Наследник огня и пепла. Том Х (СИ) - Добрый Владислав

Красный Волок сказал, что это просто ошибка в цепочке действий. Что они учатся по образцам, и где-то, наверное, видели, как человек делится. Мне почему-то это не понравилось.

Я скормил Красному Волоку мелкую пыль и десяток совсем раскрошившихся пластин рогов демонов из запасов семьи Итвис, и Красный Волок обещал мне выдать ещё две сотни «работников» через год. С условием, что теперь я верну десять из первой партии. Я понимал, что так он собирает о нас сведения и учится. Однако, если бы он мог быть опасен больше, чем сейчас, то за тысячу лет он бы это как-то показал. Пусть.

Я двинулся к мосту по дороге. Люди на ней выстраивались вдоль обочины и приветствовали меня радостными криками.

Глава 17

Деньги и Закон

Проезжая через мост, я бросил в кожаную кружку волочилы сольдо, заранее взятое у Сперата.

— Дам второе, если обещаешь выпить во славу Императора, — крикнул я, так чтобы все услышали. Смысл был тут не в том, чтобы он выпил за Императора, которого в Долине почитали весьма условно, сколько в показной щедрости.

— Император и так славен, — тут же нашёлся волочила. — А вот выпить за здоровье Итвис, и чтобы у вас было ещё детей десять, так это я и без платы с удовольствием!

Хорошо сказал. С умом. Второй ребёнок у нас с Адель оказался девочкой. Это… не очень хорошо. В идеале нужно минимум двое сыновей. Основной и запасной. Но он пожелал мне сына в очень обтекаемой форме — молодец. Я отправил второе сольдо вслед за первым и двинулся дальше. Люди почтительно расступались, давая дорогу, и я не забывал улыбаться и кивать с оттенком благодарности.

— Кожевенник Четвертак Дерьмо, вы с ним говорили насчёт кожи для… — шептал тихонько Сперат. И я радостно называл по имени «знакомых». Как ему удавалось удерживать в памяти сотни имён? Это не переставало меня поражать. Я величественно кивнул человеку по имени Дерьмо и улыбнулся.

— Сеньор Четвертак? Как ваши дела?

Пришлось остановиться, чтобы выслушать его сбивчивый рассказ. Он собирался на юг Долины. Не в Устье, а ещё дальше, к одному из лагерей у захваченных мостов через Башенную реку. Он был уверен, что каждый такой мост охраняет не меньше сотни храбрых воинов, а уж для кожевника всегда найдётся работа в армии Джевала. А то тут люди совсем стали жадные, гнилые и тупые… Я перебил его, пожелал удачи и, сославшись на то, что негоже мне перегораживать дорогу, двинулся дальше.

Что мне нравилось в этом мире, так это то, что тут было трудно быть мудаком. Не знаю, что там за отклонения у этого Четвертака, но прозвище ему дали не за то, как он выделывал шкуры, а за его грязный язык. Этакий интернет-тролль, который оказался в реальном мире, но никак к этому не привыкнет. К нему не шли подмастерья, даже жена развелась. Суд дважды оправдал людей, которые его избили, и наложил штраф на него за оскорбление суда. Четвертак, впрочем, всё же не был лишён инстинкта самосохранения и пока не зашёл в своей ругани слишком далеко. И всё же, дела с ним я иметь передумал.

Мы миновали речные порты и квартал бурлаков, где теперь жили «таэнцы». И я в очередной раз поразился обилию деревянных конструкций всевозможных видов. Хотел бы я сказать, что эта деревянно-механическая революция произошла благодаря мне — но нет, просто после более чем года очень потной возни по расчистке Южного канала в тяжёлых условиях Великой Топи караэнцы здорово прокачались в прикладной механике.

Мы уже ехали мимо стен Караэна — наверху копошились долгобороды. Около двух сотен. Они тесали прямо тут камни и возводили из них выступающую над стеной стрелковую галерею — и делали это не по-долгобородски быстро. Караэн не мог нарадоваться на них и с нетерпением ждал, когда они возьмутся за Большую Стену — и уже даже изъяли или выкупили участки земли, где она должна будет пройти.

