Зови меня перед смертью (СИ) - Комарова Марина

Ланьси вспорола ткань шпильками, словно ножами, и снова кинулась в атаку. На месте оставаться нельзя. Приходилось все время менять положение. При этом всё время пытался разбудить силу, но с каждым разом все яснее осознавал, что кто-то намеренно запечатал брачные покои.

Я заметил в углу длинную бамбуковую трость. Откуда она тут? Кто-то из слуг зевнул? Так бы это было досадно, но не сейчас. Схватил её, понимая, что лучше хоть что-то иметь в руках.

Мы кружили с Ланьси по комнате, и воздух становился плотным, как смола. Её движения были похожи на танец журавля и змеи — плавные, опасные, с рывками и бросками. Мои — рваные, полные отчаяния, но точные.

Выбежать? Не вариант.

Демоноборец, который не может справиться всего с одним врагом. Да и даже, когда эта мысль показалась не такой уж плохой, я понял, что мне не дают приблизиться к дверям.

Ланьси била шпильками, и я ловил удары тростью, искры срывались от касания нефрита и полированного бамбука. Иногда мне казалось, что её глаза начинают светиться неестественным золотисто-зелёным светом. Белоснежное тело изгибалось, как у кошки. Подкинутые вверх красные шелка развевались, будто языки пламени.

Я отступил к стене и рывком снял тяжелый гобелен. Когда Ланьси взвилась снова, я кинул полотно ей в лицо и в следующий миг ударил бамбуковой палкой под колени. Трость треснула на несколько кусков, став бесполезной. Ланьси упала, но тут же перекатилась и, с шипением, оттолкнулась от пола.

Шпильки сверкали в её руках, как клинки. Я схватил тяжелую бронзовую курильницу с углями и сыпанул их между нами. Воздух наполнился горьким дымом и искрами. Она на мгновение остановилась, прикрывая глаза от дыма.

Я воспользовался этим, схватил длинный подсвечник и разломал его, вооружившись двумя короткими палками. С этим можно хоть как-то парировать.

Она словно не уставала, в том время, как я чувствовал, что тело может подвести. Ланьси временами растворялась в воздухе, каждый её выпад сопровождался лёгким свистом, будто воздух рассекло крыло хищной птицы. Я ловил удары, отражал их палками, но силы утекали водой сквозь песок.

Она вдруг застыла на миг. Улыбнулась. Кровь с подбородка капнула на пол.

— Ты хорош. Но лучше бы сдался. Всё равно будешь моим.

После чего стрелой метнулась ко мне. Я выставил перед собой обломок подсвечника в последней отчаянной попытке защититься, и обломанное с зазубринами дерево, скользнуло по её лицу. Раздался ужасный звук, от которого меня передёрнуло: не то шорох, не то хруст, не то шепот всех чудовищ разом.

Разрез пошёл от скулы Ланьси к шее, чуть затронув ключицу. Кожа лица вспухла, начала пузыриться, чернея по краям раны. В разрывах хлюпнула почти черная, жутко густая и тягучая кровь, будто сама ночь решила стечь с небес. Запах пошёл такой, что меня чуть не вывернуло: гниющие цветы, тухлое мясо и горький ладан.

С чудовищным визгом она отлетела в сторону, врезавшись в балдахин над постелью. Тот с треском рухнул, и на секунду всё стихло.

Я стоял, не веря в то, что только что увидел. Сердце бешено колотилось. Я с трудом глотнул воздух, тяжёлый и пропитанный дымом и смертью.

Но стоило мне только перевести дыхание, как Ланьси шевельнулась. Сначала медленно приподнялась на локтях. Её рот растянулся в широкой безумной улыбке, зубы местами были выщерблены от удара, нижняя губа разорвана.

— Ах, ты какой… страстный супруг… — хрипло выдохнула она. — Изорвал мне всю одежду… Всю-всю-всю одежду.

Она села ровно, запрокинув голову назад, а по её коже вдруг побежали странные всполохи. Тёмное мерцание, будто сама тьма, усыпанная звездной пылью, решила ожить на её теле. Вены заблестели серебром, а зрачки растеклись, затягивая своей чернотой, — свет тонул в них.

Ланьси, чуть покачнувшись, словно в изысканном танце, медленно подняла руки. Они были бледными, с вытянутыми костлявыми пальцами, длинные заострённые ногти алели как закат. Она тихо рассмеялась, нежно скользнула ладонями по своему лицу и горлу. Ногти вонзились в раны, и кожа разошлась в стороны.

