Император Пограничья 7 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Первым из кабины вышел коренастый мужчина лет пятидесяти с седыми усами в виде подковы и пронзительным взглядом выцветших голубых глаз. Форма на нём давно не сидела, но движения выдавали десятилетия муштры.

— Сержант Панкратов Ефрем Кузьмич, — представился он, чеканя слова. — Можно просто Кузьмич. Прибыл с личным составом согласно договорённости. Двадцать бывших военнослужащих с семьями, всего пятьдесят три человека.

— Платонов, — я протянул руку. — Рад видеть опытных бойцов. Борис покажет, где разместиться. Это командир нашей дружины. Дома уже готовы, выбирайте любые свободные.

Кузьмич крепко пожал мою ладонь, оценивающе глядя в глаза. Старый солдат проверял, стоит ли новый командир доверия. Видимо, увиденное его удовлетворило — сержант кивнул и повернулся к своим:

— Так, орлы! — раскатистый бас разнёсся над площадью. — Строиться для распределения по квартирам! Семьи — отдельно, вещи складываем организованно! Детвору контролируем, чтобы под ногами не путалась! И чтоб никакого гвалта! Живее, живее!

Пока ветераны выстраивались с привычной чёткостью, я заметил одинокую фигуру, всё ещё сидящую в кузове. Мужчина средних лет, сгорбленный, словно придавленный невидимым грузом. Тёмные волосы с проседью висели неопрятными прядями, закрывая часть лица. Одежда — потёртая куртка и выцветшая рубаха — выглядела чистой, но изношенной до предела.

— Матвей Крестовский? — окликнул я.

Он медленно поднял голову. Глаза — вот что сразу бросалось в глаза. Карие, некогда живые, теперь походили на потухшие угли. В них читалась такая усталость, словно человек прожил не одну жизнь и каждая закончилась трагедией.

— Да, — голос звучал хрипло, будто маг давно не разговаривал, — Коршунов сказал, вам нужна информация о Гоне.

— Не только информация. Пойдём, поговорим в спокойной обстановке.

Крестовский неловко спрыгнул с грузовика, пошатнулся, но устоял. От него слабо пахло дешёвым вином — не пьян, но явно принимал для храбрости перед дорогой. Я повёл его к своему дому, по пути отдав Борису последние распоряжения насчёт размещения новоприбывших.

В кабинете усадил мага в кресло, сам устроился напротив. Налил два стакана воды из графина — собеседнику явно требовалось промочить горло.

— Расскажи о себе, — попросил я, наблюдая, как он мелкими глотками пьёт воду.

— Что рассказывать? — маг пожал плечами. — Был подающим надежды метаморфом. Учился в Смоленской академии, входил в десятку лучших на курсе. Потом… потом был Гон.

Он замолчал, уставившись в пустой стакан. Я не торопил — некоторые раны нужно вскрывать осторожно.

— Коршунов сказал, из двенадцати выжило трое.

— Да, — Матвей криво усмехнулся. — Повезло, если это можно так назвать. Андрей повесился через три месяца — не мог забыть, как Бездушные выпили ребёнка прямо у него на глазах. Павел продержался дольше, почти год. Застрелился в годовщину Гона, оставив записку: «Они зовут меня». А я… я оказался слишком трусливым, чтобы последовать их примеру.

— Или слишком сильным, чтобы сдаться, — возразил я.

Крестовский поднял на меня взгляд:

— Сильным? Я пью каждый вечер, чтобы не видеть их лица во сне. Живу в трущобах, перебиваясь грошовыми заказами. Растерял всё — друзей, репутацию, веру в себя. Это вы называете силой?

— А почему тогда приехал сюда? — я наклонился вперёд, ловя его взгляд. — В Пограничье, перед самым Гоном. Неужели только ради денег?

Маг помолчал, потом тихо произнёс:

— Может, хочу закончить то, что не смог тогда. Умереть с оружием в руках, а не в канаве от цирроза печени.

— Или найти причину жить дальше, — предположил я. — Знаешь, Матвей, я не буду врать и говорить, тебе станет легче и по ночам перестанут приходить павшие соратники. Не буду обещать, что здесь ты забудешь прошлое. Но я прекрасно понимаю твою боль и дам тебе то, чего у тебя не было последние двадцать лет — цель.

