Жена первого короля орков (СИ) - Мадьяр Рина

— Значит, атака неизбежна. Но если за ней стоит лишь Листелл и Гнаррох, то её не будет. — Он поворачивается к вернувшемуся Горгу. — Возьми половину отрядя с тобой к пилораме. Немедленно. Остальные пусть завершают обыск здесь. Любые бумаги, любые записи. Все. Мы должны быть непоколебимы на Суде.

Пока орки рыщут по особняку, я замечаю изящный ларчик, полузасыпанный обломками шкафа. Интуиция подсказывает открыть его.

Внутри находится толстый кожаный фолиант. Дневник барона Листелла. Листаю страницы. Циничные расчеты, презрительные отзывы об "оркской грубости", планы использовать связи с горными кланами для давления на Тарна.

И запись, от которой кровь стынет в жилах: "Эльфийка наш ключ. Через нее получим доступ к лесам и магии эльфов. Если не удастся переманить на сторону горцев – устранить. Её смерть ослабит Тарна и даст повод эльфам отказаться от союза."

Я показываю страницу Тарну. Его челюсть сжимается так, что слышен скрежет зубов. Он берет дневник как вещественное доказательство.

— Ключ... — он произносит это слово с ледяной яростью. — Ты не ключ, Мира. Ты моё сердце. Сердце нашего будущего. И они хотели его вырвать. — Он обнимает меня, его объятия сейчас кажутся крепостью. — Но мы выстоим. Мы покажем им всем.

Один из доверенных Грога докладывает: найдены пачки писем от Гнарроха, расписки на огромные суммы от анонимных купцов, детальные планы саботажа кузницы и схема маршрута Тарна на сегодня, подчеркнутая кроваво-красным.

Доказательств гора. Словно они и не пытались что-то скрыть. На что они надеялись?

Впрочем, если бы не помощь духов кто знает сколько времени бы ушло на поиски Тарна. На первый взгляд и не скажешь, что барон и Гнаррох союзники.

Предательство сейчас раскрывается как на ладони. Пришло время Суда и собирают его довольно быстро, поскольку все необходимые члены до сих пор находятся в крепости. Мы лишь успели за это время немного привести себя в порядок и переодеться.

Суд Предков проходит не в зале совета, как я изначально думала.

А в Гроте Голосов у подножия крепостной стены. Место, где камни образовали естественный амфитеатр, а духи земли и камня были ближе всего.

Сюда пришли старейшины кланов, шаманы во главе с Мааршадом, вожди. Воздух был насыщен торжественной тяжестью и запахом дымящихся трав.

Гнарроха и барона Листелла привели под конвоем. Орк пытался держать голову высоко, но страх в его глазах был очевиден. Барон дрожал как осиновый лист. Рядом с Мааршадом на низком камне лежали найденные в особняке документы.

Тарн стоял в центре Грота. Он не был в доспехах, лишь в простой тёмной тунике, но его осанка, его взгляд излучали неоспоримую власть. Я стояла рядом, чувствуя на себе сотни взглядов. Взглядов, полных теперь не сомнения, а трепета и ожидания.

— Предки! — Голос Тарна гулко разнесся по камням. — Земля Великой Равнины! Вы слышали клятвы! Вы видели предательство! — Он указал на Гнарроха. — Сын гор, наследник клана, забыл свой долг перед вами! Покусился на избранника духов, на союз, благословленный вами и лесом! Заключил сделку с чужеземцем, — взгляд на барона, — чтобы пролить кровь брата и угасить огонь будущего!

Мааршад поднял посох. Камень на его вершине замерцал тусклым синим светом. Воздух сгустился, загудел низко, как далекий камнепад. Казалось, самые скалы затаили дыхание.

— Гнаррох, — шаман говорил тихо, но каждое слово падало как камень. — Ты отринул голос предков. Ты осквернил землю кровью своего сородича из-за заговора. Ты не достоин имени орка. — Он ударил посохом о камень. Гулкий звук эхом прокатился по Гроту. — Твой клан отлучается от Совета на десять зим. Ты же… — Мааршад делает тяжёлую паузу. — Ты отдашь свою силу земле, которую предал. На рудниках Равнины. Пожизненно. Без права на оружие. Без права на имя. Будешь знать вес камня и цену истинного труда.

Гнаррох вскрикнул, словно раненый зверь. Пожизненное рабство в рудниках вероятнее страшнее смерти для гордого орка-воина. Тем более того, кто и сам стал вождём одного из кланов. Но захотел большего.

