Ведьма на факультете боевой магии. Книга 2 (СИ) - Шахрай Юлия

- О!

Друзьями Рейнира оказываются два красивых блондина Юн и Роко, настолько похожих между собой, что можно подумать, будто они братья, и миниатюрная черноволосая девушка Сая. Сперва переживаю, только ли дружеские у них с Рейниром отношения, внимательно отслеживаю малейшие изменения в мимике или выражении глаз, но вскоре убеждаюсь – между ними лишь дружба, и мне не о чем переживать.

Друзья с любопытством расспрашивают нас об учебе в Академии Магии, о моих способностях, наших приключениях. Рейнир отвечает, ничего не утаивая. Я следую его примеру. Через час кажется, будто мы с этими драконами знакомы всю жизнь, настолько комфортно мне становится.

На следующее утро Мия утаскивает меня за травами. Она с таким энтузиазмом охотится на растения, как она это называет, что не могу перестать улыбаться. С ее кипучей энергией к вечеру мы возвращаемся совершенно без сил, зато со значительно пополненными запасами. Помимо обещанного среброцвета набираю много других редких растений, которые в нашем королевстве ценятся на вес золота, и проникаюсь к Мие огромной благодарностью. А когда она разрешает использовать свою лабораторию, и вовсе понимаю, что начинаю обожать эту женщину. Приходит мысль, что чувствую себя с ней так расслабленно, как никогда не чувствовала со своей матерью.

Остаток отдыха я периодами пропадаю в лаборатории, либо создавая новые зелья, либо помогая Мие улучшить состав омолаживающего крема; иногда хожу на посиделки с Рейниром и его друзьями; купаюсь, читаю книги об этой удивительной расе и просто отдыхаю. С каждым днем крепнет уверенность, что в это место мне обязательно захочется вернуться снова.

Предстоящая поездка к моим родителям не радует – при мысли об этом чувствую, как внутри нарастает тревога.

Глава 21

Просыпаюсь от слишком яркого солнца, которое светит мне прямо в лицо. Морщусь недовольно, но открываю глаза, встаю и одеваюсь – мама не любит лежебок и лентяев, и если не хочу нарваться на утомительную лекцию, лучше поторопиться. Платье непривычно широко в талии и облегает совсем не так, как раньше, но о причинах задумываться некогда.

Ополаскиваюсь ледяной водой, чтобы прийти в себя, а затем бегу на кухню. Мама уже достает из печи сковороду со скворчащей яичницей, водружает ее в центр столешницы и командует:

- Налей всем молоко.

Стол сервирован на троих. Озадаченно хмурюсь:

- А бабушка завтракать не будет?

- Нет. Она лунную траву пошла в горы собирать. Раньше чем через пару недель не появится.

- А чего она меня с собой не позвала?

- Ну вот когда вернется, спроси у нее.

- Ладно.

На кухню заходит папа. Смотрит на меня со странным выражением в глазах, а затем тихо приветствует:

- Доброе утро, золотце. Как себя чувствуешь?

- А как она должна себя чувствовать? – вскипает мама. – Все у нее хорошо. Садитесь – еда стынет.

Возвращаю крынку молока в холодильный шкаф и принимаюсь за завтрак. Дождавшись, пока тарелки опустеют, собираю их и мою посуду.

- Сегодня в лавку не поеду, - сообщает мать. – Будем делать сборы от простуды – пора готовиться к осени.

- Хорошо, - киваю я.

Протерев тарелки и расставив их на сушилке, отправляюсь в лабораторию, где тут же получаю ступку, пестик и несколько корней имбиря. От острого запаха начинают слезиться глаза, но стараюсь не обращать на это внимания. Закончив, перекладываю получившуюся кашицу в плошку и протягиваю матери, а взамен получаю листья малины, которые нужно мелко нарезать.

Возимся до самого обеда, а потом возвращаемся на кухню. Пока мама жарит мясо и варит кашу, нарезаю овощи для салата.

Во время еды ловлю на себе странные взгляды папы. Словно… словно он в чем-то виноват, или хочет мне что-то сказать. Но когда мама возвращается в лабораторию, оставив меня разбираться с грязной посудой, папа так ничего и не произносит.

