Громов: Хозяин теней 4 (СИ) - Демина Карина

А главное, с каждым новым вопросом Николя у меня свои появляются.

— Извините, если лезу не в своё дело, но… видите ли, здесь нет каких-то тайных техник… напротив, всё давно изучено и отработано… — он поглаживал каждый палец, чуть сжимая, поворачивая и сгибая, чтобы потом разогнуть. — В теории верно, чем старше рубец, тем сложнее с ним работать. Но это касается не только рубцов. Да и старым можно считать после года, если не больше. Ваши же совсем свежие, полагаю, прошло пару месяцев…

— Да, — Татьяна посмотрела на меня. А я что?

Дважды придурок, что я.

С Метелькой вот. И с Татьяной. Она-то спросила у своего любезного, как там его… Роберта Даниловича, точно. И вот интересно, почему он ей солгал. Он ведь неплохой целитель. Мишка узнавал. Грамотный. И с лицензией лекарской у него полный порядок. И плевать на лицензию, главное, что наша квартирная хозяйка о нём весьма тепло отзывается. А уж она-то всё, в округе происходящее, знает. И будь Роберт Данилович криворукой бездарью, это не получилось бы скрыть.

Значит, целитель как минимум нормальный.

Тогда почему?

— Мне… мне предложили мази, которые размягчат кожу.

— Проблема не только в мягкости. Эластичность — это скорее следствие более глубоких повреждений. Впрочем, кажется, я слишком увлёкся… — Николя спохватился, что сказал лишнего. — И не знаю всех обстоятельств…

Дерьмо это, а не обстоятельства.

— Но руки можно вернуть? К нормальному состоянию? — Мишка первым сообразил спросить.

— К практически нормальному.

Татьяна подняла руки, повернула влево. Вправо. И осторожно, словно опасаясь повредить их, сжала в кулаки. Почти.

— Подвижность вернётся… почти полностью, как мне кажется, — Николя снял очки и принялся протирать стёкла. — Конечно, если вы профессионально играли на пианино, к примеру, то… боюсь…

— Без пианино я переживу, — поспешила успокоить Татьяна.

— Что нужно делать? — уточнил Мишка.

— Пока — я выпишу вам мази. Их изготовят тут же, при аптеке. Конечно, они обойдутся недёшево, но там используются некоторый особые ингредиенты… наша аптека имеет лицензию на торговлю препаратами особого списка.

А неплохо устроилась жандармерия.

— Я постараюсь сделать скидку, но… — Николя виновато развёл руками, словно стесняясь, что нам придётся платить.

— Деньги — как раз не проблема, — отмахнулся Мишка.

— Тогда хорошо. Мазь будете втирать дважды в день. После — обязательно перчатки, лучше всего тёплые. К сожалению, они скорее всего будут испорчены.

Потерю перчаток переживём.

— И запах не самый приятный.

— Не страшно. Вы бы знали, как они пахли… тогда, — Татьяна сказала и осеклась.

— Мне жаль, что вам пришлось пережить подобное…

— Ба, — сказал Тимофей, до того сидевший рядом с Метелькой, и что характерно тихо.

— А через неделю повторим. И да, очень рекомендую перебирать горох. Или бобы.

— Зачем? — вот тут не утерпел Метелька. — Мы чистый покупаем.

И кухарка имеется.

— Движения, — Николя пошевелил рукой. — Руки должны двигаться. Подойдёт и игра на том же пианино, но звучание будет своеобразным. Вышивка… это чуть позже. С бисером и иглой вы пока не справитесь.

Сказано это было спокойно и явно без желания обидеть.

— Но на будущее можете прикупить. Эффективность лечения во многом зависит от желания пациента исцелиться. И не только абстрактного.

— Та! — Тимофей кивнул, будто бы понял. — Ух!

Что-то он прямо разговорился сегодня.

— А… — Татьяна поглядела на Михаила, потом на меня. — Извините, я не знаю, как вас…

— Николай. Николай Степанович, — представился целитель и снова смутился. А ведь он довольно молод, пусть и старается казаться старше. Или не старается, но очки, халат этот сами по себе прибавляют лет.

— Татьяна Ивановна. Это мой брат Тимофей. При… том пожаре он получил травму, но не физическую…

— Понимаю, — Николай Степанович подошёл к кровати и наклонился. — Случается и такое. Молодой человек, добрый день.