— Человек, именующий себя бароном Листелл, — Мааршад повернулся к дрожащему человеку. — Ты посеял раздор на нашей земле. Ты породил предательство. Твоё золото грязь. Твои титулы на этих землях лишь прах. — Шаман махнул рукой в сторону документов. — Твои владения конфискованы в пользу казны будущего королевства. Ты и твоя семья изгоняются с Великой Равнины. Навсегда. Если нога твоя ступит на эту землю снова духи не оставят от тебя мокрого места на камне.

Приговор был суров, но справедлив. Суд Предков свершился. Никто не посмел возразить. Даже Дуррог, сидевший среди старейшин, потупил взгляд. Сила Мааршада и очевидная воля духов были неоспоримы.

Едва эхо последних слов шамана затихло, к Тарну подбежал запыхавшийся гонец. Я узнала в нём одного из орков, отправленных с Горгом к пилораме.

— Господин! На кузницу напали!

Глава 53

Тарн не колеблется ни секунды. Его ярость, только что сдержанная на суде, вспыхивает с новой, ослепительной силой. Она почти физически исходит от него, жаркая волна.

— К оружию! К пилораме! Нужно защитить наших! — Его рык, низкий и звериный, собирает вокруг него воинов в одно мгновение.

Я едва успеваю схватить его руку, чувствуя, как напряжены его мускулы.

Старая пилорама предстает перед нами островом хаоса посреди сгущающихся сумерек. Пламя пожирает соседние сараи, отбрасывая гигантские, пляшущие тени.

Воздух едкий, наполнен гарью, криками и звоном стали. От этого зрелища у меня перехватывает дыхание.

В алом свете пожара мелькают фигуры в черном, яростно штурмующие будущую кузницу.

У ворот, как неприступная скала, стоит Горг с горсткой орков. Их топоры и щиты сверкают кровавыми бликами, отбивая атаку за атакой. Слышны хриплые крики, лязг стали о сталь, треск пожираемого огнем дерева.

И тут я вижу ее. Лиана Белл! Она бледная как полотно, но стоит у приоткрытой двери кузницы, что-то кричит внутрь, ее лицо искажено не страхом, а яростной решимостью. Мое сердце сжимается в ледяной тисках. Она же в положении! Что она здесь делает?!

— Тарн! Лиана! — кричу я, тыча пальцем в ее фигуру, едва различимую в дыму и отсветах пламени. — Её нужно вытащить! Срочно!

Страх за жизнь дорогого мне человека, за будущее её малыша заставляет внутри всё сжаться, застыть. Я не прощу себя, если с ней что-то случиться. Её не должно быть здесь!

Из окон верхнего этажа летят настоящие стрелы! Видимо, кто-то из воинов успел занять обороняющую позицию.

Ярн и Берт, их силуэты видны в проемах, швыряют вниз что-то тяжелое. Куски шлака, обломки кирпичей.

А на пороге… Гром. Огромный, залитый потом и сажей, он стоит с кузнечной кувалдой, словно сам дух огня, сошедший на защиту своего дома. Каждый его взмах словно громовой удар, отправляющий черную фигуру в нокаут или отбрасывающий, как тряпичную куклу.

— В атаку! — Рев Тарна перекрывает все звуки битвы. Он не просто бросается вперед. Он врывается в самое пекло, как разъяренный бык, сметая нападавших на своем пути.

Каждый взмах его боевым топором обрушивает всю мощь и ярость мужчины на противников.

Воины, пришедшие с нами, с боевыми кличами врезаются во фланг нападавших, ломая их ряды.

Я остаюсь на краю, прижавшись к холодному камню какого-то полуразрушенного забора. Сердце бешено колотится, каждый удар топора Тарна отдается болью в моей груди.

Страх за него разрастается, но постепенно отступает, сменяясь изумлением и гордостью.

Вижу, как Арн, парень обычно такой тихий, с безумием в глазах и трясущимися руками, выливает ведро воды не на пламя, а под ноги группе прорывающихся к задней стене нападавших. Те поскальзываются, падают с криками. Вижу, как Мина и Элис, задыхаясь от дыма, лица в саже, отчаянно колотят мокрыми тряпками по тлеющим углям у самой двери кузницы, не давая огню схватиться за деревянную раму. Они не прячутся! Они дерутся. Каждый за свое место здесь. За свое право на будущее. За наше будущее.