старушка так сильно припадала на одну ногу, что рисковала порезаться, и от её шеи кинжал живо убрали. Гарм, совершенно здоровый, бежал, подпрыгивая, рядом со мной.

Когда мы вернулись в замок, мятежниц утащили куда-то, а я перехватила Аврору за рукав и зашептала:

— Ваше высочество, а что будет с несчастной сумасшедшей?

— С мошенницей и мятежницей? Ничего. Завтра сожгут по закону.

— Сожгут⁈

— Всякий, кто сеет мятеж, пожнёт наказание. А в том, что эти мерзкие пророчества были попыткой дискредитировать меня, не стоит сомневаться.

— Аврора, но…

Но тут к нам подошёл герцог и, любезно улыбаясь, спросил, как принцессе понравилась прогулка. Аврора удалилась с ним под руку, а я посмотрела на Гарма:

— Это слишком ужасно. Слишком жестоко.

— Вполне в духе Спящей красавицы, — сумрачно ответили мне, из темноты выступил Арман.

— Так нельзя, — прошептала я растеряно. — Сжечь старую женщину — слишком жестоко… Может, она просто сумасшедшая?

— Вряд ли. Мне кажется, я узнал её спутницу, Кару. Мы встречались тридцать лет назад и… Кара совершенно не изменилась.

— В смысле…

— Не постарела. Совсем.

— Вы думаете, её тоже заколдовали? — невольно поёжилась я.

Арман вздохнул, снял дублет и укутал меня:

— Холодно. Вы хотите вернуться на бал?

— Нет, не особо.

— Пойдёмте тогда на кухню, найдём что-нибудь перекусить и выпить?

И мы пошли на кухню. Гарм поскакал за нами, ловя пастью снежинки. По дороге напал на двух галок, вспугнул их и, счастливый и гордый своей победой, помчался по чёрной лестнице за нами вниз, на кухню.

Мы не стали зажигать свет, сели за стол, Арман нашёл какую-то дичь, палку колбасы, хлеб, сыр и вино. И фрукты. Порезал, налил мне и себе вина. Мы чокнулись.

— За любовь, — вздохнула я. — Пусть она победит.