Тимоха повернулся к нему. И опять показалось, что вот-вот он скажет что-то, что-то нормальное, такое вот, обычное.

— Рад знакомству, — Николай Степанович протянул руку. И Тимоха протянул свою навстречу. Рука целителя почти исчезла в лапище брата. — А вы сильны…

— Та!

— Он говорит что-либо ещё?

— Нет, — Татьяна покачала головой. — Отдельные слоги и только.

— А в остальном? Кушает сам?

— Сперва было сложно, но теперь да. Он вполне справляется. И… с одеждой тоже. Правда, пуговицы даются плохо, но… ещё рисовать стал.

— Отлично, — Николай Степанович не стал забирать руку, которую Тимоха радостно тряс. А вот вторую положил на макушку. — Птичка!

— Та? — Тимоха попытался запрокинуть голову.

— Нету. Улетела… так, очень любопытно… как понимаю, травма у нас не первая, да? И прежняя… ага, было воздействие, остаточные следы… так, ткань восстановилась. Очень любопытно. Вы позволите? Тут нужен более глубокий осмотр…

Мы переглянулись и кивнули.

— Делайте, — сипло сказал Мишка. — Всё, что нужно… и мы заплатим.

Николай Степанович отмахнулся. Кажется, вопросы оплаты его волновали постольку-поскольку.

— Так, дружок, — обратился он к Тимохе, — надо, чтобы ты полежал тихо. Спать хочешь? Сейчас я его…

Он не успел договорить, когда Тимоха просто закрыл глаза и начал заваливаться на бок.

— А вас, юноша, попрошу вас уступить кровать. Временно, исключительно временно…

Метелька без возражений перебрался ко мне.

— Любопытно…

Вот как-то это напрягает, когда доктору становится любопытно. По-моему, это прямо говорит, что у тебя там не просто зараза, но какая-нибудь такая, редкостная и хитровывернутая.

— Помогите, будьте добры… — это уже Мишке, и тот срывается помогать, укладывая Тимоху. Что сказать, тот помещается с трудом, потому что на его габариты кровать совсем даже не рассчитана. Она скрипит и опасно провисает по центру. Но Николай Степанович на такие мелочи внимания обращать не собирается.

— Любопытно… — повторяет он, и руки его окутывает зеленоватое сияние, которое перетекает на Тимоху. И уже его охватывает бледным дрожащим покрывалом.

[1] Пален, К. И., граф. Успехи революционной пропаганды в России: записка министра юстиции. Женева: Тип. Трусова, 1875.

Глава 19

Глава 19

Важно понимать, что природа так называемого «безумия» бывает весьма различно. И если люди тёмные в страхе своём спешат называть сумасшедшим всякого, чей облик, манеры и поведение отличаются от привычных им, то врачу, столкнувшемуся с чем-то подобным, следует проявить внимание и как минимум отделить болезнь, возникшую вследствие повреждения мозга, от болезни души.

Медицинский вестник

— Вот так, дружок, просыпайся. Конфетку хочешь? — Николай Степанович протянул руку, помогая Тимохе сесть. И конфетку из кармана халата достал. Потом смутился и пояснил. — Сладкое помогает быстро силы восстановить, вот с собой и ношу… как ты? Голова не кружится? Посиди…

— Та, — Тимоха конфетку взял и, развернув фантик, сунул в рот.

— Что ж, с мелкой моторикой у него всё в порядке, да и в целом с логикой и поведением. В рамках ситуации.

Терпеть не могу, когда они так изъясняются. Прямо вот… вроде красиво, но ни хрена не понятно.

— Бу, — сказал Тимоха, выпуская Бучу.

Или даже выталкивая. Та шлёпнулась под ноги, чтобы спешно нырнуть под кровать, и тут же зашипела. Ну да, под кроватью же Призрак.

Тот, правда, заклекотал, как почудилось, успокаивающе. И хвостом отрезал путь к отступлению. А потом вовсе крыла расправил и свернулся калачиком вокруг дрожащей Бучи.

— Маленький. Тяжело, — пояснила Тьма. — Еда. Надо?

— Надо, — я позволил ей выйти. — Людей не трогать. Только тени.

— Помню.

Нет, я знаю, что она помнит, но лучше лишний раз повторить, чем потом думать, что со случайными трупами делать.