Жена светлейшего князя (СИ) - Деева Лина

— До встречи, Кристин.

И пустота разлуки, хотя между нами всего лишь пара шагов.

— До встречи. Геллерт.

Глава 43

Следующие два дня прошли рутинной череде мелких домашних дел. Я помогала госпоже Сильвии развешивать для просушки лекарственные травы, ходила вместе с ней в лес за ягодами для пирога, а потом с удовольствием ела его за ужином. Много гуляла, осмеливаясь даже бродить по озёрному мелководью, но не забираясь в воду выше колен. Много слушала — истории о реальных людях, легенды о здешних местах, растениях и животных, рассказы о дарах Источника, больше похожие на сказку, чем на правду. Узнала, что железные вороны не переносят послания, как почтовые голуби, но каким-то образом сообщают их друг другу на любые расстояния. И потому, если кто-то отправит нам весточку, мы почти сразу услышим её от Керриана. Узнала, что Прямой Путь — это портал из одного места в другое, который дано открывать лишь самым одарённым в Искусстве. Узнала, что в Храме Источника есть особый зал, где Хранительницы могут следить за границами княжества, а значит, королевской армии не подойти незамеченной. Узнала многое, но всё ждала, когда же смотрительница заведёт разговор о том, ради чего я осталась в долине Безмолвного водопада.

И наконец это случилось.

— Ну что, дитя, готова?

Этот вечер, как и предыдущий, был посвящён связыванию высушенных за день трав в аккуратные пучки и развешиванию их под потолком кухни.

— Да, — я проглотила «давно» и даже отложила в сторону стебельки, которые держала в руках.

— Тогда возьми, — госпожа Сильвия протянула мне сплетённую из трав косичку. — Пусть она ночью лежит у тебя под подушкой, и обязательно оставь створку окна открытой. Ну, и ничего не бойся — я буду с тобой.

Я решительно кивнула, беря косичку, а в глубине души почувствовала облегчение. Всё-таки не одна.

***

Сон начинается с повторения:

— Ну что, дитя, готова?

Ясный день, мы стоим возле дуба-великана, и за нашими спинами в озеро безмолвно обрушиваются пенные водяные струи. Единственное отличие сна от реальности — маленькая, овальная лужица у древесных корней. Словно зеркальце в травяной оправе.

— Готова, — я нервничаю, но страха нет. — Что мне нужно делать?

— Просто смотреть, — госпожа Сильвия жестом указывает на лужицу. — И думать о том, что хочешь узнать.

Я подхожу к дубу, опускаюсь перед лужей на колени и заглядываю в её неожиданно тёмную воду. С удивлением обнаруживаю, что отражения нет, хочу задать вопрос смотрительнице, однако вовремя вспоминаю вторую часть задания. Неосознанно делаю глубокий вдох и вызываю в памяти ночь Бельтайна.

Это было в точности, как в Ренне пять лет назад, когда мы с д’Аррелем сбежали на праздник. Громкая музыка, фривольные песни, зажигательные, диковатые танцы крестьян, много смеха и густо-осязаемое ощущение, что сегодня можно всё. С последним было трудно бороться даже наблюдавшим за праздником со стороны, что уж говорить о тех, кто, хохоча, кружился в самое его гуще? И меня удивляло, что вопреки общему накалу чувств, нас с Геллертом — Короля и Королеву Бельтайна, восседавших на перевитых ветвями боярышника креслах — не пытались увлечь к костру, а обходились лишь подношением кубков со сладкой водой да складыванием у ног венков и букетов, перевитых зелёными лентами.

За одним-единственным исключением.

Сиарра Кератри была восхитительна. В изумрудно-зелёном платье, сшитом как платья крестьянских девушек, но из шёлка, с вплетёнными в волосы белыми лентами, румяная, заливисто хохочущая. Раз за разом она, танцуя, подходила к Геллерту и игриво пыталась вывести его в общий круг. И хотя раз за разом получала мягкий, но непреклонный отказ, всё равно не сдавалась. И это раздражало — пожалуй, впервые в жизни я была раздражена настолько сильно.

Тем временем Бельтайнов костёр прогорал, и самые смелые пары уже прыгали через него с визгом и бравыми криками, а после исчезали между белевших древесных стволов. Песни становились всё скабрёзнее, танцы — разнузданнее. В голосах флейт появились визгливые ноты, грохот барабанов неприятно отдавался в висках, а из-за мельтешения теней на фоне пламени у меня к горлу то и дело подкатывала дурнота.

