Оборона дурацкого замка. Том 7 (СИ) - Ютин Макар

Саргон пробовал вновь и вновь. После пятой атаки он окончательно озверел, перестал сдерживаться, пытаться сохранить секреты своего сырого искусства, бил под невозможными, непредсказуемыми углами, расходовал Ци как не в себя, пытался укреплять пострадавшее место удара.

Тщетно. Бессмысленно. Безнадежно.

Стылое утро разогнано сбитым дыханием, воющий ветер заглушается криками, звуки ударов рвут на части тающие над головой снежинки, скрипит предательский снег, вминается в перемороженную почву ботинками поединщиков.

На одиннадцатом ударе Ксин сменил место на противоположную сторону ребер. И продолжил бить, бить, бить, бить…

— РАААААА

Саргон уже не чувствовал тела. Чужие атаки, казалось, проходили сквозь деревянные мышцы Сборщика Ци, сквозь замкнутую систему, продавливали защитный покров словно пищевую пленку.

Куда бы ни наносились повреждения, странная техника раз за разом переносила их в одну конкретную точку на теле.

Несколько раз он падал на колени и получал удар коленом в челюсть. Даже такая атака мистическим образом конвертировалась в уязвимое место на теле. Он попытался сменить светлую Ци на темную, но добился лишь вскинутых бровей безмолвного куратора.

Атаки такой энергией шли тяжелее, длились дольше, Ци ощущалась неповоротливой, прихотливой, капризной, вязкой до умоисступления.

Один-единственный раз, когда Ксин позволил оппоненту разорвать дистанцию, тот, окончательно доведенный до ручки, попытался наложить на врага проклятие.

Бесформенное облако даже не долетело до цели. «Капля» получилась более проворной, но безвредно растеклась по запястью, «шар» небрежно развеян горящей розовым дланью.

— Кричи от боли, как кричал я!!!

Новый шар вылетел быстрее, черная Ци, подобно сгустку смолы, прилепилась к тыльной стороне ладони, расплескалась гудроновым пятном по запястью, забурлила обещанием мести… и безвредно сгорела в естественной защите Гвардейца.

«Недостаточно фокуса. Плохое воображение, нужен понятный образ…»

Мысль не оформилась в виде слов, не несла эмоционального оттенка. Лишь четкое осознание ошибок, побуждение исправить, выдать лучшую версию. Что угодно, только бы избиение подошло к концу.

— Пелена!

Капля летит быстрее шара. Капля устремляется к глазам. Недостаточно быстро, Ксин успевает отбить, наказывает практика новой порцией ударов.

Тело совсем перестало ощущаться, синский мучитель начал бить по бедру.

— Тремор!

Капля втянулась в ладонь, розовая Ци, в отличие от мощной защитной техники остального тела не успела съесть проклятие полностью. Слабое, почти незаметное воздействие. Однако запястье дернулось, усложнило рисунок атаки. Саргон успел отбить удар собственным кулаком, объятым светлой Ци, моментально переключенной с ее темной версии.

— Хм.

Первый звук, который издал Чжэнь за всю долгую минуту боя.

Новая атака врага прошла успешно. Откат, подшаг, уворот. Порция боли. Порция боли. Порция, порция, порция боли.

Болиболиболиболиболиболиболиболиболи

— Тремор!

Черная капля сгорает во вспышке розовой Ци. Неудача. Удар. Удар-удар-удар, переход с правого бедра на левое.

Саргон больше не мог прыгать, скорость упала до обычного человека, духовное тело пульсировало от напряжения, даньтянь горел, светлая Ци стала заканчиваться от неровного, нецелевого, расточительного использования.

Шар. Огромный гуталиновый шар, больше запущенного в старика Гэ Шуншу облака. Вся доступная Ци темной стороны Луны пошла в безнадежной, отчаянной атаке.

Действие из трех актов. Начало — избежать разрушающей вспышки розовых перьев. Второй шаг — погрузить всю ладонь противника, избегая середины запястья — начала защитной техники гвардейца. Третий…

— Отторжение!

Вспышка чужой техники: «Пронзительный Свет Алой Птицы» съедает почти две трети запущенной дряни. Пускай, вложенная Ци и так избыточна, теперь нет опаски ненароком задеть контур энергетического доспеха, только ладонь, объятая слабой техникой, на уровне продвинутого Сборщика.

