Южная пустошь 7 (СИ) - Цветкова Алёна

— Я убью тебя, если ты прямо сейчас не встанешь и не пойдешь со мной, — Ягурда нервничала и психовала, теряя хватку.

— Валяй, — ответила я. — Только подумай сразу, кем ты заменишь Ильку, когда она откажется участвовать в твоей авантюре. Ты же не забыла, что именно держит эту странную рабыню рядом с тобой?

— Да, как ты смеешь! — взвизгнула Ягурда и на миг замолчала, создавая иллюзию, что я осталась в комнате одна. Но я едва не подскочила от неожиданности, когда она заорала благим матом:

— Стража! Стража!

А когда ко мне в комнату, брякая саблями и громко топоча, ввалилась тройка стражников, обычно дежуривших на входе в наше крыло, рядом со спальней Гирема, Верховная ткнула в меня пальцем и истерично, словно кошка, которой отдавили хвост, завопила:

— Взять ее! И посадить в казематы! Немедленно! — не справившись с эмоциями, она топнула ногой, как капризный ребенок.

Аддийские стражники, суровые пожилые воины, которым Мехмед мог без опаски доверить присмотр за свободными женщинами, растерянно замерли. И я их прекрасно понимала.

В их картине мира и Ягурда, и я, где-то на уровне домашних питомцев, которые по недоразумению возомнили себя людьми. При этом наш хозяин и их наниматель наследник султана Мехмед, по собственному капризу не только не осаживает нас, но и поощряет «неправильное» поведение ради какой-то, только ему ведомой, цели.

Но одно дело свободно расхаживать по всей крепости без покрывал и повелевать рабынями, и совсем другое приказывать им, свободным мужчинам схватить одну из своих товарок и отправить в казематы.

Аддийских женщин, вообще, никогда не сажали в казематы, предназначенные для людей, то есть мужчин. Даже если рабыня совершала преступление, за которое ей грозила смертная казнь, до самого исполнения приговора она находилась там же, где и всегда, — в гареме.

И, вообще, прерогатива судить принадлежит людям, а не домашним питомцам! Вдруг потом наследник султана решит, что они проявили самоуправство, отправив одну из женщин в тюремную клетку?

Но с другой стороны они прекрасно видели, Мехмед пляшет под дудку юной госпожи, как дрессированный грилорский медведь…

— Все хорошо, ребята, — улыбнулась я, поднимаясь с постели и прикрываясь одеялом. Мне, наверное, должно было быть неловко, ведь я предстала в неглиже перед тремя посторонними мужчинами, но почему-то ничего подобного я не чувствовала. И даже не покраснела. — Дайте мне пару мгновений на сборы, и я сама пойду туда, куда меня отправляет госпожа Олира. Вам не придется меня заставлять.

Старший с облегчением моргнул и, мотнув головой, приказал своим выйти из комнаты, давая мне время, чтобы одеться. Мое непротивление меняло все. Теперь они не выполняли приказ госпожи Олиры «схватить и посадить», а сопровождали меня по приказу Мехмеда туда, куда я сама хотела пойти.

Пока я одевалась. Стражник дипломатично отвернулся, а вот Ягурда прожигала меня ненавидящим взглядом, пристально отслеживая каждое мое движение. Она по-прежнему держала в руке источник магического света, но при этом оттенок свечения слегка изменился, и я кожей чувствовала угрозу, исходящую мерцающего в темноте сгустка магии.

В старом мире, где когда-то жила половина моей души, была поговорка: бедному собраться — только подпоясаться. Сейчас я оценила ее в полной мере. Все мое «богатство» умещалось в одном письменном ящике. В нем я хранила не только письма и письменные принадлежности, но и мешочки с золотыми монетами, которые мне передал Гирем. Поэтому одевшись, я подхватила бюро под мышку и уже собралась выйти из комнаты, как Ягурда остановила меня:

— Оставь его здесь! — рявкнула она, поднимая руку со светящимся, и как будто бы слегка гудевшим от внутреннего напряжения, шаром. — Тебе некому будет писать письма в клетке!

Я пожала плечами, равнодушно скользнула по разъяренной Ягурде и заявила:

— Это бюро — подарок моего хозяина. И только он может забрать то, что подарил. Приведи Гирема и я отдам ему, если он вдруг пожелает…

Да, я слукавила, но в Аддии существовал немного странный, на мой взгляд, закон. Рабыня, несмотря на то, что являлась имуществом, тоже могла владеть другим имуществом, при условии, что ее хозяин подарил его рабыне. Попахивает юридическим безумием, если смотреть на это со стороны. Но тем не менее, право распоряжаться подаренным имуществом рабыня сохраняла до тех пор, пока сам хозяин не решал забрать его обратно. Умная и хитрая женщина вполне могла владеть даже большим поместьем.

