Анастасия. Последняя княжна (СИ) - Хайд Адель

— «Сильная, совсем другая, не такая какой был её мягкий отец. Проснулась кровь древних королей, — говорил кайзер Вильгельм Отто фон Шнафту, — но надо помочь, иначе не останется скоро Кравеца, так и крутятся шпионы пеплонские, ждут, когда я богу душу отдам, а они посадят на мой престол своего ручного королька».

— Она ушла в Белояр, я иду за ней, — сказал Отто, и достал небольшую коробочку с артефактами. Пересчитал и сообщил:

— На пару недель хватит, а потом, надеюсь, что можно будет не скрываться.

— Что касается оружейных заводов, мой кайзер, могу ли я отдать приказ, чтобы их…остановили? — спросил напоследок

Кайзер укоризненно посмотрел на Отто:

— Не втягивай Кравец в войну, но за действия террористов мы ответственности, конечно, нести не можем.

Фон Шнафт понимающе улыбнулся. Он знал, что надо делать, чтобы помочь девочке с глазами его первой юношеской любви.

Отто фон Шнафт когда-то был влюблён в мать Анастасии, и теперь глядя на девушку с такими же платиновыми волосам, нежными чертами лица и тонкой фигуркой, испытывал чувство ностальгии по той несбывшейся первой любви.

Он, который никогда бы не предал своего кайзера, был готов обмануть его, но не допустить, чтобы девочку запрятали в монастырь.

Он был рад, что она оказалась сильной, и рад, что сможет быть рядом и присматривать за ней. Не доверял он этим огромным россимским «богатырям». Здесь нужна хитрость, а не смелость и сила.

***

Стася.

Стася вышла из портала недалеко от Белояра. Громкий хлопок на этот раз распугал только птиц да белок в лесу.

Надо было до темна добраться до города. Конечно, с её силой, помноженной на умения, ей и в темноте было не страшно. Но, как показала практика, Отто фон Шнафт, не самый сильный маг, утащил её почти безо всяких усилий. Хотя, Стасе было очевидно, что доверенный человек кайзера весьма непрост.

Можно было использовать портал, но до города было меньше трёх километров и Стасе стало жаль тратить портальный артефакт. Тем более что она сегодня не была на пробежке.

Уже подбегая к городу, Стася заметила, что по направлению к городу движутся несколько телег. Догнала и пристроилась в хвосте, испросив разрешение дойти до города вместе.

Телеги везли фураж, в городе было большое количество лошадей и для них требовался хороший корм.

— Да, почитай, каждый день возим, — ответил старик, у которого Стася спросила разрешения присоединиться. Видимо, старику было скучно, и он начал расспрашивать чернявенькую девицу. Стася не стала рисковать и была под артефактом преображения.

На въезде в город Стася собиралась сказать, что приехала к тётке и назвать фамилию Огульчиной Виктории Алексеевны. Что на самом деле было правдой, потому как Огульчина была двоюродной сестрой императрицы.

Но на въезде никто ничего не спросил, Стася вместе с фуражным караваном спокойно прошла в город и внутренне «покачала головой» на такую безалаберность, находящихся на военном положении, бывших императорских, а ныне объединённых войск.

«Вот наивные идиоты, — думала Стася, — пошлют им какую-нибудь Фанни Каплан и устроит она им здесь серию революционных терактов»

Стася сама не замечала, что всё чаще думала об империи и о людях как о своей ответственности. Переживая теперь не только за свой маленький мирок, в которой был брат, отец, мать и она сама, а за всю большую империю.

Распрощавшись с фуражирами, Стася пошла по улицам города. Где искать Огульчину Стася не имела ни малейшего понятия. Попыталась настроиться на тётку, как когда-то на Алёшу, чтобы определить её местоположение.

Город явно был переполнен. По улицам ходили люди, и поиск привёл Стасю в место, где были в основном доходные дома.

Прежде чем бросаться, искать дворника или кого-то ещё, кто мог бы помочь с поисками, Стася решила присмотреться. И вскоре с удивлением увидела подъезжающий к одному из домов экипаж.

Он остановился у одной из парадных лома и из экипажа выбрался…Пётр Репнин, жених Анастасии Романовой.

В воспоминаниях Анастасии Пётр был высоким, плечистым блондином с одухотворённым выражением лица.

