Отбор. Пламя в твоей крови (СИ) - Янчевская Анжелика

— Пропустите! Дайте пройти!

Я расталкивала оцепеневших слуг, которые шарахались от меня, как от чумы. Дверь в каморку Лиары была распахнута настежь. У порога уже стояли два гвардейца, сдерживая напирающих.

Это была крошечная комната без окон, где едва помещались узкая, застеленная грубым одеялом кровать, маленький, потёртый столик и деревянный сундук для вещей. Спёртый, удушливый воздух был пропитан густым, приторно-сладким ароматом, от которого у меня закружилась голова.

И на этом столике стояла та самая ваза из тёмно-синего, почти чёрного хрусталя. А в ней — чёрные, бархатные, прекрасные и ужасные Полуночные Орхидеи Страсти. Они выглядели неестественно в этой убогой обстановке.

А на кровати, откинув голову на подушку, лежала Лиара. Её руки были обнимали подушку, словно она просто уснула. Но её кожа была неестественно серой, как пепел. На приоткрытых губах застыла тонкая полоска синеватой пены. Она была мертва.

20

В этот момент коридор взорвался новой волной суматохи. Толпа слуг расступилась, как волны перед носом ледокола, и в проёме появился лорд Дарин. Он был не один. За его спиной, как две тени, стояли гвардейцы, а рядом с ним — невысокий, седовласый мужчина в строгой форме лекаря, с объёмным саквояжем в руках.

Дарин не смотрел по сторонам. Его взгляд, холодный и острый, как осколок льда, был устремлён прямо в каморку. Он на мгновение задержал его на безжизненном теле Лиары, и на его лице не дрогнул ни один мускул, но я увидела, как его золотые глаза потемнели, став похожими на застывшую лаву.

— Очистить коридор! — его голос прозвучал тихо, но с такой властной, металлической ноткой, что слуги, до этого сбившиеся в испуганную толпу, тут же бросились врассыпную. — Никого не впускать. Поставить оцепление.

Гвардейцы чётко, без лишних слов, принялись выполнять приказ, оттесняя последних любопытных.

— Элиас, — обратился Дарин к лекарю. — Осмотри её.

Лекарь молча кивнул и, не обращая внимания на меня, застывшую в проходе, вошёл в каморку. Я же осталась стоять, прижавшись к стене, не в силах оторвать взгляд от происходящего.

Дарин вошёл следом за лекарем. Он не подошёл к кровати. Он остановился у столика. Его ноздри едва заметно дрогнули. Он наклонился к цветам, но не вдыхал их аромат — он словно пробовал воздух, прислушивался к нему своим чувством. Затем его взгляд стал жёстким, как закалённая сталь. Он выпрямился и резко обернулся ко мне.

— Откуда у вашей служанки эти цветы? — его вопрос был похож на удар хлыста. Ни сочувствия, ни участия. Только холодный, требовательный тон следователя.

Я вздрогнула, слова застряли в горле.

— Отвечайте, леди Эльвия! — потребовал он, делая шаг ко мне. — Полуночные Орхидеи Страсти из королевской оранжереи. Один такой цветок стоит больше, чем годовое жалование капитана гвардии. Откуда они у простой служанки? Кто их ей подарил⁈

— Это… это мне, — наконец прошептала я, и голос предательски дрогнул. — Их… их прислали мне. Вчера утром. Я нашла их под своей дверью.

Его брови сошлись на переносице.

— Вам? Кто?

— Я… я не знаю. Не было записки. Я подумала… — я запнулась, чувствуя, как краска стыда заливает щёки, — … я подумала, что это от принца Тариуса.

Дарин на мгновение прикрыл глаза, его лицо исказила гримаса, в которой смешались гнев и… усталость.

— И вы приняли их?

— Нет! — выкрикнула я, и в моём голосе прорвалась истерика. — Нет! Я приказала Лиаре немедленно их выбросить! Я сказала ей избавиться от них! Но она… она, видимо, не послушалась. Она сказала, что они слишком красивые, чтобы их выбрасывать.

Я закрыла лицо руками, сдавленные рыдания сотрясали всё моё тело.

В этот момент из каморки вышел лекарь. Его лицо было серьёзным и мрачным.

— Признаков насилия нет, милорд. Похоже на остановку дыхания. Причину я смогу назвать только после вскрытия и анализа тканей.

