Урожай Смерти (СИ) - Магнус Гэвин

Краткая команда химере - и черная лошадь уносится вдаль, за горизонт. Я же медленно принялся отстегивать покореженные, изломанные доспехи, сбрасывая их на траву. Я так и не сменил их: даже в таком виде просто на замечая веса. Краткий прыжок с легким разрывом гравитации: и я вновь стою на небольшой скале.

Мой враг уже ушел достаточно далеко, скрываясь в лесу. Но это было неважно. Глубоко вздохнув, я выпустил из себя силу смерти, вихрем закручивая её вокруг. Разорванный воздух на миг взвыл, уступая место сперва крутящемуся вокруг черному, непроглядному водовороту жидкой смерти. Непроглядному для всех - кроме меня.

Гнев и ярость ушли: может, от усталости, а может, я просто всё ещё не испытывал ненависти к своему врагу, отдавая должное его хитрости. Так или иначе, впервые я применял эту магию спокойным: не находясь в гуще боя, не будучи в исступленной ярости, нет. Просто так, ради себя, ради того чтобы знать свои пределы, чтобы доказать своему всем - и прежде всего самого себе - что я всегда буду способен быть полубогом…

Вихрь смерти рос и кружился вокруг, обращаясь в шторм. Небеса надомной заволокло темными молниями, что пожирали, казалось, само пространство. Лес и трава обращались даже не прах, а в ничто, оставляя лишь тонкий столб камня уже серой скалы, что ещё недавно была покрыта мхом и травой.

В этот самый миг бушующую вокруг сила должна была убить меня: стесать плоть до костей, разорвать глаза и органы, вырвать всё живой вокруг… Но шторм кружился и набирал мощь, питаясь моей силой, а я всё стоял и стоял невредимым внутри.

А затем - словно озарение - резко и внезапно пришло понимание. Я внезапно понял, как и почему твориться такая магия, осознал наконец, что на самом деле я делаю, и как это получилось в первый раз: словно прорыв в искусстве, когда чудо, шедевр, созданный по наитию молодым мастером, оборачивается мастерством старого творца, способного на по-настоящему великие вещи.

Мастера Тиала знали, что есть пределы силы одного чародея: пределы того, как можно развить собственную душу. Душа это не резина, так просто на растянешь: математики королевств даже вывели примерную формулу того, на какую дистанцию может атаковать с помощью магии предельно развитый человек, не переставший быть человеком: дальше просто не выдержит тело.

Это правило - оно касалось и искусства смерти.

Мастера смерти знали множество способов воздействия на окружающую среду. Простейшие нити, что были каналами энергии, и многоступенчатые фигуры преобразования. Простые всплески и точечные выборы, оформленные проклятье и способы прямого дистанционного контроля: перечислять всё способы можно было, сдавая целый экзамен.

Обе школы искали способ вырваться за пределы дарованного смертным: и обе нашли. Искусство смерти искало силу в жертвах, и преобразовывало её многоступенчатые, монструозные ритуалы. Одинокий мастер смерти не сможет уничтожить целую страну в прямом бою: но зато он может создать ритуал, что сделает это за него. Чудовищная мощь, сравнимая с богами: нужна лишь подготовка, знания, жертвы, и мастерство, отточенное годами.

Волшебники королевств пошли иным путем. У них не было древнейших знаний, собранных некромантами сотен миров: их школа была молода, в чём-то примитивна… Но они тоже нашли способ выбраться за рамки возможного. Лучшие из мастеров Тиала научились настраивать свою внутреннюю энергию на окружающий мир, не подчинять его своей воле - скорее, вступать в некий симбиоз, формируя резонанс… И тогда импульс, что начинался в небольшой личной сфере ауры повелителя стихий превращался в удар, заставляющий раскалываться целый горы и поднимать ураганы: ибо сила ветра, витающая в воздухе, сама отзывалась на него, выполняя просьбу.

