Двойник короля 18 (СИ) - Скабер Артемий

— Меня это не устраивает! — оборвал его.

Не просто не устраивает, бесит! Я столько вложил в эту авантюру, столько рисковал. И ради чего? Чтобы старый хан свалил, не выполнив свою часть сделки?

— Спасибо тебе, русский шаман, — выдавил Тимучин улыбку на моём лице. — Славная битва, сильные враги. Я и не знал, что у тебя есть Зло. Достойный бой перед уходом воина.

— Так, завязывай! — начал злиться. — Прощаться он тут решил.

— Ты ничего не можешь сделать… — словно издевался старик. — Таков порядок вещей. У всего есть цена, и я свою заплатил.

— Мне остался должен, — думал лихорадочно, что делать.

Как удержать душу, которая распадается? Как заставить её остаться? Есть ли у меня что-то, что может помочь? Зелья? Артефакты? Магия?

Источник пуст, тело на грани. Что мне делать?

— Верну в следующей жизни, когда встретимся, — парировал он. — Прощай!

Этот урод попытался свалить из моего тела. Щас! Не терплю тех, кто не сдерживает слов.

И… не хотел себе в этом признаваться, но я немного привязался к старику. Да, он хитрый, коварный, властолюбивый. Но он был… интересным, сильным. Достойным противником, который стал союзником. А это значит… Огляделся. Что делать? Никогда бы не подумал, что буду пытаться задержать чужой дух в своём теле.

И тут меня осенило: «Диск. Новый диск, который я получил от слияния руха и Зла. В нём должна быть часть энергии его сестры. Должно хватить».

Глянул на своё тело. Душа Тимучина уже начала отделяться — тонкая золотистая дымка поднималась над грудью, становясь всё более отчётливой.

Я достал диск из пространственного кольца. Он пульсировал в моей каменной руке, тёплый, почти горячий. Серебристое сияние с чёрными и золотыми прожилками мерцало, словно внутри диска шла борьба противоположных сил. Положил его на грудь своего тела — прямо туда, где золотистая дымка. Душа Тимучина начинала подниматься, истончаясь с каждой секундой. Вспышка. Неожиданно яркая, ослепительная.

Ой… Диск прожёг остатки одежды и начал плавить мою кожу. Точнее, кожу моего тела, в котором сейчас был хан. Серебристое сияние проникало в плоть, оставляя за собой дымящийся след. Попытался достать диск обратно, но не получилось. Он словно прилип, вплавился в тело, становясь его частью.

— А-а-а-а! — застонал хан от боли. — Что? Что ты делаешь?

Так, он тут, всё ещё здесь. Золотистая дымка втянулась обратно в тело, словно диск притягивал её, не давал уйти.

Поднял своё тело на руки. Осторожно, чтобы не повредить ещё больше. Оно казалось таким хрупким, таким уязвимым в моих каменных ладонях.

— Русский! Что ты делаешь? — спросил хан сквозь стиснутые от боли зубы.

— Спасаю друга, который мне уже так задолжал… — хмыкнул я. — Есть план. Потерпи!

Друга? Вырвалось случайно, но, пожалуй, это было правдой. Хан не просто пленник, не просто союзник. За время нашего странного сотрудничества он стал… чем-то большим. Тем, кого я не хотел терять. Но признаваться в этом даже самому себе было неуютно. Проще говорить о долгах, о невыполненных обещаниях, о практичности, а не о… привязанности.

Диск продолжал погружаться в тело. Теперь он уже наполовину скрылся под кожей, оставляя за собой серебристо-чёрные прожилки, расходящиеся по груди, как вены.

Тимучин не кричал, а только хрипел. Его глаза закатились, тело содрогалось в конвульсиях, но золотистая дымка больше не поднималась. Душа осталась в теле.

Я побежал. Ворота открыты, монголы стоят там. Но они не двигаются, не пытаются остановить странное существо — каменного голема, несущего обожжённое тело. Может, просто боятся после всего, что видели? Неважно. Главное, не мешают. А если бы попытались…

— Пусть меня только кто-то попробует остановить, — прорычал я, ускоряя шаг, пробегая мимо них.

Тело в моих руках становилось тяжелее — не физически, а духовно. Я чувствовал, как что-то меняется внутри. Диск почти полностью скрылся под кожей, только край ещё виднелся, мерцая серебристым светом.