Дарин молча выслушал его, его взгляд был устремлён на меня. Он смотрел долго, тяжело, словно взвешивая что-то на невидимых весах.

— Нам нужно поговорить, — наконец произнёс он ровным голосом. — Не здесь. Пойдёмте в ваши покои.

Он взял меня под локоть. Его хватка была твёрдой, но не грубой. Он не тащил, а скорее вёл, поддерживая, не давая мне рухнуть.

В моих покоях он отпустил меня и плотно закрыл за нами дверь.

— Сядьте, — приказал он.

Я безвольно опустилась в кресло. Он не сел. Он встал у окна, спиной к свету, так что его лицо оказалось в тени.

— Те цветы, что вы нашли под дверью… У них был запах?

— Да, — кивнула я, вспоминая тот дурманящий, пряный аромат. — Очень сильный. Сладкий. От него кружилась голова.

— Неудивительно, — мрачно произнёс Дарин. — Потому что это не их запах. Полуночные Орхидеи почти не пахнут. Их аромат очень тонкий, едва уловимый, с нотками ночной прохлады. А то, что почувствовали вы… это запах яда.

Я подняла на него глаза, не понимая.

— Яда?

— Да. Редкий, очень хитрый яд, известный как «Дыхание Чёрной Лилии». Его получают из пыльцы растения, которое растёт только в болотах Мёртвых Топей. Сам по себе он не смертелен при коротком контакте, но обладает уникальным свойством — он впитывается в органические материалы, например, в лепестки цветов, и начинает медленно испаряться, насыщая воздух. В закрытом помещении, за несколько часов, его концентрация становится смертельной. Он парализует дыхательные центры. Смерть наступает во сне. Тихо, без мучений, без следов.

Я слушала его, и волосы на моей голове шевелились от ужаса.

— Но… зачем? Кто мог…

— Если бы оставили цветы себе, то к утру… к утру вас нашли бы, вместо вашей служанки. Это было покушение. На вас.

Мир вокруг меня окончательно рухнул. Лиара… она умерла вместо меня. Она умерла из-за своей доброты, из-за своего желания сберечь красоту, из-за своей преданности мне.

— Я клянусь вам кровью своего рода, я найду убийцу, — жёстко произнёс Дарин. — Но вы должны понимать, смерть прислуги, полукровки, ни на что не повлияет, отбор не будет остановлен.

Я вскинула на него полные слёз глаза.

— Что? Но как…

Он подошёл ко мне и присел на корточки, заглядывая в мои глаза. Впервые с момента трагедии в его взгляде появилось что-то похожее на сочувствие.

— Я знаю, что вам тяжело. Но сейчас не время для слёз. Время для холодной ярости. Вы должны выжить, Эльвия. И идти дальше. Не ради трона. Ради неё.

Похороны Лиары были быстрыми и тихими. Я не присутствовала. Меня не пустили, сославшись на соображения безопасности. Вместо этого я стояла у окна своих роскошных покоев, глядя, как крошечная процессия слуг в серых одеждах уносит маленькое, укрытое белой тканью тело к Утесам Безмолвия, где драконы хоронили тех, кто не имел крыльев, но служил им верой и правдой.

Моих слёз не было. Они высохли, оставив после себя лишь выжженную, гулкую пустоту. Горе, острое и разрывающее, сменилось чем-то иным. Чем-то холодным, твёрдым и тяжёлым, как кусок льда в самом центре моей души.

Сидеть в этих стенах было невыносимо. Каждый вдох, казалось, был наполнен призрачным ароматом проклятых цветов. Каждая тень в углу казалась затаившимся врагом.

Не дожидаясь слуг, я сама оделась. Не в шёлк и бархат, а в тёмный тренировочный костюм, который остался у меня после испытания в лесу. Кожаные штаны, плотная рубаха, высокие сапоги. Я заплела волосы в тугую косу, чтобы не мешали, и, проигнорировав удивлённый взгляд приставленного ко мне гвардейца, молча направилась в тренировочный зал. Он не посмел меня остановить.

Я дышала в ритм. Вдох. Выдох. Холод. Снова и снова.

Тренировочный зал был моим единственным спасением. Здесь, среди молчаливых манекенов и запаха камня, я могла заставить замолчать голоса в своей голове. Голос Лиары, её испуганный шёпот. Голос Дарина, объясняющий про яд. И свой собственный, который без конца повторял: «Из-за меня. Из-за меня».