Повелительница пустыни (СИ) - Рош Ярина

Шантар с пугающим спокойствием извлек меч из-за спины, словно вытаскивая саму смерть из ножен. В левой руке блеснули смертоносные сюрикены.

Он расставил ноги, словно врастая в песок, и приготовился встретить натиск.

Первый всадник обрушил клинок, но Шантар, подобно ртути, уклонился от удара и, опережая завершение атаки, обрушил свой меч на врага.

До победы всаднику не хватило мгновения. Он рухнул в песок, обагряя его кровью, а Шантар уже отправил в небытие еще двоих, чьи тела безжизненно распластались на раскаленном песке.

Крики, топот копыт, зловещий лязг стали — все это слилось в оглушительный рев смерти, заполняя собой раскаленное марево пустыни.

Мигир отбил удар клинка, обрушившегося на него. Всадник дернулся, едва удержавшись в седле, и с утроенной яростью взмахнул оружием, но он, не дожидаясь смертельного удара, сам бросился в атаку на врага.

Мигир Аль'эф помнил отработанные до автоматизма каждое движение. Удар, уклон, контрудар — все отточено годами на ристалище, где он проводил свои тренировки с детства.

Он выбил меч из руки врага и в следующее мгновение вонзил свой клинок под ребра. Всадник хрипло выдохнул и обмяк, повиснув на лошади. Мигир оттолкнул тело, и лошадь, взвившись на дыбы, умчалась прочь.

Он замечал, что каждый удар, каждое движение защитников было совершенством смертоносного танца, но врагов было много….

Пот струился по его лицу, а движения становились все более тяжелыми, и Мигир почувствовал, как лезвие скользнуло по плечу, опалив кожу огнем. Он пропустил удар.

Всадники, словно одержимые предсмертной яростью, обрушились на них, словно отчаянно пытаясь вырвать жизнь из лап неминуемой гибели.

Силы были катастрофически неравны… И вдруг, словно из-под земли, между его ногами взметнулась ядовитая змея, вонзив клыки в ногу врага. Воздух разорвали отчаянные, полные агонии крики. Мигир опустил взгляд и обомлел: из земли, словно по велению темных сил, полезли змеи и скорпионы, жаля нападавших в ноги, повергая их в пучину боли и отчаяния.

Наступила тишина, разрываемая предсмертными криками. И незваные защитники исчезли, словно их и не было.

Шантар, обтерев меч о поверженного врага, словно стирая с клинка последние мгновения чужой жизни, плавно вложил его в ножны и окинул взглядом поле брани.

Вокруг стонали раненые, моля о помощи. Я встретилась взглядом с Мигиром, чье лицо и одежда густо алели от крови. Оно было моим отражением, запечатленное в багровых тонах битвы.

В голове роились мысли: кто были эти люди? Что привело их сюда таким внушительным составом?

Необъяснимое предчувствие шептало, что за этим нападением стоит появление наших попутчиков.

— Соберите лошадей, — мой голос, хриплый от усталости и пережитого, прорезал тишину. Я подошла к одному из попутчиков, которого все называли Омар и который был за старшего.

— Не удивлюсь, если они пришли по ваши души, — произнесла я, не ожидая ответа.

Это был скорее вопрос и ответ самой себе, нежели к нему. Разбойники не нападают такими силами.

Здесь кроется нечто большее. Впрочем, ответ меня мало волновал. Я направилась ловить испуганных лошадей, которые еще вздрагивали от пережитого ужаса.

Вскочив на коней, и придерживая в поводу запасных, мы тронулись вслед за караваном. Хорошо, что обошлось без смертей.

Но раны требуют скорейшей обработки, да и нам самим не помешало бы смыть липкую кровь и набраться сил.

Придется отклониться от намеченного пути и искать спасения в оазисе. Да и бессмысленно изматывать коней в этой безжалостной пустыне. Лучше отправить их в Авалон.

Караван встретил нас сияющими лицами. В их глазах читалась надежда, смешанная с тайным страхом: вдруг мы не выстоим, и им придется продолжить путь в одиночестве, лицом к лицу с пустыней.

Да еще враги могли догнать их и расправиться с беспомощными людьми.