Увидев, что вода в кадке заканчивается, подхватываю пустое ведро и бегу во двор к колодцу. Поднимая жестяное ведро, предназначенное для забора воды, удивляюсь: кажется, будто оно непривычно легкое. Думаю даже, уж не прохудилось ли, но нет – вода переливается через край. Подхватываю ведро и, не рассчитав, практически опрокидываю – такое чувство, словно я внезапно стала гораздо сильнее, чем была всю жизнь. Остаться сухой получается чудом – в последний момент отскакиваю, сама поражаясь своей прыти. Приходится добирать разлитую половину и уже после этого нести воду домой.

На кухне меня встречает недовольная мама, которая сразу же начинает ворчать, что я шляюсь непонятно где, а ей, между прочим, помощь нужна. Привычно не обращая внимания на ругань, возвращаюсь вместе с ней в лабораторию, где мы до позднего вечера продолжаем изготавливать лекарство от простуды. От моей помощи с заговариванием состава мама отмахивается и велит мне привести помещение в порядок.

На удивление никакой усталости не ощущаю. Не болит натруженная спина, не чувствуется тяжесть в мышцах. Это очередная странность, потому что раньше целый день в лаборатории давался мне гораздо сложнее.

Ужинаем без папы – он обычно в такое время уже спит, а потом отправляемся по комнатам.

Глядя на ярко сияющую луну, чувствую смутное беспокойство. Словно я забыла о чем-то важном. Жизненно важном. Но как ни пытаюсь, вспомнить, о чем именно, не получается.

Озадаченно осматриваюсь по сторонам, но все как всегда: стол с настольной лампой, ковер с оранжево-коричневыми узорами, белые стены, платяной двустворчатый шкаф, покрывало, собранное из лоскутков. Ничего необычного, ничего неправильного. Откуда тогда тревога?

Единственным разумным объяснением кажется то, что бабушка отправилась собирать травы в одиночестве. Но она очень сильная и опытная ведьма, в горах именно она - самый страшный хищник. Ни одно животное на нее не нападет – инициированную ведьму хранят духи природы, следят, чтобы в их владениях ей ничего не грозило. Люди тоже не страшны: леший или водяной присмотрят, отведут беду. Это в городе еще есть варианты, да и то не для ведьмы, вошедшей в полную силу.

Может, мама утаила, что бабушке грозит какая-то опасность? Может, она заболела? Мысленно представляю образ бабушки, и сердце наполняется любовью и умиротворением. Нет, с бабушкой все совершенно точно в порядке. Тогда в чем же дело?

Долго ворочаюсь без сна, пытаясь понять, что же не так, а потом все-таки засыпаю. Снится что-то непонятное, но очень важное. Проснувшись, пытаюсь ухватить ускользающие образы, тянусь за ними, но так и не получается.

Заметив на вчерашнем платье несколько пятнышек, застирываю их, а потом лезу в шкаф за новыми вещами. Судя по всему, мама сегодня собирается продолжить варить зелья от простуды и лучше выбрать платье с узкими рукавами, которые не придется подворачивать. Искомое обнаруживается не сразу, но все-таки с довольной улыбкой выуживаю зеленое платье в мелкий цветочек. Левая рука проскальзывает без помех, а вот с правой что-то не так. Сетую на то, что поленилась расстегнуть пуговицу на манжете, и подношу запястье поближе к лицу, надеясь понять, что мешает.

Судя по складке, я забыла снять браслет. Озадаченно хмурюсь, поскольку не помню, чтобы его надевала, и все-таки расстегиваю пуговицу. Просунув руку, удивленно распахиваю глаза – никакого браслета на запястье нет. Ощупываю пальцами, и они наталкиваются на невидимую полоску металла. Сердце начинает биться быстрее от тревоги, смешанной с радостью.

Хмурюсь. Обращаюсь к помощи воздушных духов, пытаясь посмотреть их глазами на происходящее, и хмурюсь еще больше – чувствую вокруг себя нити заговоров, оплетающих меня, словно паутина.

Прислушавшись к силе, нахожу свою Ведьминскую Книгу, запрятанную на самую высокую полку под ворохом одежды, беру ее в руки и мысленно прошу показать мне очищающий заговор. Вливая силу в слова, шепчу:

- Черному злу отдам я траву, а добру подарю красоту. Все наговоренное, злобой утаенное в дремучий темный лес снесу. Куст терновый в том лесу полью, пусть он все наговоренное и злое в себя вберет, а от меня, Арьяны, пусть все скверное и нехорошее навсегда в землю уйдет. Да будет так!