— А что касается возвращения?.. — с некоторой даже угрозой в голосе произнес Сандис, сделав затем долгую паузу, во время которой пристально смотрел на Нималексиса Царона. — Поздно, мой друг. Поздно. Огромные ресурсы Империя уже потратила, чтобы начать этот поход. Как мы оправдаемся перед Сенатом и народом Рега? Простите, но ваши победоносные стратеги были обращены в бегство роем кузнечиков-переростков? С нами будет покончено, Нималексис. Слава, почести, карьера. Обо всем этом придётся забыть и надеяться на чужую милость. Нет! Я иду побеждать. Горе тому, кто встанет на моём пути.
Пафос, популизм, амбиции, но под их слоями скрыта правда. Отступление равносильно поражению. Особенно на фоне успехов нашего главного политического оппонента.
И началась заготовка саранчи. Ради этого мероприятия мы даже остановили марш армии. Шаддинские союзники Сандиса рассказали, что сбором крылатых прожор лучше заниматься ночью, когда насекомые успокаиваются, однако начать мы решил ещё днем.
Саранча это, разумеется, бедствие, но вокруг нас сейчас летали и ползали тонны белка, пусть в достаточно отвратительной на вид форме.
Легионеры, слуги, пастухи, расчёты орудий — все были заняты на кхм… сельхозработах. Временно оставив оружие и доспехи, люди взялись за мешки, корзины и прочую тару, которую набивали вездесущими насекомыми.
Как можно приготовить эту гадость? Шаддинцы высушенную на солнце саранчу толкут в порошок, который смешивают с молоком или с мукой, и потом варят с жиром, маслом и солью. Этот порошок также можно использовать вместо обычной муки, чтобы выпекать лепешки. Такие вот попытки сделать из херни конфетку.
Однако можно есть насекомых и просто так. Хоть сырыми на самом деле. Но лучше, конечно, высушить, сварить или пожарить в масле, чтобы надёжно избавиться от микробов и паразитов. Вероятно, мы успеем попробовать все возможные рецепты. Ксерион обеспечил нас тоннами сомнительного угощения. Успевай только ловить.
Первое время собирать саранчу было крайне ненапряжно. Насекомые роились буквально повсюду. Достаточно было пошире раскрыть мешок, как будущая закуска лезла туда сама. Однако затем рой двинулся дальше на запад. Тогда мы выслали команды сборщиков вслед за мигрирующими насекомыми.
С наступлением ночи саранча, действительно, превратилась в лёгкую добычу. Особенно помогали нам редкие степные деревья. Саранча покрывала их живым слоем. Инстинкт велел насекомым забираться на ночь повыше. Можно было стоять и обирать такое белковое дерево часами напролёт. Количество «плодов» не уменьшалось, так как на него постоянно лезли новые насекомые.
Всех было сразу не высушить, поэтому значительную часть насекомых следовало хранить свежими. Для этого были организованы команды переработки.
В армиях моего прошлого мира чистили картошку, а тут сотни легионеров отрывали саранче крылья и лапки. Полученные беспомощные тельца складывались в неглубокие корзины, чтобы они там не задохнулись под собственной массой и не загнили. А потом уже их можно будет сушить, молоть или сразу жарить.
Интересно, какая из казней египетских дальше по расписанию? Надеюсь, жабы. Их мы тоже сожрем.
Но если отставить шутки, вся эта ловля саранчи и открытие новых кулинарных горизонтов лишь отчасти позволяет компенсировать нанесенный нашему снабжению урон.
Когда доберемся до реки Айрат или даже ещё на пути туда мука из насекомых закончится. И тогда мы окажемся посреди голых степей. Снабжение затруднено, а над головой висит дамоклов меч многотысячной вражеской армии.
Сейчас же мы крутились как могли. Команды сборщиков были высланы к нам в тыл, плюс я постарался как можно скорее сообщать о нашествии саранчи Аланиусу Церту. Пусть тоже займутся заготовкой. Кроме того, следовало бы выжечь часть степных трав, чтобы не дать насекомым перекинуться на территории Империи. Пусть опустошают Бер-Шадд, пока не схавают всю кормовую базу и не примутся друг за друга.
А пока…
— Такой дряни я не ел даже на спор, — произнес Поций, когда мы частью командного состава сидели за столом в моем шатре.
Взгляд военного трибуна Двадцать Первого буравил медную чашу с весьма неаппетитным содержимым. Саранча жареная с солью и перцем в масле. Ммм. Деликатес!
Учитывая наше привилегированное положение мы могли пока что не прикасаться к такой пище, но важно было сохранять единство с остальными войсками. Им то летучую дрянь есть придется.
Я взял тельце насекомого и, стараясь его не разглядывать, закинул в рот. Хм. Думал, что будет хуже. Чем-то смахивает одновременно на креветок и арахис.
— Варварская херня, недостойная сынов Рега, — прокомментировал вкус саранчи Таркус. — Но вот к ней бы того северного пива и стало бы чуть лучше.
Согласен. Как закуска к пенному эта штука очень даже бы сработала. Особенно, если пиво достаточно холодное.
В целом первая ночь после появления саранчи прошла сносно. Следующим утром насекомых в небесах и на земле практически не наблюдалось. Рой отправился дальше, оставив после себя только огрызки сухой травы. Саранча уничтожила все зеленые ростки и молодые побеги. Налетевший жаркий ветер поднял с истерзанной земли огромные облака пыли. Началась мучительная и тягостная пыльная буря. Ветер не был достаточно силён, чтобы царапать кожу. Пыль двигалась медленно, напоминая туман или смог. Дышать в таких условиях было крайне дискомфортно.
Наблюдая всё это безжизненное пространство, даже не верилось, что где-то впереди нас ждут реки и плодородные равнины.
— Моя мать умеет повелевать ветрами, — произнесла ближе к вечеру Милен, после того как очередной раз чихнула из-за пыли. — Жаль я так не умею. Всем здесь очень тяжело.
Тяжело.
Во время дневного привала пастухи жаловались, что их стада не могут найти себе пропитание. Часть трав съела саранча, остальное занесено пылью. Даже питьевая вода стала паршивой. Нам попадались мутные, почти пересохшие ручьи и речушки. Воду из них приходилось фильтровать, пропуская через ткань.
Марш замедлился. Физическое состояние людей и животных ухудшалось. А ведь где-то впереди наши враги сидят среди зелёных полей на берегах полноводных рек. Свежие, готовые к бою, на сытых, отдохнувших лошадях.
Вся идея этого похода казалась мне теперь гибельной затеей, однако поворачивать назад уже было поздно. Недаром столько времени в своей передпоходной речи я уделил терпению. Терпеть придётся и мне самому.
Причём самыми мучительными были, разумеется, не физические тяготы, а постоянно давлеющая ответственность за происходящее. Я отчасти завидовал Сандису. Его непробиваемой бессовестной самоуверенности. Пока я делил тяготы со своими товарищами, он просто двигал по карте пешки, параллельно путешествуя в относительном комфорте. Какие-то игрушки ему нравятся больше остальных, но потеря любого юнита не станет для Сандиса трагедией.
Вот Нималексис мучался. Ощущение, что ему было даже хуже, чем когда мы отбивали вторжение Ксериона. Оно и понятно. Там тоже ситуация была крайне опасная, но за спиной находился союзный тыл. Это немного успокаивало. Кроме того, одно дело оборона, когда ты вынужден защищать свои земли, и совсем другое риск дальнего похода. Поражение в обороне многие осудят. Однако гораздо большая вина ляжет на плечи того, кто сам сунулся в пекло и проиграл.