Фардин Наизир сиял от радости, видя нас целыми и невредимыми. В глубине души он понимал, какая тяжкая ноша легла бы на его плечи, останься он без проводника и охраны.

Не довести попутчиков до цели — это терзало бы его совесть, словно ядовитый скорпион.

Пусть вины его в этом и не было бы, но подобные мысли, словно назойливые мухи, не давали бы покоя.

— Останавливаемся, — отдал приказ он.

Но я его остановила.

— Нет. Продолжаем путь. Я поведу к оазису, — И, взяв вожака верблюдов за уздечку, повернула в другую сторону.

Вскоре мы оказались в оазисе. Пока все были заняты суетой, я незаметно исчезла. Никто не заметил, как большая змея заскользила по барханам.

В своем убежище, словно в тихой гавани, я смыла с себя пыль и облачилась в чистые одежды. Наскоро, утолив голод, отправилась в Авалон, где попросила прислать людей в оазис и забрать коней.

Вернувшись, я ощутила на себе едва уловимые взгляды, но никто не осмелился нарушить тишину невысказанными вопросами. Мое отсутствие осталось тайной, похороненной в глубине их умов.

Два дня мы провели в уединении, позволяя израненным телам и душам залечить свои раны в объятиях покоя.

Предложила некоторым раненым отправиться в Авалон, чтобы залечить раны, но все отказались.

И вскоре мы продолжили путь.

Мигир Аль'эф с наслаждением смыл с себя липкую грязь и пот битвы.

Мелкие раны зажгло приятным холодком заживляющей мази. Над костром уже колдовали люди Фардина Наизира, и готовившаяся снедь источала аппетитные запахи.

Лишь сейчас, слушая обрывки рассказов о недавней схватке, он осознал отсутствие шантара.

Но решив, что тот отлучился по неотложным делам и, о которых тот никому не будет докладывать, то погрузился в водоворот воспоминаний, пытаясь сложить мозаику недавних событий.

Его друг Ихсан, словно тень, с задумчивым видом примостился рядом.

Тихий шепот листвы и лазурная гладь озера лишь изредка нарушались голосами людей, поглощенных своими заботами.

Их не тревожили, даруя драгоценную передышку от битвы.

— Что думаешь? — прошептал он, словно боясь потревожить звенящую тишину.

— Плохи наши дела, друг мой. Второе покушение — не случайность, а зловещий знак.

— Мне кажется, нам не суждено беспрепятственно войти во дворец, — Мигир озвучил терзавшие его мрачные предчувствия.

— Если все настолько серьезно, шпионы учуют приближение каравана и тут же донесут об этом своему хозяину, — тот подхватил тревожную мысль принца.

— А если мы проникнем в город после каравана? — робко предложил Ихсан.

— Бесполезно. Ты видел, сколько наемников гналось за нами по пятам? Сомнений нет, им было приказано вырезать всех до единого. Появление каравана лишь убедит их в том, что мы знаем о заговоре и попытаемся проскользнуть другим путем. — Картина вырисовывалась все более безысходная.

Их будут искать. Очень тщательно искать. В сознании принца змеей проскользнула леденящая мысль, что столь внушительное появление наемников красноречиво свидетельствовало о колоссальном масштабе плетущегося заговора.

Его пальцы судорожно сжали рукоять меча. Неужели отец настолько ослеп от гордости и власти, что не заметил паутину, сплетенную вокруг трона?

Или, что еще хуже, знал и намеренно игнорировал предупреждения, считая себя неуязвимым?

Воспоминания нахлынули волной: лица придворных, лицемерные улыбки, шепот за спиной. Он всегда чувствовал эту атмосферу интриг и зависти, но наивно полагал, что отец держит все под контролем.

Теперь же, когда завеса спала, открылся гнойник, разъедающий королевство изнутри.

В его глазах отражалась буря, яростный вихрь сомнений и решимости. Он должен найти правду. Должен разобраться, кто плетет эти сети, и какую цель преследуют заговорщики.

И тогда, только тогда он сможет принять решение, которое определит судьбу королевства и его собственную.

— Что будем делать? — задал вопрос Ихсан.

— Пока не знаю.

— Может шантара попросить нам помочь?

— Чем он нам поможет?

Оба замолчали, обдумывая ситуацию.