И Стася действительно увидела красивого подтянутого, высокого широкоплечего молодого мужчину, вот только выражение лица у него было на взгляд Стаси, несколько дебиловатое.

— Неужели Пётр Репнин тоже здесь живёт, — подумала Стася и решила не упускать возможность выяснить про тётку.

Она подошла к парадной, и окликнула мужчину, которому уже распахнули входную дверь:

— Пётр Григорьевич

Репнин в этот момент был к Стасе спиной и не мог видеть её, только слышать.

Плечи его вздрогнули, и он резко развернулся, глаза его заметались, как будто кого-то разыскивали. Наконец его взгляд остановился на Стасе.

— Простите, мы знакомы? — спросил он

— Я бы не хотела здесь это обсуждать, — произнесла Стася, а про себя подумала: «Ведь голос точно узнал, но то ли не верит, то ли делает вид»

И князю Репнину ничего не оставалось, как пригласить Стасю пройти с ним в парадную.

Когда дворник прикрыл за ними дверь, Стася сняла артефакт и произнесла:

— Здравствуйте ещё раз, Пётр Григорьевич, вот, хорошо, что я вас встретила, вы мне не подскажете, где Виктория Алексеевна проживает

Репнин словно сомнамбула ни выказал ни радости, ни счастья от встречи с воскресшей невестой, механически улыбнулся и прошёл вперёд, приглашая Стасю за собой.

На втором этаже остановился у дверей, выкрашенных синей краской, постучал.

Очень быстро, буквально через несколько секунд дверь распахнулась и Стася увидела молодую женщину, которая не замечая её, бросилась на шею жениху Анастасии, который в этот момент изображал «монумент самому себе»

— Петенька, — воскликнула Виктория Алексеевна, — что случилось? Почему ты такой напряжённый?

— Добрый вечер, тётушка, — произнесла Стася, выходя из-за широкой спины Репнина

И увидела, как сначала расширились, а потом закатились глаза Огульчиной, и женщина осела на руки Петра Григорьевича.

Глава 42

Деревня под Ганиной ямой

— Да сколько же можно! — Фёдор Троекуров, он же Дракон снова пришёл в себя связанным, но на этот раз он не лежал, а висел на крюке и не в сарае, а в помещении, больше похожем на кузницу. Неподалёку от него в таком же положении находился князь Урусов, только вот князь ещё в себя не пришёл.

Они вышли из сарая и словно два дурака, полностью уверенные в своих силах пошли искать, где расположились бахи, и попали под действие ещё одного антимагического артефакта. Магии не было, оружия тоже, поэтому, когда бахи навалились на них всей толпой, то отбиться им удалось только от первого десятка нападавших, второй десяток уже смёл альтов.

Но их не убили, значит ли это, что тому, кто стоит за этими «странными» революционерами, они нужны живыми?

Странность бахов заключалась в том, что они были дисциплинированными, униформа была почти новой, то есть скорее всего она была состарена специально, и ещё эти «революционеры» явно были профессиональными военными.

Фёдор позвал Урусова:

— Иван

Но Урусов пока не приходил в себя.

Фёдор попытался подпрыгнуть, чтобы ногами упереться в деревянный потолок и попробовать выдернуть крюк.

И со стоном обессиленно повис, подумал: — «Чёрт, снова рёбра сломали»

И вдруг рядом с ним воздух уплотнился и из молочно-белой пелены вышел… Голицын Андрей Васильевич и укоризненно произнёс:

— Вот не дадите старику помереть спокойно.

Фёдор с удивлением смотрел на высокого мужчину, которому с натяжкой можно было дать сорок лет, если бы он не был полностью седым, но стариком он бы его точно не назвал.

Мужчина посмотрел на Троекурова, потом на Урусова, покачал головой:

— Вроде взрослые люди, князья, а вот так вот глупо попасться и кому?

И Фёдор, который хотел задать много разных вопросов, но задал почему-то только один:

— Кому?

— Что Федя, не узнал извечных и настоящих врагов империи? Или ты думаешь, что враги — это русские люди, которые убивают друг друга сами не понимая зачем. Ты себе-то задай вопрос, почему мы жили сотни лет, бахи и альты, и вдруг раз и стали врагами. Хотя, что с тебя взять-то, ты сам-то понимаешь, что наделал? — старик начал развязывать Фёдора и параллельно задавал вопросы.