Ведьма на факультете боевой магии. Книга 2 (СИ) - Шахрай Юлия

Стоит последним словам отзвучать, воздух вокруг меня сгущается, а затем мгновенно светлеет. Краски окружающего мира становятся ярче, а с груди словно исчезает невидимый, сдавливающий ее обруч.

На руке проявляется браслет из белого золота, и вместе с его ярким, нестерпимым блеском ко мне возвращаются утраченные воспоминания. От лавины мыслей пошатываюсь, виски прошибает болью, спина мгновенно покрывается холодным потом.

Вспоминаю, что я инициированная ведьма. Я поступила в Академию Магии. Встретила там любимого. В памяти всплывают широкие надежные плечи, высокие скулы, светло-ореховые глаза. В правом ухе три серьги: изумруд, бриллиант и маленькая фигурка дракона. Чуткие пальцы, умеющие быть такими нежными и дарить наслаждение.

Память возвращается, а вместе с ней растет гнев.

Как только мать посмела сделать со мной такое?! А я? Как могла быть настолько неосторожной? Не ожидала, что она так поступит, но ведь могла бы догадаться! Не заметила сонную траву в напитке, не разглядела злость в ее лживых глазах, поверила в то, во что очень хотелось поверить…

Не паниковать. Только не паниковать. И не спешить! По порядку, по-очереди, осторожно, ниточка за ниточкой.

Спиритус! Мой крыс, где он?

Мысленно тянусь по ниточке, которая нас связывает. Поднимаюсь и бесшумной тенью (спасибо тренировкам) несусь на чердак. В центре пыльной комнаты стоит клетка, а в ней беспомощно лежит мой крыс. Ключ от клетки рядом, так что открываю замок и беру на руки питомца. Прислушиваюсь к его дыханию и убеждаюсь в том, о чем говорит наша связь – слава Богам, жив! Одурманен, но жив.

А где Рейнир?

Укладываю ладонь на браслет и холодею: он далеко, и ему сейчас очень плохо.

Чувства выходят из-под контроля. Злюсь так сильно, как никогда не злилась за всю свою жизнь. Ярость настолько сильна, что в какой-то момент словно вымораживает меня изнутри. Все становится кристально понятным.

Спускаюсь по лестнице и отправляюсь в родительскую спальню. Распахиваю дверь. Отец смотрит на меня с недоумением, а вот мать… в глазах матери я вижу понимание. Шиплю, вкладывая в каждое слово силу:

- За то, что посмела использовать силу не во благо, а во зло; за то, что возомнила себя вершителем судеб; за то, что поставила на первое место мелочные желания и эгоизм – проклинаю тебя! Не будет больше у тебя силы! Не будет больше у тебя власти!

Раздается рокот небес. Фигура матери окутывается дымкой, а когда она тает, вместе с ней тает и сила, данная ведьме от рождения. Она растерянно открывает рот, не веря в происходящее, я же криво улыбаюсь, и от моей улыбки мать вздрагивает.

- Дочка! – жалобно произносит отец. – Прости ее, прости!

Перевожу на него взгляд, он ежится. Качаю головой:

- Если ведьма начинает использовать силу во вред, она недостойна называться ведьмой. Не нам решать чужие судьбы. Она ведь наложила на тебя заклинание молчания, я же вижу. Обрекла тебя скрывать то, что она натворила. Я теперь понимаю: то чувство, которое я не смогла распознать раньше в твоих глазах, было мукой. Ты ведь хотел мне рассказать о том, что она натворила, но не мог!

Отец опускает взгляд. Я права: ему нечего мне возразить.

Глядя на побелевшую мать, усмехаюсь:

- Надеюсь, жизнь без силы научит смирению и вправит тебе мозг. Даже не думай о том, что кто-то сможет снять мое проклятье – я лишь озвучила волю духов. Они больше не хотят тебе помогать. Они считают, что ты больше их не достойна… Я не хочу видеть тебя на своей свадьбе. Я все еще останусь твоей дочерью, но мне понадобится время, чтобы попытаться тебя понять и простить. А до тех пор не хочу тебя видеть!.. Где мои вещи?

Она пытается что-то произнести, но под моим взглядом осекается, бледнеет еще больше и показывает пальцем в сторону шкафа:

- На верхней полке.

В тканевом тюке обнаруживаю и свою одежду, и меч, и зелья, и все мелочи, которые взяла в дорогу. Удовлетворенно киваю:

- Хорошо. Я сейчас очень злюсь, поэтому будет здорово, если ты добровольно расскажешь о том, что сделала с Рейниром.