А вокруг него… Кожа трескалась, менялась. Серебристые и чёрные прожилки расходились всё дальше, покрывая грудь, руки, шею. Они пульсировали, жили своей жизнью.

Тимучин больше не двигался. Его глаза были закрыты, дыхание — еле заметно, но он жив. Я чувствовал это. И что-то ещё… Что-то новое формировалось внутри моего тела.

— Хан, — позвал я. — Тимучин! Ты меня слышишь?

Тело дёрнулось, глаза открылись. Но это были не совсем… мои глаза. В них мерцали серебристые искры, чередующиеся с чёрными и золотыми вспышками.

— Русский… — голос был странным, многослойным, словно говорили сразу несколько существ. — Что… ты… наделал?

— Спас тебя, — ответил я. — Ну, или что-то в этом роде.

Глава 9

Монголы расступались передо мной, как морские волны перед скалой. Они шарахались в стороны, когда я поворачивал каменную голову и смотрел. Каждый скрип моих суставов заставлял их вздрагивать и отступать ещё на шаг. В глазах читался суеверный ужас при виде каменного великана с человеческим телом на руках.

— Жаслан! — крикнул я, и звук вышел гулким, низким, пробирающим до костей, словно сама земля заговорила.

Перевёл взгляд на собственное тело. Оно по-прежнему лежало на каменных руках и выглядело бледным, почти серым. Диск на груди едва заметно пульсировал, будто второе сердце, сливаясь с костями и плотью.

— Жаслан! — снова позвал я, поворачивая голову в поисках нужного мне монгола.

Он пробивался через толпу, расталкивая соплеменников. Его худое, жилистое тело казалось особенно хрупким по сравнению со мной — каменной громадой.

— Господин! — подскочил охотник, замирая в полупоклоне.

Заметил, как его взгляд на мгновение метнулся к моему настоящему телу, потом обратно к каменному лицу. Он не понимал, что происходит, но продолжал верить мне. Хороший исполнитель, надёжный.

— Что с принцем? Хана нашли? — спросил я, стараясь говорить медленнее, чтобы слова не сливались в нечленораздельный грохот.

Монголы что-то закричали — какой-то боевой клич или коллективную молитву, чем заглушили охотника.

— Тихо! — гаркнул я.

Неплохо вышло: стены задрожали, и все заткнулись.

— Да! — кивнул Жаслан.

Заметил, как капля пота скатилась по его виску, оставляя влажную дорожку на пыльной коже.

— Что «да»? — в моём голосе проскользнуло раздражение, и монголы, стоящие вокруг, отступили ещё на шаг.

Жаслан сглотнул, его кадык дёрнулся. Руки он держал по швам.

«Вот только не говори, что там какие-то проблемы…» — подумал я.

— Принц пришёл в себя, — отрапортовал охотник. — Мы уже переместили его во дворец. Хан…

Секундная пауза. Жаслан посмотрел мне прямо в пустые глазницы.

— Он при смерти! Сын прощается с отцом.

— Веди! — тут же оборвал его, приняв решение.

Перебрал варианты, пока монгол разворачивался и начинал прокладывать путь через толпу: «Как лучше поступить? На кого поставить?..»

Тащил себя и следил за состоянием тела, и оно было… странным. Сквозь каменные глаза я видел, как диск впитался почти полностью. Попытки его достать ни к чему не привели, особенно когда активизировалась защита кожи степного ползуна. Кожа вокруг диска стала плотнее, грубее, словно панцирь. Да и сломать грудную клетку не хотелось своими ручищами, ведь мне ещё возвращаться в это тело.

Так что оставляем как есть и будем работать с тем, что имеем. Философия, которой я следовал всю жизнь: «Сначала выживи, потом разберись, затем извлеки выгоду. И обязательно подготовься к следующей катастрофе, она не заставит себя ждать».

Тем временем Жаслан вывел нас на главную площадь. Солнце било в каменные глаза, но не слепило — ещё одно преимущество этого тела. Тут же к нам подогнали лошадей. Трое монголов, затаив дыхание, держали поводья взмыленных животных. На их лицах застыла гримаса внутренней борьбы. Наездники явно сомневались, что любой конь выдержит тяжесть каменного гиганта.

Я посмотрел на бедных животных и перевёл взгляд на Жаслана.