Наследник огня и пепла. Том Х (СИ) - Добрый Владислав

— Пришли! — вывел меня из задумчивости Браг.

Глава гильдии жил посреди местной промзоны. Да даже его жильё было частью этой промзоны. Соединённое с небольшой ветряной мельницей. В большом зале, рядом с камином — признаком бесконечной роскоши в Караэне — из стены торчал молот. Чтобы дети Брага могли периодически что-то ковать. Между делом.

— Сеньор Магн! — выбежала жена Брага. Она была обычной женщиной. Местной — чернявенькой, фигуристой. И дети почти не отличались от людей. Видно было, что Браг её любит. Я не хотел их смущать. Вежливо поздоровался и напомнил, что тороплюсь. Браг отвёл меня в пристройку-мастерскую.

Образец ждал меня, надетый на сносно вырезанный деревянный бюст. Я не переставал удивляться той тщательности, которую придавали тут деталям. Хотя иного ожидать и нельзя — всё вокруг сделано руками знающих людей, а не отштамповано из пластмассы. И я собирался это изменить.

— Сперат, давай рубило, — я протянул руку. Сперат вытащил из-за пояса и подал мне трофейный соркий топор. Я взял его в одну руку. Кивнул Сперату на «образец». — Держи.

Сперат поднял бюст. Я размахнулся и ударил. Хорошо ударил. Но не так, как мог бы. Я знал — с моей скоростью и силой даже такой удар — это лучшее, что может выдать обычный человек. Удар пришёлся туда, куда я целился — по кольчужной бармице. В стороны брызнули лопнувшие кольца. Но после проверки оказалось, что прорехаь невелика, и кожаная основа не пробита. Хотя на твёрдом дереве осталась отметина. Это было ожидаемо — кольчуга прекрасно защищала от рубящих ударов. Куда опаснее для человека в ней был сильный удар копья или стрелы. Однако от этого хорошо помогал поддоспешник. Если бы не вес и необходимость иногда более жёсткой защиты — кольчуга была бы не особенно хуже лат.

— Без зубов теперь будет ходить. Но живой, — прокомментировал Сперат.

— Поставь на стол и держи. В сторону подайся, — в этот раз я почти не сдерживался. Мои удары оставляли на шлеме вмятины, заклёпки отлетали, четыре лепестка основы, приклёпанные к рёбрам жёсткости, погнулись. Я остановился после четвёртого удара, который прорубил железо и расколол деревяшку под шлемом.

— Ну так, сеньор Магн, — недовольно пробурчал Браг. — Вы ж сравнили себя с простым человеком. Вон, на топор свой посмотрите.

Я глянул на топор. Ему тоже досталось — наваренное на тело топора лезвие из более жёсткой стали свернулось на бок, и вообще топор деформировался от ударов.

Я положил изуродованный топор и взял в руки разгромленный в хлам шлем. Да, это было куда более мягкое железо, чем та сталь, которую я ношу на себе.

— Плохой шлем, — прокомментировал Волок. — Вон, толщина на полях больше…

Браг зыркнул на Волока и начал наливаться кровью. Лицо из обожжённого собралась в одну злобную складку. Браг втянул со свистом своим огромным носом воздух — как будто закипающий чайник.

— Для человека без шлема хорош будет тот шлем, который у него будет, — отрезал я. — И это хороший шлем. Не так хорош, как на тебе, Волок, но лучше, чем у многих. Тебе следует это ценить. Сеньор Браг, я восхищён вашей работой. И сколько вы сможете их делать в месяц?

Браг некоторое время переключался с Волока на меня. Наконец, его злость отступила. Волок был прав — мы втроём, я, Сперат и Волок, несли на себе образцы тонкого искусства. Каким-то удивительным мастерством оружейникам удавалось, используя только молот, вытянуть сталь так, чтобы латы были толще в тех местах, куда удары приходились чаще. Шлем в моих руках был… почти штамповкой.

— Полсотни за месяц, — наконец ответил глава гильдии оружейников. Немного подумал. — Может, даже сотню. Но надо будет ещё…

— Начиная с этого месяца? — уточнил я.

Браг задумался. Потом осторожно кивнул.

— Вот такие, с бармицей и кожаной основой? — мне не верилось.