- Я… - во взгляде матери появляется испуг.

- Говори!

- Я нашептала на него забвение и отворот.

Чтобы не взорваться, делаю несколько медленных вдохов и выдохов. Отгоняю панические мысли и напоминаю себе, что раз я смогла почувствовать его через браслет, он как минимум жив. Страшно за него так, как никогда не боялась за себя.

- Доченька… - ласково произносит папа.

Прерываю его:

- Молчи! Я сейчас злюсь так сильно, что мне сложно держать эмоции под контролем. Не понимаю, как ты с ней живешь под одной крышей! Молчи! Я не готова сейчас обсуждать хоть что-то… Не иди за мной.

Разворачиваюсь и бегом возвращаюсь в свою комнату. Переодеваюсь в дорожный брючный костюм, накидываю на плечи плащ, а затем, перебрав вещи и зелья, избавляюсь от того, без чего могу обойтись. Заглянув на кухню, заворачиваю в тряпицу кусок сыра, сушеное мясо и хлеб. Кладу еду в сумку, выхожу во двор, укладываю ладонь на браслет и обращаюсь к помощи духов:

- Помогите мне, пожалуйста, побыстрее добраться до любимого.

Ко мне устремляются воздушные духи, а затем, образовав вокруг меня смерч, быстро переносят через луг и реку. Возле лесной кромки бережно опускают меня на землю перед кабаном, который носом достает до моего подбородка, а его клыки по длине едва уступают мечам. Не пугаюсь – каким-то образом понимаю, что он помощник Лесного Хозяина, и именно на нем мне предстоит продолжить путь.

Стоит только сесть на кабана верхом и стиснуть бока ногами, он бросается в лес, мастерски огибает деревья, перепрыгивает через рытвины и овраги. Окружающий мир проносится мимо так быстро, что не успеваю ничего рассмотреть. Посылаю животному волну благодарности, одновременно указывая ему направление, в котором находится Рейнир.

Когда до заката остается около часа, кабан плавно останавливается, показывая своим видом, что мне нужно слезть. С сожалением повинуюсь, чувствуя, что как бы я ни хотела продолжить путь, прямо сейчас это сделать не получится, поскольку сил не остается даже на то, чтобы стоять, не говоря уже о том, чтобы попробовать пройти хоть немного пешком.

Воздушные духи подхватывают меня и осторожно переносят под разлапистую ель, ветви которой касаются травы, образуя зеленый шатер. Из земли начинает прорастать мох и останавливается, лишь достигнув высоты мне по колено и размера, достаточного для сна.

Отламываю Лесному Хозяину щедрый кусок хлеба, напитываю его своей силой и осторожно укладываю на усыпанную иголками землю:

- Благодарствую за заботу. Пока я могу отблагодарить тебя лишь подарком, но как только найду своего мужа, мы вернемся сюда и поможем, чем скажешь.

Чувствую волну одобрения и заверение, что ему ничего от меня не нужно. Он рад помочь. Улыбаюсь: мне это очень приятно, но я привыкла платить за добро добром.

Свернувшись клубочком, обхватываю колени руками и даю волю слезам. Даю волю страху, что мамины заговоры могли привести к чему-то непоправимому.

Спиритус вылезает из сумки и начинает пищать что-то успокаивающее, а потом просто трется своей мягкой шерсткой о мой подбородок. Убираю его от лица и прижимаю к груди, словно плюшевую игрушку. Понимаю, что он беспокоится, но мне сейчас просто жизненно необходимо выплеснуть хотя бы часть накопившегося напряжения.

Утром, хоть аппетита нет совершенно, плотно завтракаю и кормлю крыса. Понимаю, что если свалюсь от слабости, ничем своему любимому помочь не смогу. Прикасаться к браслету страшно, но сделав это, испытываю огромное облегчение: он жив. Чувствую, что с ним не все в порядке, но он хотя бы жив.

Как только выхожу из своего временного убежища, ко мне подбегает кабан и подставляет спину. Сажусь на него и, не убирая руки от браслета, мысленно указываю направление.

Сквозь чащу проносимся так же быстро, как и вчера, а потом кабан немного снижает темп – в этих местах могут быть люди, и он не желает им навредить. Хоть мне и хочется побыстрее оказаться рядом с любимым, соглашаюсь, что рисковать чужими жизнями ради этого не стоит.