— Приглашаю кандидатов на сцену!
Под свист, топот и крики соперники выходят и выстраиваются слева от ректора, чтобы не закрывать обзор.
Я вижу, что Вальдер и Деркей спокойны, а Гельзек нервничает, постоянно приглаживает и без того аккуратно лежащие волосы.
Талироди ведет рукой вверх и одна из урн переворачивается, крышка откидывается, жетоны со звоном высыпаются на тут же подлетевший поднос.
Пересчитываться голоса тоже будут магически, а результат выведут на стену, где сейчас показывают портреты всех троих кандидатов. Под каждым из них встанет счетчик.
— Считаем, сколько присутствующих поддержали Гельзека Хималса.
Жетоны отщелкиваются по одному, цифра на стене меняется.
— Двадцать девять, — озвучивает ректор Талироди, и следом за ним это повторяет весь зал, — тридцать, тридцать один, тридцать два!
Поднос пустеет. Подсчитанные жетоны перемещаются на стол.
Хималс обескуражен. И так понятно, что результат ни о чем.
— Переходим к Вальдеру Эфлону. Напоминаю, мы не знаем точно, сколько было голосующих, — вещает ведущий, — поэтому интрига сохраняется до последнего кандидата.
Процедура повторяется, но на этот раз поднос ухает вниз под тяжестью жетонов, так их много.
На лице Вальда торжествующая улыбка.
Щелк-щелк-щелк.
Цифры меняются так быстро, что никто их не озвучивает. Только на семидесяти отсчет замедляется.
— Восемьдесят, восемьдесят один.
Зал замирает, прикинув возможный результат. Переглядываются не только студенты, но и преподаватели. Неужели Деркей набрал так много, что Эфлон не дотянул и до сотни? Как такое возможно?
Помимо воли вцепляюсь в руку Такмара. Он взволнован не меньше моего.
— Какие неоднозначные результаты! — задумчиво тянет Абрал Талироди.
Смотрю на Деркея Олтара. На его лице играет довольная улыбка. Вальдер все так же спокоен. Не представляю, чего ему это стоило.
— Момент истины! — голос Грасмы кажется громовым раскатом.
Подсчет голосов последнего участника выборов начинается.
Кучка жетонов оказывается не меньше, чем у Вальдера. Но это на первый взгляд. Что же на деле?
— Семьдесят пять, семьдесят шесть, — озвучивает ректор, а зал молчит, часть напряженно, часть потрясенно, — семьдесят семь, семьдесят восемь, семьдесят девять… восемьдесят!
В едином порыве зал вздыхает.
— И все, — говорит Талироди, — окончательный счет вы можете увидеть на стене информации.
— Переверните урну, может там еще жетоны налипли! — требует Деркей. Он бледен, даже с моего места видны крупные капли пота на его лбу и носу.
Вальдер величественно складывает руки крест-на-крест.
— Успокойся, Олтар. Ничего там нигде не прилипло, кроме твоего самомнения.
Однако требование Деркея выполняют.
Урна поднимается, разворачивается боком, чтобы у всех был обзор.
— Можешь туда хоть голову засунуть, дружище, — с состраданием говорит ведущий, — все чисто, как победа Вальдера Эфлона с перевесом в один голос!
— Неубедительно! — кричит кто-то из зала. И прячется за чужими спинами.
— По правилам выборов короля академии Мракендарр, — веско отвечает ректор, — этого достаточно.
— А что он сделал с нынешним королем, чтобы эти выборы состоялись? — это уже девичий голос.
— Кантель Ройба добровольно завершил обучение в Мракендарре, — резко бросает Абрал Талироди, — нечего поддерживать дикие слухи.
— Как бы не так! — мстительно выплевывает Деркей. — Еще будучи на первом курсе Эфлон сказал: он ни перед чем не остановится, чтобы взять то, что ему хочется. И доказать отцу, что он не хуже покойного брата. Который, кстати, погиб исключительно по его вине. А как только избрали Ройбу, Вальдер… помнишь, как ты отреагировал?
На правой щеке Вальда появляется красная полоса, как от пощечины.
— Стесняешься? Тогда я сам скажу. И покажу.
Деркей вынимает из кармана похожий на пуговицу предмет, кидает перед собой на сцену, бормоча под нос:
— Вызываю, призываю, приди-покажись, правду открой.