— Кольчугу долгобороды делают. Приспособились проволоку тянуть и клепать на водных молотах, что твои ткачи. Да и кожа тут обычная — не вощёная, не варёная. Да, думаю, осилим. Но трудно будет, — ответил Браг. — И всё же, слово не дам. Полсотни — точно. Про сотню не уверен я.

Я повертел в руках шлем.

— Поля надо побольше сделать, — наконец сказал я. — И сам шлем побольше, чтобы на всех налез.

— Так как… Вы ведь, сеньор Магн, настаиваете, чтобы руки поменьше к ним прикладывать. Всё на больших молотах. А тут, с полями, работа тонкая. Вытягивать надо. А если шлем больше сделать — так глаза будет закрывать.

— Сделайте просто вырез под глаза, — не сдался я. — Подумайте, сеньор Браг, я в вас верю. А насчёт подшлемника… Знаете, сделайте его ремнями… Сперат, дай мне бумажку и стилус. Я вам нарисую.

Накидав ленточное крепление, подсмотренное мной в строительной каске, я тепло попрощался с Брагом и довольный отправился к коням.

Я был уверен, что нарисовал неправильно, но ещё больше я был уверен, что умница Браг и его подручные мгновенно уловят суть и идею — и доведут её до ума. И даже сделают лучше.

Я резко остановился.

— Мой сеньор⁈ — насторожённо спросил Сперат.

— Подожди… Я считаю, — Браг сказал, что построил уже шесть печей. Если даже предположить, что они не больше, чем первая, в чём я сомневаюсь, то они уже выдают не меньше пяти тонн железа в день. Сколько здесь дней в году? Пусть будет триста тонн в год.

Я задумался, переводя это в килограммы и граммы и деля на «норму» — в 500 грамм. Шесть сотен тысяч человек. Выходит, что за тройку лет неспешной работы только эти шесть пудлинговых печей произведут железа для всех жителей Долины почти столько же, сколько люди добыли за всё предыдущее время.

Это даже не революция. Это взрыв. Нет, не взрыв. Как давление корней дерева — снаружи ничего не видно, а потом трещат стены, взламывается асфальт, рушатся столетние порядки, и топор попадает в руки тем, кто всю жизнь копал землю деревянной мотыгой.

Каждое утро теперь в Караэне рождалось больше железа, чем за месяц во всем остальном мире. И с каждым месяцем — ещё больше.

Глава 16

Караэн

Волочилы пронзительно засвистели в свои глиняные свистки незадолго до полудня. Это было лишним — по обе стороны Канала уже выстроились люди. Далеко-далеко разносились вдоль берегов пронзительные звуки.

То ли из жалости к ушам окружающих, то ли из любви к искусству, волочилы умудрялись выводить на своих свистульках несложные, но приятные трели. Художественный свист, как он есть.

Они подавали сигнал к открытию переправы — две пары барж встали впритык к каменным пирсам древесного рынка, оставив между собой всего пяток метров воды, тут же прикрытый сбитыми из крепких досок трапами. Получился хороший, надёжный мост, широкий, плавающий, с двусторонним движением.

Работать он будет недолго — около полутора часов, — столько бурлаки требовали себе обеденного времени. Гильдия бурлаков теперь окончательно потеряла Канал — хотя из Устья их выбили сорские пираты, вернуться они не успели. Но традиция осталась.

Теперь в Устье уже был Караэн. Как ни крути, но баржи дают колоссальное подспорье в логистике. Я отправил туда регуляров, но и богатые люди в Караэне тоже быстро поняли, что Устье — это ценное приобретение для города.

Не прошло и трёх месяцев после вторжения сорских пиратов — а в Устье уже жило не меньше двух тысяч человек. Половина — беженцы из земель семьи Дар, но немало и переселенцев из караэнского контадо.

Весьма немало, если помнить, что в Старом городе самого Караэна не более шести тысяч человек.

И это ещё если не считать около полусотни работников семьи Маделар, которая влезла в Устье так же плотно, как зерно в мешок.

Маделар и купцы из Караэна строили пирсы, рыли отводы от канала к отдельным маленьким портам и амбарам, и даже строили укрепления — Устье быстро становился далеко вынесенным от самого Караэна речным портом.