Ведьма на факультете боевой магии. Книга 2 (СИ) - Шахрай Юлия

Увидев промелькнувшее лицо селянки, которая, судя по корзине, отправилась в лес за грибами, улыбаюсь. Становится интересно, поверит ли она своим глазам или спишет на то, что ей показалось? Возникает мимолетное желание увидеть ее лицо, и тут же передо мной на мгновение появляется ровная водная пленка, в которой получается рассмотреть ошарашенное лицо курносой женщины. Она очень похожа на рыбу, которую вытащили из воды: глаза вытаращены, а рот широко открыт. Благодарю духов и немного корю себя: сейчас я так тесно с ними связана, что они улавливают малейшие мои желания, и кажется глупостью тревожить их из-за таких пустяков.

Кабан останавливается к вечеру, сгружая меня на пригорке перед очередной могучей елью. Забравшись под сень ее ветвей на специально выращенную для меня лежанку, кормлю крыса, ужинаю и смотрю на широкую бурлящую реку, до которой от подошв моих ног шагов двадцать. Замираю, пытаясь услышать комариный звон, но его нет. Звук текущей воды, шелест ветра в кронах, птичьи голоса, треск веток под лапой какого-то крупного зверя - есть, а привычного мне звона комаров – нет. Чувствую усмешку лесного хозяина, и в моей голове раздается тихий мягкий голос:

- Для такой гостьи, как ты, хочется сделать все возможное, чтобы было приятно.

Благодарю и, напитав хлеб своей силой, оставляю подношение на земле.

Сплю крепко и просыпаюсь с первыми лучами солнца. Кормлю крыса, перекусываю сама, а потом иду к реке.

В голове слышится: «Иди». Не слово, скорее посыл. Не раздумывая, подхожу к водной глади и ступаю в воду. Вернее, я думаю, что в воду, но речные духи подхватывают мои ступни, не позволяя обуви намокнуть, и несут через реку. В этой ситуации меня удивляет только то, что я не удивляюсь происходящему. Словно откуда-то знаю, что так будет. Словно все совершенно нормально. Словно чувствую мир вокруг настолько хорошо, что стала его частью.

Стоит мне ступить на противоположный берег, из леса выходит олень с короткой серебристой шерстью, которому я едва достаю макушкой до туловища. Он сгибает передние ноги, чтобы я могла забраться, а стоит усесться поудобнее и положить руку на браслет, несется вперед.

Мелькает мысль, что сейчас происходит что-то неправильное. Не должна я воспринимать как само собой разумеющееся то, что почему-то не просто слышу или вижу духов, но теперь они словно мое продолжение. Но сколько ни пытаюсь найти в себе страх или неуверенность, не получается.

К обеду олень вылетает на равнину и останавливается – он лесной дух и не может мне помочь вне леса. Зато спустя минуту над головой мелькает тень, отбрасываемая гигантским, размером с дом, орлом. Птица снижается и предлагает взобраться на нее. Откуда-то понимаю, что она не обычное ездовое животное и сесть нужно у основания шеи, подобрав под себя ноги. Так и поступаю. Птица отталкивается от земли и взмывает ввысь. Ветер нежно ерошит мне волосы, и кажется, будто воздух расступается, чтобы нас пропустить.

Орел пролетает несколько горных гряд, а потом идет на снижение. Вскоре могу различить узкую расщелину, а на самом ее дне золотистое, словно изломанное тело дракона.

Почувствовав мое волнение, птица ускоряется, и расстояние между мной и драконом моментально сокращается. Не забыв поблагодарить духа, спрыгиваю с него и бегу к Рейниру. К счастью, хоть он и без сознания, но грудь вздымается ровно. Сперва начитываю на него очищающий заговор, а потом обнимаю его за морду и, наполнив голос силой, зову:

- Рейнир! Рейнир! Вернись ко мне! Я жду…

Морда окутывается туманной дымкой, и точно такая же дымка окутывает дракона целиком. Через удар сердца она развеивается, и на месте огромной рептилии вижу своего парня, который садится и начинает взволнованно и напряженно осматриваться. Успокаивается, лишь найдя меня глазами.

Подхожу к нему, сажусь рядом и обеспокоенно спрашиваю:

- Как ты? Что-нибудь болит?