«Что за глупости!» — и без того пребывавшая в расстроенных чувствах, я готова была расплакаться. Так стремилась на этот праздник — и не смогла выдержать даже до полуночи?

— Вам нехорошо? — с беспокойством наклонился ко мне Геллерт, и, не осмелившись солгать, я кивнула.

— Тогда идёмте отсюда.

Он встал с кресла и протянул руку, на которую я неожиданно тяжело оперлась. И мы вдвоём незаметно покинули поляну.

Лагерь был тёмен и пуст — лишь луна висела над озером, и в её призрачном свете Волчий камень выглядел пугающе живым. Мне вспомнилось недавно прочитанное предание о Гайтраше — огромном чёрном псе, подстерегающем неосторожных путников, — отчего я с радостной торопливостью нырнула под полог княжеского шатра. Геллерт зажёг светильник и, занявшись маленькой жаровней, через плечо обратился ко мне:

— Вы голодны? Желаете подкрепиться?

— Нет, спасибо, — я и в самом деле не хотела есть.

— Тогда позвольте за вами поухаживать.

Геллерт помог мне избавиться от плаща, верхнего и нижнего платьев. И хотя в его действиях не было ничего, кроме заботы, каждое случайное прикосновение к обнажённой коже обжигало сильнее пламени Бельтайна. И потому, когда из высокой причёски были вынуты гребни и шпильки, а освобождённые пряди рассыпались по плечам светлым водопадом, я решилась.

— Вы останетесь?

— Не сегодня, — Геллерт обнял меня и ласково поцеловал в лоб. — Отдыхайте, завтра снова в дорогу.

«Если бы княгиней была Сиарра, — царапнула неприятная мысль, — она, несомненно, сумела бы переубедить супруга. Не словами, так действиями».

— Хорошо.

Мне сделалось противно — то ли от себя, то ли от воспоминаний о неприкрытом флирте сестры герцога Кератри. И Геллерт это заметил.

— Будут ещё Бельтайны, — утешил он, легонько подталкивая меня к постели. — Ложитесь, пока не замёрзли. Оставить светильник или погасить?

— Погасить, — безуспешно стараясь спрятать разочарование, я послушно забралась под тёплый мех.

Вскоре темноту шатра рассеивал лишь слабый отблеск углей в жаровне. Геллерт подошёл ко мне и, склонившись, невесомо коснулся губами губ.

— Доброй ночи.

И его непроницаемо чёрный силуэт исчез за пологом шатра.

Глава 44

Я знаю, что будет дальше, и всё равно иду вместе с Кристин-из-прошлого на не особенно умную ночную прогулку. Глубоко вдыхаю запахи воды и трав, иногда различая среди них тонкие ноты кострового дыма. И готовлюсь — к стене за пологом? к правде? Сама не знаю.

И вот передо мною шатёр. Ни о чём не подозревающая Кристин откидывает плотную ткань и…

Я откинула плотную ткань полога, шагнула вперёд — и одновременно по шатру пронёсся порыв силы Источника, заставив ярко вспыхнул огонёк светильника. Который беспощадно озарил княжеское ложе, склонившегося над ним Геллерта и возлежавшую среди мехов и простыней Сиарру Кератри. Бесстыдно обнажённая, она обнимала Геллерта за шею в попытке увлечь вниз, и её молочно-белая кожа будто светилась сама.

Меня замутило — то ли от картины, то ли от тяжёлого, приторного запаха, стоявшего в шатре. А Сиарра, заметив, что на сцене появилось ещё одно действующее лицо, встретилась со мной глазами. И ни капли не смущённая хищно улыбнулась, показывая идеальный жемчуг зубов.

«Убирайся! — Чужая мысль ударила мне точно в межбровье. — Он тебя обрюхатил и больше ничего не должен. Так что пошла вон!»

Геллерт, тоже моё почувствовав присутствие, начал было оборачиваться, но Сиарра с неожиданной силой повернула его голову к себе и впилась в губы страстным поцелуем. А я, не в силах смотреть на это, опрометью выскочила из шатра.

…не в силах смотреть на это, я выскакиваю — вываливаюсь — из воспоминания, но не из сна. Отшатываюсь от обманчиво спокойной глади лужицы, неловко плюхаюсь на траву и немедленно переворачиваюсь на четвереньки. Меня тошнит, просто ужасно тошнит, но вместо рвоты из горла рвётся сухой, не приносящий облегчения кашель.