И тут же появляется призрачное, зыбкое изображение Вальдера. Двойник победителя говорит искаженным, но узнаваемым голосом:
— Я не стану ждать до конца третьего курса, чтобы надеть корону лидера! Даже если придется напустить Ройбе змей в штаны.
По залу разносится ропот.
— И что ты доказал? — насмешливо спрашивает Вальдер, сжимая кулаки. — Что я не люблю конкуренцию? Все и так это знают. Но к исчезновению Кантеля Ройбы из Мракендарра я отношения не имею. Это его решение.
— Успокоились! — рявкает Абрал Талироди. — С этим инцидентом разберемся после. Советую вам, адепт Эфлон, впредь быть сдержаннее, как подобает лицу академии Мракендарр. А сейчас приступайте к коронации.
Победа Вальдера, мягко говоря, получилась смазанной.
Сначала голосование с незначительным перевесом в его пользу, потом разоблачения от внезапного и сильного конкурента.
Поэтому я невольно любуюсь, с каким поистине королевским достоинством держит себя Вальдер.
— Олтар не иначе, как накрутчик, — выдает Милон Ханиш. Я даже не заметила, когда они с Кирсеей снова к нам приткнулись.
— Да брось, как можно накрутить голоса? — по-свойски шлепает его по руке Кирсея. — Все жетоны подотчетные.
— Не знаю как, но он подстроил эти результаты, — настаивает Милон, — как еще не самый популярный парень мог набрать столько сторонников?
Но его голос тонет в громкой торжественной музыке.
Ректор Абрал Талироди венчает голову Вальдера черной короной, украшенной одним-единственным камнем, опалом. Разумеется, тоже черным.
Вальдеру аплодируют с новой силой, новый король академии делает шаг со сцены и оказывается на руках «подданных», его проносят по залу, распевая гимн академии. Этим не ограничивается. Параллельный поток поднимает на руки Райну Кирс, действующую королеву. Шествие становится донельзя торжественным.
— Вечер закончен, дорогие адепты и преподаватели, — объявляет Грасма, — и впереди у нас Ночь Отмщения!
Глава 12
— Лякся стоит на площади уже 332 с половиной года, — Такмар преподносит это таким тоном, словно он скульптор, создавший древнюю горгулью, что пускает цветные струи в чашу фонтана.
Вокруг местной достопримечательности выстроилась толпа.
Часть студентов все же решила не принимать участие в Ночи Отмщения. Не всем нравятся такие развлечения. Да и преподаватели косо смотрят на тех, кто пытается оживить горгулью. Пусть сегодня это мероприятие благословил сам ректор, все равно, кто знает. Вдруг это проверка?
По забавному совпадению, мой день рождения совпадает с датой основания Мракендарра, так что мы с Ляксей можем скидываться на именинный стол через полгодика.
— Такмар, я что-то не хочу в этом участвовать, устала, — говорю своему спутнику, — пойду лучше подготовлюсь к зачету.
— Ты что, Ирлея! — удерживает меня приятель. — Мы победители. Завтра тебе простят любой ответ.
— Летхит, сдулась? — это уже Эльна.
— Можно сказать и так, — соглашаюсь беззлобно.
С меня и правда хватит этого дня. Тяжелая игра через боль, страшный, выворачивающий душу рассказ Керейны. Странные скандальные выборы. Я просто хочу спать.
— Это же весело, Ирлея! — звенит беззаботный голосок Кирсеи. Она смотрит на лопоухого Милона Ханиша совершенно счастливым взглядом. Кто бы мог подумать!
А тот причесывает пятерней густую копну светлых волос, которые тут же закручиваются обратно в тугие кольца, и выглядит весьма довольным.
К Ляксе уже выстроилась очередь желающих ее оживить.
Но кроме этого, вокруг фонтана разжигают небольшие костерки и спиртовки, адепты творят «ритуалы отмщения».
Заинтересовавшись, отхожу в сторону от кучки своих друзей и разглядываю сосредоточенно пыхтящих колдунов. У ближайшего ко мне вольт в руках. В фигурке я совершенно четко узнаю Вальдера. Не только меня он допекает.
— Как правило, эти ритуалы не срабатывают, — над моим ухом раздается заговорщицкий голос Деркея, — слышал, уже который год в Ночь Отмщения преподы растягивают над площадью непроглядный колпак, отражающий порчи. Не то с утра половина академии не проснется.