- Где я? – вместо того, чтобы ответить на мои вопросы интересуется он.

- В горах, - отвечаю я. – Мы поехали к моим родителям, но я недооценила упертость своей матери и то, что она по-прежнему считает, будто я ребенок. Она тебя заколдовала, вот ты и понесся подальше от ее дома. Видимо, посыл матери был настолько силен, что тебе захотелось оказаться от нее подальше как можно быстрее, вот и превратился. А потом, скорее всего, просто свалился от усталости.

- Это похоже на правду, - осторожно кивает Рейнир. – С тобой все в порядке?

- Да. А ты как?

- У меня сломана правая рука, трещина в ребре и сотрясение. Когда ты это рассказывала, я вроде бы вспомнил то, о чем ты говоришь, но все равно произошедшее словно в тумане… Я рад, что ты не пострадала.

- Злишься?

- Это же твоя мама. Как я могу на нее злиться?

- А вот я очень даже могу! Она недостойна быть ведьмой! Как она смела так с тобой поступить?!

- Просто она тебя очень любит и боится потерять, - на его губах мелькает мимолетная улыбка.

- Странная у нее любовь. Нельзя относиться к любимым, как к собственности!.. Не возражаешь, если я тебя подлечу?

- Это тебе не навредит?

- Нет.

- Тогда не возражаю.

Призываю духов и напитываю их силой, чтобы они, умеющие менять размер и плотность, сложили правильно кости, разорвавшиеся и травмированные ткани, а потом передали в них мою силу. Чтобы увеличить эффект, шепчу слова заговора:

- Шла русалка лесной дорожкой, оцарапала нежную ножку, а из ранки той да не кровь-руда, а из ранки той да чиста вода. Да чиста вода та ручьем текла, да по всей земле та вода прошла. Да на остров тот, да на тот Буян, на Буяне том да высок курган. На кургане том камень-алатырь лежит во всю ширь. Не поднять его, не свернуть его, пока род людской на земле живет. Как под камень тот утекла вода, а за ней болезнь навсегда. Ныне и присно и от круга до круга! Тако бысть, тако еси, тако буди!

Вместе с последним словом, воздух вокруг Рейнира на мгновение вспыхивает. А когда гаснет, парень удивленно произносит:

- Больше у меня ничего не болит! Спасибо.

- Прости, пожалуйста, что все так вышло.

- Тебе не за что извиняться. Мы не можем отвечать за поступки других. Но, признаться, знакомство с тещей я представлял себе совсем не так.

Эпилог

- Пора, - сообщает отец, глаза которого сияют гордостью, и протягивает мне согнутую в локте руку.

Опираюсь на нее и позволяю увести себя в центральный зал часовни. Вроде бы нет поводов, для того чтобы переживать, но глупое сердце не слушается разума. Волнуюсь и ничего не могу с этим поделать.

Успокаиваюсь, лишь заметив у алтаря Рейнира в белоснежном костюме, который ему невероятно идет. Стоит парню меня увидеть, как складка на лбу, выдающая его озабоченность, разглаживается, а сам он застывает восхищенной статуей.

Эффект мне нравится. В этот момент понимаю, что не зря его мама заставляла меня вытерпеть несколько примерок, чтобы подогнать белоснежный шедевр, расшитый жемчугом и серебристой вышивкой под мою фигуру. Не зря мы потратили пару часов, выискивая серьги и колье, идеально подходящие к платью. Не зря я несколько часов просидела неподвижно, пока мне сооружали замысловатую высокую прическу и наносили макияж. Восхищение в глазах любимого мужчины стоит, чтобы вытерпеть все эти пытки.

Гости: бабушка, папа, Юма с женихом, Ланиэль с Кортом, родители Рейнира и его самые близкие друзья, которых мы пригласили на церемонию, тоже выглядят ошарашенными. Я, конечно, никогда не скрывала свою красоту, но, пожалуй, впервые ее настолько подчеркнули и отполировали.

Пока иду, в голову лезут всякие глупости. Например, что выйдет довольно нелепо, если я в такой торжественный момент запнусь и упаду. Или что подол платья за что-то зацепится и порвется. К счастью, опасения оказываются напрасными.

Отец подходит к Рейниру и сурово хмурит брови:

- Если попробуешь сделать ей больно, ты об этом пожалеешь.