Черная мерзость растекается темной масляной жидкостью, отказывается исчезать, как в первый раз, однако и розовая Ци не гаснет. Даже больше — подпитывается черной лужей, вступает в бурную реакцию. Бледный малиновый цвет меняется на грязный буро-красный с коричневым охвостьем, как реакция азотной кислоты с медью.

«Лисий хвост» вспыхивает огромным фейерверком, бурлит, исходит уродливой чернильной пеной.

Ксин не вскрикивает, не трясет рукой, утонченные черты лица не кривятся от боли. Один резкий выверенный взмах избавляет руку от всей кипящей, горящей, фонтанирующей массы, словно финальный взмах клинка мечника очищает лезвие от излишней крови.

Именно этот момент избрал Саргон, чтобы провести свою последнюю атаку.

Он бросился вперед сразу за запуском черного шара. Вера в собственные силы, в правильно построенную технику. Нет, скорее отчаяние загнанного в угол. По крайней мере, он не сможет больше сопротивляться, если сожжет собственную Ци без остатка. Попытаться превратить унизительное избиение в хоть какое-то подобие боя, проиграть не в сухую…

Его гордость не позволяла просто так принимать оглушительный разгром, даже против сильнейшего человека в Форте. В конце-концов, амбиции юного практика эволюционировали вместе с его рангом культиватора.

Кулак нацелен на чужую ладонь, в последний момент Саргон меняет вектор атаки, пальцы выпрямляются, указательный и средний выступают наконечником — на них сосредоточена практически вся вложенная энергия.

— «Копье Отражений Восходящей Луны»!

Название само возникает в воспаленном рассудке. Ци становится еще более структурированной, пламя лунной энергии пляшет на кончике пальцев, рисует неверным светом кончик копейного острия.

Хрустальный звон знаменует собой столкновение.

Саргон не планирует нанести урон, не пытается всерьез задеть непобедимого на его стадии Гвардейца. Лишь вынуждает того нарушить собственные правила, прикрыться локтем или предплечьем с его защитной техникой.

Ксин ловит чужую технику центром ладони. Кожа прогибается под чужими пальцами, Ци рассеивается так стремительно, что нет никакой возможности восстановить ее, подать больше, даже если бы она еще оставалась в его вибрирующем от напряжения даньтяне.

Пальцы с неровными, кое-как подстриженными ногтями вдавливают кожу все сильнее, все дальше… Пока его противник не переносит вес тела. Мгновение невесомости, когда вытянутое вперед, распростертое в выпаде тело проваливается в пустоту, а затем следует удар по голове. Простой, не подкрепленный показанной техникой.

Саргон валится под ноги Гвардейцу, голова гудит, болезненные волны идут дальше по телу, заставляют сокращаться мышцы и закатывать глаза.

Но его левое бедро не взорвалось изнуряющей агонией.

А в центре ладони противника он успел разглядеть маленькую каплю крови.

На секунду плац погрузился в умиротворяющую тишину.

Молчали свидетели, большая часть которых вообще не смогла ни разглядеть, ни понять, что именно сейчас произошло.

Молчал Ксин, сжимая и разжимая пальцы пострадавшей руки с таким видом, будто ему в нее плюнули.

Молчал и сам Саргон, лишь дергал ногами в неудобной позе да пытался подобрать под себя руку, чтобы опереться на нее, встать хотя бы на четвереньки.

— Любопытные силы. Сразу после возвышения… Нет. Раньше. Чем ты приложил старого предателя? — лениво спросил его Гвардеец, но Саргон вдруг почувствовал, что от его ответа зависит жизнь.

— Шла, кхм, кх-хк, шлаки и ток-хшс-сины. Сра-сразу перед. П-прорывом, гунцзы — Прохрипел он простуженным голосом.

— О, — в антрацитово-черных глазах впервые за все время появилось хоть что-то человеческое, — ни разу не слышал о такой возможности. Получилось случайно?

— Ар, кх, артефакхст пом-мог. Толь, кх-кх…

— Только сгорел, — закончил за него Чжэнь лао сянь-шен, — надо полагать, ты получил его за прохождение испытания. Создается впечатление, — он принялся расхаживать вокруг его распластанного тела, поневоле захваченный своей идеей, — что тебя ведет сама судьба. Дитя удачи, надо же. В легендах есть описание подобных, хм, существ. Тем не менее…