Крестовский скептически хмыкнул, но я продолжил:

— В этом остроге живёт триста человек. Мужчины, женщины, дети. Они доверили нам свои жизни, поверили, что мы сможем защитить их от любых угроз. Среди них есть те, кто потерял близких, как и ты. Есть те, кто бежал от прошлого. Но все они выбрали жизнь, выбрали борьбу. И мы не имеем права их подвести.

Метаморф выпрямился в кресле, и в его глазах мелькнул слабый отблеск интереса:

— Триста человек… Много магов среди них?

— Около двух десятков разной силы. Понимаю, о чём ты думаешь — мы станем приманкой для всех тварей в округе.

— Именно. Наша экспедиция погибла именно из-за концентрации магической энергии. Бездушные шли на нас волнами, игнорируя ближайшие деревни.

— Значит, твой опыт будет бесценен, — я встал, подошёл к окну. — Нам нужен не просто свидетель прошлого Гона. Нам нужен человек, который знает, как выживать, когда ад выплёскивается на землю. Человек, который сможет обучить других, предупредить об опасностях, помочь избежать ошибок.

— Вы слишком многого хотите от спившегося неудачника.

— Я хочу дать тебе шанс. Не искупить прошлое — это не в моих силах. Но построить будущее, в котором другие Андреи и Павлы не будут накладывать на себя руки от пережитого ужаса.

Метаморф долго молчал, глядя куда-то сквозь стену. Потом медленно кивнул:

— Хорошо. Я попробую. Не обещаю, что получится, но… буду служить не за страх, а за совесть, как говорится.

— Это всё, что мне нужно. А теперь, если не возражаешь, покажи, на что способен. Мне важно понимать возможности каждого мага в остроге.

— Для этого лучше выйти во двор. Не хотелось бы разнести здесь всё к чертям собачьим… — он вяло хмыкнул.

Так мы и поступили. Через минуту Матвей закрыл глаза, сосредотачиваясь. Воздух вокруг него задрожал, словно от жара. Потом началась трансформация.

Это было одновременно отвратительно и завораживающе. Тело мага начало меняться — кости удлинялись с хрустом, мышцы вздувались буграми, кожа покрывалась чем-то, похожим на хитиновые пластины. За считанные секунды передо мной стояло существо высотой под три метра, отдалённо напоминающее помесь медведя и богомола.

Вместо шерсти тело покрывала костяная броня, состоящая из множества подвижных пластин. Конечности стали длиннее и заканчивались острыми когтями, но самое любопытное — голова. Она была усеяна глазами разного размера, обеспечивающими обзор во все стороны одновременно. Часть глаз явно видела в других спектрах — некоторые светились красным, другие отливали фиолетовым.

— Впечатляет, — искренне признал я, обходя существо по кругу. — Боевая форма?

— Одна из них, — прорычал метаморф изменившимся голосом. — Могу держать около двух часов без особых затрат энергии. В бою — меньше.

— Скорость? Сила?

Вместо ответа Крестовский молниеносно метнулся к поленнице и одним взмахом рассёк горку чурбаков, только щепки полетели. Потом так же быстро вернулся на место.

— Более чем достаточно, — я кивнул. — Можешь вернуться в человеческий облик.

Обратная трансформация прошла быстрее. Через несколько секунд передо мной снова стоял сутулый мужчина средних лет, только теперь в его глазах горел слабый, но упрямый огонёк.

— Завтра представлю тебя остальным магам, — сказал я. — Пока располагайся. Захар покажет тебе свободное жилище. Вопросы?

— Один, — Матвей помялся. — Вы правда верите, что мы выживем? С двумя десятками магов против всех тварей округа?

Я посмотрел ему прямо в глаза:

— Я верю, что мы будем драться до последнего. А там — как карта ляжет. Но сдаваться без боя… Это не в моих правилах.

Крестовский усмехнулся — впервые за весь разговор искренне:

— Знаете, воевода, вы напоминаете мне нашего руководителя экспедиции. Он тоже верил, что справится с любыми трудностями. Правда, его оптимизм не спас его от когтей Древнего.

— Возможно. Но пессимизм точно никого не спасёт. Иди и отдыхай. Завтра начнём готовиться к встрече с вашими старыми знакомыми. Да, ещё кое-что…

Собеседник вскинул на меня глаза, частично закрытые отросшими немытыми волосами.