— Мы шуйгуи. Те, кого вода не отпустила. Мы заперты в месте своей смерти… и единственный путь вырваться — привести другого… Так мы думаем…но это не работает… Каждый раз не работает… Поэтому нас становится только больше…
Лянг заревел:
— Так ты что, и нас сейчас попытаешься утопить? Ван! Он нам угрожает! Может он виноват в гибели этих тысяч карпов! Может он вообще всё выдумал⁈
Я покачал головой. Удивительно, но Сердце Чистоты — техника той девушки — работала и на духов. Я четко знал, что дух не солгал ни разу.
— Я никого не тянул вниз. Даже когда рыбаки тонули… даже когда дети падали с лодок. Я… я спасал их. Выталкивал на берег. Многие из нас такое могут…могли… Мы не все одинаковые… Но за такое…мы сами себя наказываем… Без новой жертвы — нет свободы от боли. Только вечная боль.
Значит… — подумал я, — если они топят другого, то это на время приглушает их боль? Так выходит?
И снова правда: этот шуйгуй действительно никого не топил. Он не врал.
Да уж…странное существо.
— А знаешь, как шуйгуи да и другие духи могут переносить боль и не творить зло?
Я покачал головой.
— Карпы. Когда тут были карпы, когда тут текли небольшие речки, втекающие в Желтую Реку, тут пели карпы.
Лянг, который уже хотел что-то сказать, застыл.
— Они пели. Их песни… они заглушали шепоты глубины. Впервые за тысячу лет я почти не чувствовал боли… Речная песнь карпов, которую они пели, когда мчались к водопаду Великой Реки…
Лянг неожиданно прикрыл глаза, будто представляя это. Но следующие слова заставили его дернуться, как от удара плеткой.
— А потом пришли они — люди с «серебряным порошком».
— Серебряным порошком? — переспросил я.
— Яд… Карпы от него задыхались… Не могли дышать. Они не могли всплыть. Они выли от боли и их голоса звучат у меня в голове!
Шуйгуй схватился за свою голову, которая в тот же миг лопнула, как переспелый арбуз. Вот только это была…тина. Весь его облик был озерным дном…водоросли…ил…кости…
— А те, кто выжил — их забрали в сетях…больших…могучих…их песни успокаивали сильнее всего…они гудели так, что река шла волнами!
Лянг тихо и утробно зарычал, словно дикий зверь, мощь которого готова вырваться наружу.
Шуйгуй снова качнулся, и его тело начало расплываться:
— Песнь карпа не только вызывает волны…песнь карпа усмиряет течения…она проникает в духов и заставляет забывать о боли…о воспоминаниях…но теперь…
Дух посмотрел на нас чернющими провалами глаз.
— Теперь я слышу только их последний крик. Как они бились о камни. Как их жабры рвались от яда…как они задыхались…все мы помним это…
Лянг тихо спросил голосом, наполненным бесконечной болью:
— Это они, да? Те люди, которые шли за Золотым Карпом⁈ Они высыпали серебряный порошок?
Шуйгуй кивнул.
— Ты можешь нас отпустить, Праведник… Тебе никто сопротивляться не будет… Мы этого ждем… Давно…
Я взглянул на уже несколько десятков духов, тянущих руки вверх, словно стремящихся к солнцу.
— Но прежде я попрошу… Попрошу не тебя, Праведник… А тебя, карп…
Лянг аж вздрогнул от неожиданности.
— Спой нам всем…
Лянг замер, его глаза расширились:
— Я… я никогда не пел.
— Ты карп…каждый карп это может…тебе подскажет память… Она — в твоей крови. В костях. В чешуе, которая помнит, как луна отражалась в воде.
Шуйгуй подплыл к Лянгу и протянул руку (или ее форму), к чешуе карпа.
— Я напомню тебе слова…
Шуйгуй наклонился, и его голос разделился на сотню шёпотов — будто пел хор утонувших.
— Это… — вдруг пробормотал Лянг, — Это же…
Лянг попытался повторить за духом и…вдруг от его тихого голоса пошли волны по воде, а само тело карпа словно завибрировало. Удивительным образом я понимал каждое слово.
Тысячи нас — кто выживет?