Но Ягурда, вероятно, не знала о таких нюансах. И попробовала отобрать у меня бюро, вцепившись в него с другой стороны. Для этого ей пришлось погасить магию, и нас всех мгновенно окутала непроглядная тьма.

— Отдай, — шипела бывшая Верховная и тащила мое бюро к себе.

— Это подарок моего хозяина, — упиралась я. — Только он может забрать его у меня.

— Что за чушь ты несешь! — Ягурда рванула ящик на себя с такой силой, что я с трудом удержала его. — У тебя нет хозяина!

В любом другом случае я предпочла бы найти другой способ настоять на своем. Но сейчас очень рассчитывала, что, увидев привычное поведение двух женщин, аддийские стражники не выдержат и вмешаются, восстанавливая порядок, между взбесившимися «рабынями».Так и вышло. Пожилой воин, который выскочил за дверь сразу, как только магический свет погас, чтобы не оказаться в компрометирующей ситуации и не остаться виноватым, вернулся со своими подельниками и факелом.

— Госпожа Олира, — он встал перед Ягурдой, загораживая меня спиной и прогудел, — если это подарок господина Гирема, то вы не вправе отнимать его у госпожи Елины. Но вы можете обратиться к своему господину, чтобы он решил спор…

— У меня нет никакого господина, — бывшая Верховная взвизгнула. — Я тебе не рабыня, мерзкий мужлан!

— Попроси Мезмеда, — пропыхтела я из последних сил, удерживая бюро в руках. — Если он прикажет отдать тебе мой подарок, то я отдам… Или Гирема… когда он вернется.

— А он вернется? — глаза бывшей Верховной вспыхнули.

— Конечно, — соврала я, не моргнув глазом, рассчитывая больше на стражников, чем на Ягурду. — Мой господин не оставит меня здесь одну.

И изо всех сил рванула ящик на себя. Я рассчитывала, что она по-прежнему будет держать его мертвой хваткой, но Ягурда совершенно неожиданно выпустила его из рук, отчего я едва удержалась на ногах.

— Что же, — довольно мурлыкнула она, — тогда я подожду Гирема…

Я пожала плечами, мол, жди, конечно. А про себя фыркнула, не иначе Ягурда решила, что сможет шантажировать меня Гиремом? Нет, ну он мне, конечно, друг, и я, конечно, никогда не оставила бы его в беде. Но это же Гирем! Не зря его считают великим вором и безоговорочно признают ночным королем, как бы он ни старался отлынивать от обязанностей правителя криминального мира. И я скорее поверю в то, что он запудрит мозги Ягурде и заставит ее сделать так, как нужно ему, чем в то, что она сможет шантажировать меня его жизнью или благополучием.

Даже если вернется. А он не вернется. Сначала ему нужно довезти Катрилу до графа Шерреса, а потом сопроводить Анни в Абрегорианскую империю. Она уехала тайно, а значит и вернуться должна тайком, чтобы император ничего не заподозрил. И такую операцию я могла доверить только Гирему.

Но Ягурда ничего этого не знала. Она мгновенно повеселела и, забыв о том, что только что хотела отобрать у меня бюро с письмами, вышла за дверь, оставляя меня наедине со стражей.

Но не успела я выпроводить их, как она вернулась:

— Тебя по-прежнему ждут казематы, — мурлыкнула она и подбросила на ладони небольшой магический заряд, который при этом затрещал, словно падающее от ветра дерево. — Или ты испытаешь на себе, каково было Михасю, когда я пропустила через него свою магию… Даже если Илька не позволит тебе умереть, — хохотнула она, — ты уже никогда не останешься прежней. И все равно быстро сдохнешь… Как и он…

— Хорошо, — пожала я плечами, против воли чувствуя, как холодок промчался по спине. Такой смерти я даже врагу не пожелала бы. Ягурда же не знает, что Михась умер от нечеловеческой боли уже давно, но его тело занял кто-то другой… Тот, которого даже Боги называли «Они». — Казематы, так казематы… Хоть отдохну немного, — неловко пошутила я, пытаясь скрыть от Верховной свой страх.