Я подошёл к воде, опустился на корточки и коснулся поверхности.
И ощутил.
Это мертвое озеро кричало. Кричало от обиды. У меня аж мурашки пошли по телу, потому что я ощутил, услышал этот немой крик.
Теперь я видел — черные, вязкие сгустки, оставшиеся от погибших рыб. Это была не просто смерть. Это была обида.
Эта обида и привлекала злых духов. Она меняла землю, превращая ее в болото.
Я поднялся и минут пять искал палку. Не мертвую, а живую, да еще и такую, которая выдержала бы мощный поток моей Ци. Через секунду я пустил Ци по ней.
Черепаха учила меня этому.
Тогда, учась у Бай-Гу, я не понимал, зачем нужно рисовать символы на воде. Казалось, это бессмысленно — чернила расплываются, линии теряются. Потом черепаха сказала мне, что это для того, чтобы отпускать Ци.
Но сейчас я вдруг понял другое. То объяснение не было полным.
Вода — это зеркало мира.
Если символ удержится на её поверхности, значит, он проникнет в саму суть места.
Кончик палки коснулся воды, Ци потекла как чернила, а моя рука медленно и неспеша вывела Символ Очищения. И он остался на водной глади. Сияющий. Белый.
Я вложил в него почти половину своего резерва — сейчас не время скупиться. Озеро было хоть и средних размеров, но смертей было слишком много, как для одного места.
Знак вспыхнул золотистым светом, и вода под ним мгновенно стала прозрачной.
Бам…
Первый удар Ци прошёл по озеру, как гром.
Бам…
Второй ударил глубже, расходясь волнами и достигая дна.
Я видел теперь уже сквозь прозрачную воду тысячи скелетов. Вокруг каждого — чёрный сгусток, клубок боли и ярости.
Они не могли уйти окончательно. Их смерть была… неестественной.
Но с каждым ударом моей Ци эти «сгустки» таяли. Вот только я до сих пор не видел шуйгуя, если это, конечно, он. Я ощущал, что он спрятался глубже в озеро, и мой Символ его не достает. Ладно, сначала мертвые карпы, а потом займемся проблемным духом.
Импульсы от Символа расходились кругами, раз за разом достигая дна.
Лисы замерли. Лянг стиснул зубы. Бессмертный молчал.
И когда от черных сгустков не осталось ни следа, остались только белеющие на дне мертвые рыбьи кости, тогда и прозвучал голос прямо из глубин.
Это было так неожиданно, что Джинг и Хрули слегка пугливо вздрогнули.
А потом у наших ног потемнела вода и завращалась водоворотом.
— Пра-а-а-ведник… — проскрипело существо из пучины.
Я не двигался. Раз со мной говорят, а не нападают, то ситуация из ряда вон.
Из воды медленно поднялась странно размытая человеческая фигура с кожей, покрытой речной тиной и пустыми глазницами, в которых мерцали бледные огоньки.
Приплыли.
— Шуйгуй… — прошептала Джин, шерсть на ее спине встала дыбом.
Хрули зарычала.
Глава 15
На мгновение воцарилось всеобщее молчание.
Я рассматривал шуйгуя, он — меня, лисы — его, карп — источал убийственную ауру маленького дракона.
Картина маслом.
Дух слегка качнулся, будто ему тяжело было, пребывать, тут, на воздухе. С его волос схлынули потоки черной воды. Да уж…какой-то «трансформирующийся утопленник».
— Ты пришел очистить это место? — с булькающим звуком спросил шуйгуй.
Надо же, я ожидал нападения, потому что ощущал это существо несомненно злым духом, и, тем не менее, оно не спешило нападать. А решило заговорить. Хороший знак? Или нет? Боится? Знает, что я способен его изгнать?
В таком случае подобные духи явно должны стоять на ступень выше обычных злых сгустков, которые я уничтожал в Холмах Святости. Прежде из гуев мне встречалась только змеюка в озере, где я добыл синий лотос.
— Очищать…и кое-что уже очистил… — кивнул я.
Несмотря на то, что я больше не ощущал возле карповых костей, белеющих на дне злобных сгустков, я понимал, что тут еще не всё очищено. Нужно сделать еще кое-что, что-то особенное.
— Ты опоздал… — продолжил шуйгуй, — Слишком опоздал.
