Громов: Хозяин теней 4 (СИ) - Демина Карина

А она не отшатнулась.

И рассмеялась только.

— Приходи! Я купила цветные карандаши…

— Свет, — а вот Симеону это не понравилось и настолько, что его прямо перекосило. — Это, конечно, хорошо, но… мы ж уходить собирались. Реально, нам пора уже.

— Да? — Светлана вытащила часики. — Ой, точно… заболталась я. Извините! Но я вас буду ждать! Приходите по адресу… ваш сопровождающий знает, он в прошлый раз у нас бывал. А вы, как понимаю…

— Свет… — Симеон вцепился в её руку и дёрнул. — Идём уже. Захотят — найдут.

Когда они всё-таки убрались, я её богу выдохнул с облегчением.

— Ну, — Татьяна встала над моей кроватью. — Рассказывай, во что ты вляпался!

— Интересно, — Татьяна протянула Тимохе пряника на палочке. Ещё пряник достался Метельке, а мне сказали, что пряника я не заслужил, а заслужил хорошую порку, но розги сейчас использовать бесчеловечно, к тому же что-то подсказывало, что поздновато. — Буча очнулась, это ведь хорошо?

— И всё-таки зачем им имена? — Мишка устроился у окна и пряника не взял.

— А тебе зачем?

— Я человек.

— А они тоже люди, — сказал я и руку протянул. — Тань, ну покорми брата, а? Я ж тут изголодался весь, помираючи!

— Они тени, — Мишка покачал головой.

— И люди. В какой-то мере.

В палату заглянул Еремей, хмыкнул и сказал:

— Пойду во дворе погуляю…

Двор при больнице тоже имелся, как и сад. Более того, Метельке настоятельно рекомендовалось в этом саду гулять.

— Изголодался он, — проворчала сестрица, но пряник дала. И молока налила, что мне, что Метельке. — Я завтра сельтерской воды принесу. Тёплая сельтерская вода очень полезна для лёгких. И ещё молоко с топлёным медвежьим жиром…

Метелька прям слегка побледнел.

— Я… уже почти поправился, — сказал он.

— А вот будешь пить, поправишься совсем. Думаешь, Буча очнулась из-за этой девушки? — она сменила тему резко, как делала это обычно.

— Не знаю. Но ты сама видела. Он только на неё и смотрел.

— Понравилась? — Михаил наклонился, заглядывая под кровать. — А может, мою тоже так… выманить?

Отношения с тенью у него были сложные.

Точнее он так говорил, а я вот и не вмешивался. Но случая поглядеть на Мишкину тень до сих пор не выпадало.

— Девушек вокруг хватает. Тимофея жалеют. В госпитале сёстры о нём заботятся, но он как-то… он их не замечает в лучшем случае, — это Татьяна произнесла задумчиво. — А тут вот… с ней определённо стоит познакомиться поближе.

— Стоит, но… Тань, это не безопасно.

Вот ей я рассказал и про дом.

И про подвал.

И про мои подозрения. И не только мои, потому что в совокупности с тем, что удалось от Михаила Ивановича узнать, перспективы у Светланы вырисовывались весьма однозначные.

Ещё и этот… химик-экспериментатор, что рядом крутится.

— Девушку надо спасти, — Михаил нахмурился.

Кто бы сомневался.

Интересно, это у Мишки психологический загиб такой, спасать всех встреченных девиц, или просто норма жизни?

— Спасём, — пообещал я братцу. — Но немного позже.

— Савелий. Это безответственно! Если всё на самом деле так, как ты сказал, то… — Мишка вскочил. — То медлить нельзя!

— О, доброго дня, — в палату заглянул давешний целитель. — У вас, я вижу, гости… Николай.

— Татьяна, — Татьяна протянула руку, которую Николя поцеловал.

Ну как, ткнулся губами.

Замер.

И снова ткнулся.

— Что вы… — Татьяна смутилась, ибо целовать руку дважды в обществе было не принято.

— Извините, вы не могли бы снять перчатку? — сказал Николай, руки не выпуская. Он её поворачивал влево и вправо, при этом старательно ощупывая. — Понимаю, что просьба моя звучит странно и, возможно, непозволительно, но мне кажется, что… уверяю, дело исключительно в области целительства…

Это он ангельскую силу почуял? Или что-то другое? Перчатки Татьяна носила даже дома, кажется, стесняясь белой этой кукольной кожи. Вот интересно, если у Алексея Михайловича такая побочка проявится, то как оно? Слышнев, конечно, не девица, но с другой стороны тоже живой человек.