Сам того не замечая, я совместил обе школы. Сила, дарованная тысячами жертв, запечатанная внутри меня тяжелейшими ритуалами, та, что убила бы меня, если бы не бессмертие - она была большим, чем что-либо, что могло встречаться в естественном фоне этого мира. И я мог выпустить её наружу, наполняя всё вокруг: а затем подстроиться под неё, вступить с ней в симбиоз, сформировать резонанс… И тогда вся эта мощь, которую я не смог бы пропустить сквозь себя даже за долгие часы боя, оказалась оформленной в один-единый удар.

Это было оружие полубога. Почти божественная мощь, способная на всё, что угодно, в своей неумолимой силе разрушения. По-настоящему высшая магия. Шторм кружился и кружился вокруг, заставляя стонать ветер, пространство - возможно, даже само время. А я лишь смеялся, чувствуя, как потоки смерти заставляются рассыпаться одежду, едва не касаясь моей кожи… Как глуп я был, когда опасался этого! Разве может сила повредить своему создателю? Только если он сам будет не до конца понимать, что делает.

Сложно сказать, сколько это длилось: здесь, в оке шторма из чистой смерти, я совершенно внезапно чувствовал себя хорошо. Даже внутренняя боль отступила: словно могучее, сильное давление изнутри ослабло, заставляя израненную ауру выдохнуть. Возможно, так оно и было: и переполняющая меня силы лишь мешала затянуть эти раны, постоянно циркулируя внутри?

А затем пришла слабость: и вместе с ней начала отступать эйфория абсолютно могущества. И я понял, что настало время принимать решение…

Это было странное чувство. Словно попытка сдвинуть даже не гору: целый мир. Сперва эта кажется невозможным, но затем, ты понимаешь - ты часть этого невероятно огромного океана. Единственная часть, что имеет свою волю…

Шторм заклубился вокруг, собираясь в облако… А затем я резко выдохнул, разводя руками. И мир вокруг словно взорвался.

На какое-то время меня словно оглушило, выбивая из реальности: а затем я пришел в себя почти за милю от места, где начинался шторм… И судя по тому, что я лежал в луже собственной крови, меня раздавило в лепешку.

Ничего критичного, впрочем - я решительно зашагал к месту, где на свободу вырвался шторм. Намерение у меня было простое: я хотел создать луч черных молний, что ударит вперед так далеко как сможет, догнав моего врага, даже если он ушел на километры вглубь леса.

Скала, на которой я стоял, перестала существовать. Перестал существовать и лес, и дорога, и всё вокруг: я стоял на границе огромной воронки, что была глубиной…

Километры? Я сперва не поверил своим глазам. Это была даже не воронка, скорее, рваный, хаотично разодранный разлом - что уходил вглубь на несколько миль! В его темной глубине искрились, переливаясь, остатки черных молний: и вокруг бушевали чудовищные миазмы могучих проклятий, переливаясь, перемешиваясь между, собой, пожирая друг-друга - формируя нечто, чему я не знал аналогов.

Я засунул в молнию смерти все проклятья, что мог: и даже одного удара хватало, чтобы надолго проклясть место, куда она ударила. Совершенно оружие. Но воплощенное в столь мощной аномалии, в сердце такого шторма… Возможно, стоило применить что-то попроще. Потому что даже я не знал, как снять столь мощное, комбинированное и искаженное проклятье с настолько огромного разлома в земле.

Миазмы проклятий, впрочем, не расползались сверх необходимого, оставаясь внутри разлома: в этот раз я был уже научен опытом Таллистрии. И всё же… Земля вокруг, пожалуй, ещё сотни или даже тысячи лет будет непригодной для жизни. От сердца разлома проходило три глубоких, проклятых ущелья, словно загрызенных в земле чудовищной мощью силы смерти: и они уходили вдаль, за горизонт, протягиваясь на десятки миль. В последний момент я принял решение разделить удар на три направлений: дабы увеличить шанс на поражение, если Этериас сменит направление движения.

Я не знал, убил ли своего врага этим ударом. Уверен, не каждый бог выдержал бы подобную атаку. Но это и не было важным. Я показал ему - и всему миру - всё, что хотел.

Здесь было больше нечего делать, и я зашагал по дороге, что теперь обрывалась на проклятом разломе, мысленно подзывая химеру. Затем достал из седельных сумок запасную одежду и выбросил остатки лохмотий поддоспешника.