— Когда пришел, тогда пришел — ответил я.
— И все равно опоздал…
Да уж, только пришел, а уже сделали виноватым. Обычное дело.
«Ван, ты это, осторожнее: этот дух…он как будто с ума сошел».
А они не все такие? — риторически спросил я.
«Нет, те духи, что обрели тела, совсем другие: туда попадают только цельные души. И не все из них безумные, некоторые просто поглощены одной эмоцией или мыслью…хотя…ты же у нас Праведник…чего я боюсь, и не с таким справлялся…»
Я ощущал, что вокруг духа застыла вода. Мертвая вода. Я не чувствовал в ней жизни.
Шуйгуй закачался, и вдруг его голос разделился на десятки шепотов, будто говорили все утопленники озера разом, а его форма странно колебалась между человеческим обликом и тенью гигантского карпа. Вода вокруг почернела.
Мои четки застыли. Вернее я перестал вращать их вокруг себя. Нехорошо бить того, кто сам начал с тобой говорить. Подождем…послушаем…
— Я был человеком… когда-то.— его голос рассыпался на десятки шепотов, будто множество утонувших душ говорило через него.
Он поднял внезапно ставшими прозрачные руки и в них…закрутили образы. Память этого шуйгуя.
— Дай рассказать мне… Праведник…
— Я и не мешаю. Продолжай. — кивнул я.
— Я долго не мог говорить…очень давно…злоба этого озера сводила меня с ума…она заставляет делать ужасные вещи…
— Тот мальчик? — спросил я, вспомнив о мальчике, про которого рассказывала старуха из деревни.
— Нет… — ответил шуйгуй, — В этом озере давно никто не погибал…
Я кивнул. Значит, нужно найти то озеро, после того как разберемся с…этим духом.
— Ты распространяешь вокруг себя ауру…исцеления….
Шуйгуй шумно втянул воздух и надулся как пузырь.
— И таким, как я, становится легче…наши больные души становятся чуть здоровее…видишь…я говорю…
«Я же говорил, что шуйгуи — безумцы. Странно, что этот конкретный осознал свое безумие. Это сейчас он с виду разумен, но будь бдителен, Ван…ты не знаешь, что у него в голове…может, он запутывает тебя, чтобы ты его не убил? Их жажда жизни даже больше, чем у живых».
Разберусь. — отмахнулся я от Бессмертного.
— Меня звали Ли Шао, — шуйгуй закачался из стороны в сторону, словно плакучая ива, — я жил в деревне за теми холмами.
Он взглянул вдаль, и его взгляд словно был обращен в далекое прошлое.
— У меня была жена и дочь… Мы ловили рыбу в этих водах, и верили, что река добра к нам…и она была…тут не всегда были озера…тут проходили русла рек…было много рыбы…дичи…
Вода вокруг шуйгуя заклубилась, и на поверхности, словно черные мазки каллиграфа, проступили силуэты — тени прошлого.
— Моя жизнь оборвалась еще до того, как карпов уничтожили…я уже был «таким»…Когда-то тут шла война между кланами и…мою семью задело… Просто задело техникой… Они даже не были целью… Мы были обычными людьми… Я никак не мог их защитить.
Я стоял, окаменев. Не этого я ожидал, когда шел сюда. Я собирался избавиться от духа и очистить все вокруг.
— Ты утопился? — прижав уши к голове спросила Джинг.
Шуйгуй громко вздохнул.
— Я стоял на берегу. В руках — тело дочери… От жены остался только пепел.
Я стиснул зубы. Разве не то же самое осталось от Старейшин и собратьев моей первой и пока единственной секты? — Пепел. Просто пепел.
— Сейчас я не чувствую ту боль… Но помню, что тогда мне было нестерпимо больно… — продолжал говорить шуйгуй, — А вода… Вода она звала… Обещала забрать боль.
Шуйгуй сгорбился и посмотрел в озеро.
— Смерть не принесла покоя… Я проснулся здесь.
Он взмахнул рукой и я вдруг увидел на дне десятки бледных теней, тянущих руки вверх.
Лисы схватились за мою ногу, сильно кольнув коготками.
Лянг увеличился. На всякий случай. И вокруг его рогов закружились вихри воды.
Странно, что этот десяток бледных теней я не ощутил сразу. Только этого шуйгуя. Может, потому что он был самым сильным?
