Жена на полгода (СИ) - Иконникова Ольга

Его милость не сомневался, что предсказание, данное в день рождения сводного брата его величества, непременно сбудется, и принц Дайон после совершеннолетия получит к своему имени приставку «Храбрый».

— А вот папенька полагает, что захватить Дальние острова будет не так уж просто, —однажды возразила я. — Они уже много сотен лет принадлежат Лаберии, и так просто она их не отдаст.

Дядюшка взвился с дивана с резвостью, которую в нём трудно было заподозрить.

— Айрис, что ты такое говоришь? Эти острова когда-то принадлежали нам, и мы непременно заполучим их снова! Как можно в этом сомневаться, дорогая? Во-первых, принцу Дайону было предсказано стать тем, кто их вернет. А во-вторых, в поход с ним отправятся представители всех дворянских родов Велансии — ты понимаешь, какая это сила?

— Всех-всех родов? — с интересом уточнила я.

— Разумеется, — важно подтвердил барон. — Его величество особо отметил это в своем указе — каждый дворянский род должен отправить с принцем как минимум одного своего представителя.

— В том числе, и род маркиза Ренуара? — кровожадно полюбопытствовала я.

— О, да! - дядюшка странно хмыкнул. Мы оба знали, что у Ренуара не было братьев, а значит, эту почетную миссию ему надлежало выполнить самому. — Я слышал, именно поэтому его светлость судорожно пытается снова обзавестись женой. Ведь если он погибнет в военном походе на Дальних островах, не оставив наследника мужского пола, то и титул маркиза, а впоследствии и титул герцога перейдут к боковой ветви рода, с которой они с отцом, кажется, не слишком ладят.

Вот только незадача — никого из благородных девиц уже не прельщает перспектива стать маркизой столь высокой ценой. Кажется, он сватался уже к нескольким и везде получил отказ.

Эти сведения не оставили меня равнодушной. Хорошо, если судьба Габриэллы убережет других от такой же участи. Я подумала о том, какой удар по самолюбию Ренуара наносили подобные отказы, и не смогла сдержать улыбки.

Я, как и обещала, поначалу исправно писала папеньке и Дениз, но Алартия находилась слишком далеко, а государственная почтовая служба была слишком медлительной, так что письма находились в дороге не меньше месяца. А поскольку значимых новостей не было ни у них, ни у меня, а отправления за границу были весьма недешевы, как-то само собой получилось так, что письма приходили и отправлялись всё реже и реже.

День моего восемнадцатилетия мы с дядюшкой отпраздновали вдвоем. Кухарка испекла вкусный торт, а барон подарил мне золотой браслет. А еще мы съездили в соседний городок, и я вдоволь накаталась там на карусели. Отправляясь спать, я поблагодарила дядю за заботу. А он в ответ сказал, что давно уже не чувствовал себя таким счастливым.

А на следующий день, зайдя пожелать дядюшке доброго утра, я обнаружила его мертвым — он скончался во сне с улыбкой на устах.

6.

Мой кузен Робер — сын дядюшки — служил на границе и смог добраться до имения только через две недели. К этому времени его отец был уже погребен.

Оставаться в их доме долее я уже не могла — Робер был молод, и хотя между нами никогда не было никаких нежных чувств, проживание под одной крышей несомненно породило бы ненужные домыслы, что не пошло бы на пользу ни ему, ни мне.

Как ни странно, но за эти полмесяца я так и не отправила папеньке сообщение о дядюшкиной кончине. Я понимала, что это будет означать лишь одно — мне придется отправиться в Алартию, чего мне совсем не хотелось. Конечно, я скучала и по отцу, и по младшему брату, но сейчас мне хотелось сделать то, что давно уже стало моей навязчивой идеей — побывать в замке маркиза Ренуара и поговорить с кем-то из его слуг — быть может, те смогут рассказать мне что-то, чего я еще не знала. Да, надежды на их откровенность было мало, но иногда даже случайно сорвавшееся с языка слово может навести на нужный след.

Я сказала Роберу, что уже написала папеньке о своем желании вернуться домой, а уже оттуда в сопровождении нашей горничной выдвинуться в Алартию. Кузен не усомнился в моих словах и лишь посетовал, что дела не позволят ему проводить, меня до нашего поместья. Но я заверила его, что мне совсем не претит путешествовать в почтовой карете.

