Спрячу вас! (СИ) - Солнечная Тина

Рядом Неш наклонился и поцеловал меня в висок, в щёку, скользнул к шее, и от его прикосновений по коже побежали мурашки.

Я не заметила, как мои руки обвили шею дракона, а потом и потянули к себе некроманта. Их тепло окружило меня со всех сторон. Они ласкали меня неторопливо, как будто смаковали каждую секунду, и я чувствовала, как усталость уходит, а внутри рождается что-то совсем другое — томительное, сладкое, волнующее.

Макс склонился ниже, оставляя поцелуи на моей ключице, а Неш приподнял мою руку и коснулся её губами.

— Ты наша, — сказал он так уверенно, что я не смогла не поверить.

И они оба, по очереди и вместе, продолжали любить меня — мягко, бережно, так, словно я была их самой драгоценной тайной.

Время растворилось. Был только свет свечи, их дыхание, мои тихие вздохи и шелест простыней, когда они снова и снова возвращались ко мне в поцелуях и ласках.

И когда наконец я обессиленно улыбнулась, укладываясь между ними, они обняли меня с двух сторон, и я впервые за долгое время заснула не с тревогой, а с ощущением, что нахожусь в самом безопасном месте в мире.

«У меня мужья», — подумала я, и сердце забилось чуть быстрее. Какая нелепость. Как абсурдно это звучало. Но почему-то не пугало.

Утром, проснувшись, я привычно поднялась, чтобы провести утренний ритуал. Казалось, всё как всегда: я встала перед алтарём, сложила ладони, закрыла глаза. Но уже в первые секунды почувствовала неладное.

Свет… не отзывался. Он был где-то рядом, но будто за завесой. Я словно стучалась в закрытую дверь, и каждое слово молитвы эхом возвращалось ко мне, не находя отклика.

Я продолжала, пытаясь пробиться, стараясь удержать голос ровным, но сердце билось всё быстрее. Ощущение было, будто свет ускользает от меня.

Я закончила ритуал, но вместо ясности и лёгкости ощутила усталость и смятение.

— Что со мной? — прошептала я, опуская руки.

Глава 36

В комнате было тихо. Только огонь свечи колебался, будто подслушивая мои сомнения.

Кажется, вчерашняя ночь изменила не только моё сердце, но и саму меня.

Я привычным движением зажгла свечи у алтаря. Тонкие огоньки дрогнули, отражаясь в гладкой поверхности чаши с водой. Я вдохнула поглубже, сложила ладони у груди и закрыла глаза.

— Свет, направь меня, — прошептала я, начиная молитву.

Обычно всё происходило почти сразу: лёгкое тепло пробегало по пальцам, словно меня брали за руки; мягкий шёпот наполнял сердце, и я ощущала, как внутри вспыхивает ясность. Но сегодня…

Я ждала. С каждой секундой повторяла слова, точно зная их наизусть, и слушала. Но ответ не приходил. Вода в чаше оставалась неподвижной, огоньки свечей не тянулись к моему дыханию, как всегда.

Я усилила голос:

— Свет, прими моё служение. Я благодарю за день минувший и за день грядущий. Храни меня и тех, кто придёт за помощью.

Я открыла глаза — и вздрогнула. Обычно в этот момент вода слегка колыхалась, будто её касался невидимый луч, а свет от свечей мягко усиливался. Но сейчас всё было мёртво-спокойно.

Я опустилась на колени и повторила слова снова, чувствуя, как упрямое отчаяние сжимает горло.

— Свет, я твоя дочь… ты слышишь меня?

Но в ответ было только собственное дыхание.

Я с силой опустила ладони на каменный край алтаря. Сердце колотилось так, будто я бежала. Ощущение было, что я говорю в пустоту. Что связь рвётся.

Я закончила молитву, как и положено, хотя внутри всё кричало, что ритуал не удался. Поклонилась, отступила и погасила свечи.

И только тогда заметила, что руки дрожат.

Я стояла у двери, ощущая, как слова застревают в горле. За дверью уже собиралась очередь — слышался гул голосов, редкие кашли, шорох шагов. Люди ждали меня, как всегда. И я знала: они будут ждать до последнего, пока не приму их.

Я глубоко вдохнула, отворила дверь и сразу встретилась с десятками глаз. Кто-то улыбнулся с надеждой, кто-то выглядел усталым, а кто-то и вовсе держал ребёнка на руках.

— Свет направит, служительница, — раздалось со всех сторон.