Жена опять же может не одобрить.

Перчатку сестрица сняла, а потом и вторую, и спокойно протянула руки Николаю.

— Ожог, — произнесла она. — Старый.

— И весьма глубокий, как я вижу… — Николя развернул руки ладонями вверх, потом отпустил левую руку, а правой попробовал согнуть пальцы. — Не больно?

— Нет.

— Если вдруг ощутите боль, говорите.

— Только тепло… что вы делаете?

— Не уверен, что смогу исправить всё полностью, но…

Если он исправит хоть что-то, то… не знаю. Как минимум вычищу эту богадельню от мелких теней, так, что и следа их не останется.

— Рубцовая ткань весьма отличается от нормальной, — Николя — надо будет выяснить отчество этого человека, а то это он для Карпа Евстратовича Николя, а мне надобно со всем уважением — продолжал осторожно сгибать и разгибать пальцы. — Она более плотна, лишена желез и протоков, а ещё куда менее эластична. Это происходит в результате поражения не только кожи, но и слоёв жировой клетчатки, лежащих под ней, а порой и мышц со связками.

— Тепло…

— Именно, чтобы не допустить рубцевания, опытный целитель не станет пытаться залечить ожог в один момент. Он будет восстанавливать ткани постепенно… полагаю, вы воспользовались артефактом?

— Своего рода, — сказала Татьяна.

— Попробуйте сами сгибать и разгибать пальцы.

— По очереди?

— Как вам будет удобнее. Главное, чтобы движение было настолько глубоким, насколько в данный момент возможно. Конечно, артефакты — это отличный вариант, когда необходима быстрая помощь. Как минимум они ограничат площадь распространения ожога, защитят от сепсиса… мощность, правда, явно была избыточной.

— Там… — Татьяна кривовато улыбнулась. — Мощность изначально не регулировалась.

— Стало быть, древний, — кивнул Николя. — В древности полагали, что главное — побольше жизненной силы. Вот ваш организм, получив её, и исцелился, как сумел… однако почему вы после не обратились к целителю?

Пальцы… сгибались?

Ещё не в кулак, но… но вот прямо на моих глазах указательный коснулся ладони. И распрямился.

— Сперва там, где мы находились, целителей не было. Потом… руки ведь не болели, — Татьяна подняла взгляд.

— Ну да, конечно, если не болит, то к чему целитель, — проворчал Николя с некоторым раздражением. — А что вы испытываете… явные неудобства, так это же мелочи.

— Ожоги были действительно очень глубокими, — сказал Михаил. — Мы опасались за руки. И то, что удалось их спасти…

— Приняли за удачу.

— Именно.

— Что ж, случается.

— Я… не так давно… обращалась, — Татьяна чуть порозовела и покосилась на Мишку. — Просто хотела узнать, возможно ли сделать хоть что-нибудь… какие-то упражнения или мази, быть может…

— И?

— К сожалению, время упущено.

А вот взгляд Николя, в котором читалось откровенное удивление, сказал мне куда больше, чем сестрица. И не только мне. Мишка вон тоже сложил два плюс два, и результат, судя по всему, получил аналогичный.

Нет, мы сами идиоты, что целителя не нашли, это правда.

Дважды правда.

Или трижды?

Главное, чувство до крайности неприятное, потому что… ну потому что надо было бы подумать. А мы упёрлись, что как исцелили, так исцелили, и надо радоваться, что пальцы на месте.

Да и исцелял ангел. Разве ж обычный целитель может быть круче ангела? А выходит, что может.

Мы с Мишкой переглянулись.

— Это вам целитель так сказал? — уточнил Николя. — Так, здесь пока всё, давайте с левой попробуем… здесь чуть хуже, но в целом… ощущаете покалывание?

— Как иголочки… на кончиках пальцев.

— Отлично. Стало быть, частично нервная ткань тоже восстановилась, а это самое сложное. Про время вам целитель сказал?

— Да, — она ответила не сразу.

— Он осматривал? С использованием дара?

— Да.

— И лицензию имеет?