Не мучили ли меня муки совести из-за подобного обмана? Ничуть. Я направлялась в сторону дома. А то, что по дороге туда я на несколько дней остановлюсь в маленьком городке Монтерси, что рядом с замком Ренуара, так в этом ничего, зазорного нет — мне давно уже следовало побывать на могиле сестры.

Конечно, путешествовать одной для молодой барышни было не совсем прилично, но я отправлюсь в путь под чужим именем, так что это не бросит тень на мою репутацию. Да и какое мне дело до того, что подумают из провинциального города, в котором я не собиралась задерживаться надолго?

А как только я доберусь до дома, то тут же напишу папеньке и потом стану делать именно то, что он скажет. А пока... Пока я хочу узнать, что же случилось с моей бедной сестрой два с половиной года назад.

Робер дал мне денег на дорогу и при этом не поскупился. Были у меня и небольшие сбережения из того, что оставил отец и дарил дядюшка. Я купила билет до Монтерси и несколько часов провела в неудобной и довольно холодной почтовой карете.

— Монтерси, мадемуазель! — возница распахнул дверцу и помог мне выйти.

Карета остановилась перед большим постоялым двором. Я огляделась.

— Не советую вам ночевать здесь, мадемуазель, — шепнул возница. — Здесь останавливается простой люд, и вам тут будет не слишком удобно. Пройдите вверх по этой улице и там, на площади, будет булочная мадам Преваль, хозяйка которой сдает комнаты в том же самом доме. Там куда более подходящее место для молодой девушки.

Я поблагодарила его за совет и пошла искать булочную на площади.

Монтерси оказался небольшим и внешне очень славным городком, поразившим меня обилием света. Был уже вечер, и в тех городах, где я бывала прежде, в такое время суток всё же было погружено во тьму. Здесь же свет лился ото всюду — из окон домов, с витрин уютных кафе и маленьких магазинчиков, с уличных фонарей, расставленных вдоль тротуаров через каждые несколько шагов. Это было так необычно и восхитительно, что я остановилась — мне показалось, я попала в сказку.

Булочная мадам Преваль не стала исключением — ее вывеска тоже была ярко подсвечена, так что мне не пришлось даже спрашивать дорогу у прохожих.

Как и большинство других домов на площади и на улице, по которой я прошла, этот дом был двухэтажным, с мансардой и эркером на втором этаже. Когда я вошла внутрь, на двери звякнул колокольчик.

— Чего изволите, мадемуазель? — румяное лицо стоявшей за прилавком женщины средних лет осветилось широкой улыбкой. — К сожалению, большинство пирожных и тортов уже распроданы — за ними нужно приходить утром, но есть отличные сладкие пироги — с вишней и абрикосами.

Я скользнула взглядом по витрине, сразу вспомнив о том, что сегодня еще не обедала. Круглые пироги с косичками румяного теста и запеченными фруктами выглядели аппетитно. Но я героически подавила желание их попробовать — сначала следовало решить вопрос с ночлегом.

— О, разумеется, мадемуазель! — воскликнула хозяйка, когда узнала, что я хочу снять комнату на несколько дней. - У меня как раз есть то, что вам нужно!

Отличная светлая комната — небольшая, но очень уютная.

И она, оставив вместо себя в торговом зале парнишку лет десяти-двенадцати, лицом весьма похожего на нее, повела меня на второй этаж. Комнатка оказалась крошечной, и единственное ее окно было на крыше - сейчас в нём как раз были видны звёзды. Но здесь было тепло и чисто, а ничего другого мне пока и не требовалось. Я внесла оплату за три дня, и хозяйка сразу же потащила меня в столовую.

— Не беспокойтесь, мадемуазель, питание входит в стоимость комнаты, — щебетала она, выставляя на стол паштет, порезанное толстыми ломтями холодное утиное мясо и свежий хлеб. — Я сдаю две комнаты, и вам очень повезло, что одна из них оказалась незанятой. Можете называть меня мадам Преваль или просто Сильвией — как вам будет угодно. А вашей соседкой будет мадемуазель Тьери — сейчас она уже спит. Со дня на день она заключает временный брак и отправляется к мужу в пограничный гарнизон.