Но, увы, долгобороды были нарасхват. Их и так вытягивали из-под их гор сотней за сотней — умелые каменщики, они быстро переучились с привычной им подгонки камня под место, когда получается полигональная кладка, на выдачу немыслимого количества — по меркам дорогущих бродячих гильдий каменщиков — солидных, в полметра, блоков белого камня. И ловко складывали из них стены — строили новые казармы за Военными воротами, возводили укрепления в Устье, не меньше сотни бородачей перехватили Маделар для расширения своего замка.

Дело было в том, что они просили оплату за своё время, а не за конкретно выполненную работу. Сначала это всех настораживало. Но вскоре выяснилось, что в основном долгобороды работают быстро и качественно. Даже если где-то начинаются задержки — они весьма обоснованы.

Ушлый Вокула уже прикинул, что каменный мост с крепостной башней, вроде тех, что строила Башня на Башенной реке, обойдётся нам вчетверо дешевле, чем самой Башне. Не потому, что долгобороды дешевле, а потому, что они работали быстрее. Пожалуй, с сотней бородачей Горящий Пик строился бы не двадцать лет, а всего пять.

Тем не менее, несмотря на все преимущества — а может, именно благодаря им — долгобороды как насосом качали из Караэна золото и серебро в обмен на то, что складывают нам наш же камень. Впрочем, уже появились смекалистые малые, которые внимательно смотрели за работой бородачей и перенимали у них приёмы. Караэнцы быстро учатся тому, что приносит деньги.

Впереди, среди не особенно оживлённой дороги вдоль стен, показалась странная парочка. Первый — уродливый тип, с редкой в здешних местах лысиной. Морда у него когда-то была наглая и лоснящаяся. И явно толще, чем сейчас. Теперь же он сдал — может, оттого, что тащил на себе здоровенный, размером с его голову, булыжник с грубо выбитыми на нём символами Великой Матери. Когда-то богатая одежда из хорошего сукна теперь выцвела. Такого оборванца в Караэне трудно увидеть — даже землекопы одевались лучше. А за ним следовал человек в домотканой одежде, в тёплой шерстяной куртке, деревянных башмаках и с окованной железом дубиной. С обычным для этих мест смуглым лицом, тёмными глазами и волосами. Но с непривычно злобным выражением.

Лысый выглядел аж серым от усталости. А второй периодически взмахивал дубиной, словно примеряясь. За ними бежали караэнские дети, явно подзуживая человека с дубиной.

Нет, народ здесь был простой, однако вот такие закидоны — да под самыми стенами Караэна? Я был настолько изумлён тем, что редкие прохожие хмыкают, но не вмешиваются, что даже сам забыл вмешаться. Стайка весёлых девиц бегом догнала парочку. И начала кидать в лысого грязью. Тот злобно орал, закрывался руками, угрожал судом — чем вызвал у девок смех. К ним присоединились дети, вызвав одобрительную гримасу на лице у угрюмого с дубиной. Но всё же, они отступили, потому что одна заметила нас и шикнула на остальных.

— Сперат, — сказал я. — Что происходит?

— Я теряюсь в догадках, мой сеньор. Позвольте, я поеду вперед вас и распрошу!

— Можно я, можно я! Я расскажу! — звонко крикнула одна из девчонок. Сперат басил так, что его издалека слышно. И она резво поскакала к нам. Деревянные башмаки расплёскивали воду, и из-под юбки мелькали ноги в одних шерстяных чулках — мне от одного вида холодно стало. Подбежала, на правах слабой женщины схватилась за мою ногу и прижалась девичьей грудью, спрятанной под толстой шерстью. Но даже и без этого между ней и моей ногой была сталь доспеха. А жаль. И с очень знакомым, гвениным прищуром стрельнула в меня глазками, демонстративно откинув со лба чёрную прядь волос. Очень миленькая.

— Фуууф… Устала… — она показала мне матерчатый мешок, который тащила на лямке через плечо. — Вот, за отрезом для платья ходила. А денег только на юбку хватило!

Коровиэль лениво покосился на неё, насмешливо фыркнул и замедлил шаг.

— Ближе к делу, красавица, — вмешался многоопытный Гирен. — Не видишь, сеньор торопится.