Дзай… Что это?

Горло перехватило. Я будто разучился дышать.

Поначалу показалось, что это иллюзия, но влажный хруст и мерзкий треск разубедили в этом. Кожа ссыхалась и отходила, соскальзывала вниз крупными лоскутами, раскрывая под собой не плоть, а подрагивающий дымящийся туман, наполненный мельчайшими искрами.

Ланьси ухватилась за волосы и потянула их. Шелковистые пряди становились чем-то тёмным и текучим, как жидкая смола. Лица у неё больше не было.

Она сбрасывала кожу, как змея, оставив передо мной не человека, а существо из сгустившегося мрака, пересыпанного мерцанием звёзд. Оно казалось страшно прекрасным и абсолютно нечеловеческим — излучало одновременно безумное обаяние и глубокий ужас.

Я отшатнулся, не веря собственным глазам.

Это… Это же хуапигуй — демоническая тварь, что принимает человеческий облик, надевая чужую кожу, как маску. Людская молва называет её демоном с раскрашенной кожей. Я ранее никогда не сталкивался ни с чем подобным. Почему-то считалось, что в Дацзи их нет — остались только в легендах.

Время на исходе. Но глупо просто кидаться. Понять… Надо понять, как её уничтожить.

Внутри всё сжималось, словно в захлопнувшейся ловушке. Запечатывающие заклинания, наложенные на брачные покои, мешают… Дзай! Голыми руками я не справлюсь. Каждое движение и так уже давалось с трудом — воздух был густым, вязким, насыщенным чужой тьмой.

Хуапигуй, не торопясь, поднялась на ноги. Мерцающая и текучая звёздной ночью фигура медленно уплотнялась, принимая отдаленное подобие женского тела.

Она улыбнулась:

— Ты же поклялся быть мне верным, Янжан, — прошептала она, делая шаг вперёд. — Муж и жена — единое целое, ты не можешь отвергнуть меня.

Я медленно сжал пальцы в кулак. Сосредоточиться. Сделать невозможное. Иначе просто прямо тут и сдохну. Дотянуться. Отринуть всё лишнее.

Сила. Моя сила. Нужна прямо сейчас.

Печати… Или талисманы с заклятиями? Где их могли спрятать? Судя по мощи, где-то близко.

Взгляд заскользил по резным колоннам покоев, по красным лентам, развешенным по потолку, по шелковым занавесям. Мне готовили такую брачную ночь. Старательно готовили, твари.

Бывало, жениху и невесте из враждующих кланов, которые решили объединиться, вплетали где-то в покоях заклятия, что создавали барьер, не позволяя молодым использовать боевые техники в ночь их союза. Мало ли… Возможно, здесь что-то подобное, но действует только на меня, потому что я человек.

Я резко рванулся в сторону, схватил одну из подвешенных лент и с силой дёрнул. Она лопнула с резким хлопком, как натянутая струна. Затем ещё одну. И ещё. С каждой оборванной лентой воздух вокруг начинал меняться. Стены дрожали, искаженное заклинание расходилось кругами.

Демоница замерла, сузив глаза.

— Всё-таки догадался… — прошипела она. — Смышленый.

Но уже было поздно. С последним рывком я сдёрнул с потолка последний амулет-печать, и в меня хлынула сила, как вода из разбитой чаши.

Моё ядро вспыхнуло.

Боль пронзила тело, будто тысячи игл впились под кожу, но я удержался на ногах. В груди заклокотало пламя. Воздух вокруг задрожал, и даже хуапигуй отступила на шаг, с удивлением склонив голову.

— Так вот какой ты на самом деле, — прошептала она, и её глаза вспыхнули алым светом.

Она бросилась вперёд.

Но теперь я был готов.

Развернул руку, и ладонь охватила золотистая вспышка энергии.

Удар — воздух разорвался гулким треском, вспышка света прорезала темноту, рассекла тёмное тело демоницы. Она отчаянно взвыла, заизвивавшись как проткнутая копьем змея. Тьма разлеталась рваными лохмотьями.

Она попыталась ударить меня, но я ушёл в сторону, схватил её за то, что могло быть запястьем и рванул вниз.

Громкий хруст — суставы неестественно выгнулись.

Она завопила. Попыталась извернуться и клацнуть челюстями. Получи, тварь.

Ещё один удар — в солнечное сплетение. Её тело отлетело назад, врезаясь в стену. Хуапигуй дышала тяжело, глаза сияли, но уже не с той уверенностью, что прежде.