Брат мой всплыл пузом к луне,
Я — проскользнул во тьму… глубже… в ил… Но я выжил… я стану Драконом.
Это было больше, чем песня. Это была краткая судьба каждого карпа.
В тот же миг на поверхности воды нарисовалось тысячи икринок, из которых вылупляются мальки и тут же погибают. Выживают лишь некоторые…те самые, которые спрятались в ил…
В следующий миг дрожание воды и гул, исходящий от Лянга возрос, а силуэт на воде сменился на взрослого карпа.
Река течёт — вниз, вниз, вниз,
Но я плыву против течения
Братья гибнут, становясь тиной,
А я… я вижу Врата…
Земля под моими ногами задрожала, а шуйгуй растекся пятном по воде, и перестал шептать карпу слова песни. Духов на дне уже не было видно.
Когти скал — рвут мне бок.
Но если упаду — стану костью,
А если взлечу — стану Рекой!
На воде возник силуэт огромного карпа, преодолевающего водопад. Он бился о камни водопада и от его чешуи не осталось ничего. Глаза его были красные. Но он прыгал. Прыгал против течения. Он пытался взлететь. Он пытался стать чем-то большим. Драконом.
Я вдруг заметил, что над нами собираются черные тучи и…буря…полетели тяжелые капли воды… Лисы схватились за меня. Не от страха — просто поднявшийся ветер сносил их в сторону.
Я вырос. Моя чешуя — как броня,
Мои плавники — как знамёна.
Мой рев — ураган…
Я — дракон…
Каждое слово Лянг пел-вибрировал-рычал медленно. Озеро тряслось и выходило из берегов.
Вокруг нас бушевала буря, накрывшая только это озеро.
РРРРААААА!
С последним словом песни воздух разорвал такой мощный рык, от которого у меня, да и у лис заложило уши.
Это ревел не карп.
Это ревел дракон.
Капли дождя падали на Лянга, и тут же закручивались вокруг него.
Шуйгуй еще раз встал во весь рост и…его форма начала рассыпаться на черные капли…
— Теперь… Ван, — он повернулся ко мне, и в его глазах не было боли — только покой. — Упокой меня.
И я вдруг понял, что тут не подходят те Символы, которые я знаю.
Символ сам вспыхнул на моей ладони. Другой.
Составленный мною. Самим. Иероглиф. Рожденный прямо тут. В моменте рева Лянга.
Мой палец провел горизонтальную линию в воздухе, — это была река.
Потом я провел вертикальную линию вверх, — это был дух, возносящийся вверх.
А потом я вписал это в круг. Замкнувшийся Цикл.
Каждое движение было наполнено моей Ци, и оно зависло в воздухе ярко сияя.
В тот же миг Лянг закончил петь.
Шуйгуй превратился в силуэт пожилого мужчины.
А вода светилась. Десятки духов со озерного дна мчались прямо к Символу в воздухе. И каждый сгорал с каким-то стоном облегчения превращаясь в золотой огонек.
Последним ушел разговаривавший с нами шуйгуй. Он закрыл глаза и дотронулся до Символа. На секунду он улыбнулся, а потом… просто исчез, как и мой символ.
Бури больше не было. Она ушла. Развеялась. Изначально созданная ревом Лянга, она теперь исчезла.
Озеро безмолвствовало.
Кругом стояла тишина.
Но глаза Лянга смотрели на дно озера. В глубину. Оттуда поднимались сотни светящихся точек. Я сначала подумал что это души карпов. Но это было что-то другое. След в реальности. Воспоминание.
Эти светящиеся точки закружились вокруг Лянга и одна из них, самая большая коснулась его рога.
Пасть Лянга удивленно раскрылась, и он заговорил.
— Они показывают мне, Ван, показывают для чего всё это… Сила… Он не стал драконом… Врата его отвергли…
— Ты о ком? — пискнула Хрули.
— Золотой Карп… — с каким-то презрением сказал Лянг, — Они мне показали…он не может смириться. Он сжирает родословную других древних карпов… Вот почему он вылавливает их… Он надеется, что в какой-то момент станет драконом так… От того, что в нем будет тьма драконьей крови…