Я собрала в кулак остатки решимости, подняла ладонь. — Сегодня приёма не будет, — сказала я тихо, но так, чтобы услышали все.

Наступила тишина. Даже дети замерли.

— Я… чувствую себя плохо, — добавила, стараясь смотреть поверх голов, а не в глаза. — Мне нужен день, чтобы восстановить силы. Простите.

В толпе зашумели.

— Но, служительница… — шагнула вперёд пожилая женщина с повязанным платком. — Я шла к вам с утра. Сын мой, он снова в лихорадке…

— У меня… ребёнок, — заговорил мужчина с младенцем на руках. — Он почти не ест. Я надеялся…

Каждое слово било сильнее, чем кнут. Я чувствовала, как дрожат пальцы на дверной раме. Но я не могла. Свет почти не отзывался, и если я попробую лечить — могу навредить.

— Прошу, — сказала я. Голос едва не сорвался. — Сегодня я не смогу вам помочь. Вернитесь завтра.

Кто-то недовольно вздохнул. Кто-то с досадой опустил голову. Женщина с сыном долго не уходила, пока другие не начали уводить её под руки.

Толпа расходилась медленно, с тяжёлыми взглядами и глухим ропотом.

Я стояла, пока последний прихожанин не скрылся за поворотом. Лишь тогда прикрыла дверь, опустила лоб к холодному дереву и позволила себе выдохнуть.

Дом был наполнен тишиной. Но эта тишина давила сильнее, чем чужие ожидания.

Я вошла в дом и сразу же закрыла за собой дверь, будто отгораживаясь от сотен взглядов, что ещё жгли спину. Сначала я пыталась сдержаться, но стоило сделать шаг вглубь, как слёзы сами брызнули из глаз. Слабость, стыд, боль — всё навалилось разом. Я прикрыла лицо ладонями и, всхлипнув, почти рухнула на колени прямо в прихожей.

— Сора, — тихий голос Неша прозвучал так близко, что я вздрогнула. Он появился из тени, как всегда, будто был здесь с самого начала. Осторожно коснулся моего плеча, и я, сама не понимая как, уже уткнулась в его грудь, захлёбываясь слезами.

— Я подвела их, — прошептала я сквозь рыдания. — Они пришли ко мне за помощью… а я… я даже руку не смогла поднять. Свет… он не откликнулся.

Неш гладил меня по волосам, и в его касаниях не было ни укора, ни удивления. Только спокойствие и тепло. — Ты не подвела, малышка. Ты человек. Ты не машина света, которая обязана работать без устали.

— Но они верят во мне, — всхлипнула я. — А я их прогнала…

— Ты спасала их день за днём, — услышала я глухой, но твёрдый голос Макса. Он подошёл почти неслышно и теперь опустился рядом, обняв меня с другой стороны. Его горячая ладонь легла мне на спину, уверенно и властно. — Имеешь право хоть раз подумать о себе.

Я всхлипнула сильнее, но теперь уже от того, что грудь сдавливала не только боль, а ещё и благодарность. Они оба держали меня — один холодным спокойствием, другой горячей силой, и в этой двойной опоре мне было не так страшно от того, что со мной происходило.

— Всё будет хорошо, — сказал Неш. — Мы разберёмся. — Мы не дадим тебе успасть и найдем выход, — добавил Макс.

Я ещё сидела между ними, уткнувшись в грудь Неша, когда заметила, что Макс вдруг напрягся. Его рука, державшая меня за спину, дрогнула, а дыхание стало резким, рваным. Он тихо зарычал, будто сдерживая боль, и резко отстранился, поднявшись на ноги.

— Макс? — я вскинула голову, сердце ухнуло вниз.

Он стоял посреди комнаты, опираясь ладонью о стену. Крупные жилы на его шее вздулись, плечи дрожали. Он пытался выровнять дыхание, но каждый вдох будто давался с боем.

— Тьма… — выдохнул Неш, мгновенно оказавшись рядом. Его глаза вспыхнули тревогой. — Ему не хватает твоего света. Сора, он держался только потому, что ты делилась силой.

— Но… я же… — я в ужасе прикрыла рот рукой. Вспомнила, как сегодня Свет почти не откликался. — Я… я не могу…

— Спокойно, — Неш резко развернулся ко мне. Его голос был холодным, собранным, но под этой маской чувствовалась тревога. — Попробуй. Даже если мало — дай ему хоть что-то. Нужно его стабилизировать.