Жена на полгода (СИ) - Иконникова Ольга

— О! — протянула я. — Временный брак - это ужасно!

В Велансии такие браки были не редки — закон позволял вступать в брак, ограниченный определенными сроками, по окончании которых он расторгался. Этот брак был удобен для мужчин и, по моему разумению, унизителен для женщин, большинство из которых были не очень опытны в заключении договоров и обычно оказывались не в состоянии выторговать себе более выгодные условия. Такие союзы практиковались, в основном, среди военных, которым в гарнизонах на границах или в походах требовалась женщина, которая в дальнейшем ни на что не могла претендовать. И даже если в этих браках рождались дети, они были бесправны. Вернувшись домой, офицеры женились уже по-настоящему и напрочь забывали о тех, кто еще совсем недавно скрашивал их дни и ночи.

— Ну, почему же, мадемуазель? - возразила мадам Преваль. — Мадемуазель Тьери бедна как церковная мышь и, в отличие от вас, отнюдь не красавица. Так на что же ей рассчитывать? А так она целых три года побудет в доме хозяйкой, а потом получит небольшую компенсацию, которая позволит ей снять уже собственный домик. А если она найдет подход к мужу, — тут мадам хихикнула, — то, думаю, он будет к ней щедр и помимо договора.

Я почувствовала, что краснею. Такие темы еще вызывали у меня смущение. И я решила, что пора направить разговор в другое русло и выяснить хоть что-то о маркизе Ренуаре.

7.

Маркиз Ренуар

— Вы полагаете, Барруа, что ответ герцога Кавелье не оставляет возможностей для иного толкования? — я внимательно посмотрел на вытянувшегося передо мной мажордома, осанке которого мог позавидовать обелиск на главной площади Веланса.

Мнению Барруа я доверял куда больше, чем собственному — в силу природной наблюдательности и богатого жизненного опыта тот умел оценить ситуацию столь трезво и грамотно, что я порой диву давался.

— Полагаю, что он предельно ясен, ваша светлость! — Барруа издал приличествующий случаю сочувственный вздох.

Я заскрежетал зубами. Осознавать, что твой дворецкий испытывает к тебе чувство жалости — не просто обидно, а унизительно.

— Какой по счету отказ ты получил, мой мальчик? — проскрежетал из высокого кресла у окна мой отец - герцог Лефевр.

Он умел поддержать в трудную минуту!

Я сделал вид, что не услышал вопроса и снова принялся перелистывать страницы «Вестника дворянских родов Велансии» — ежегодного журнала, в котором в числе прочего печатались портреты и характеристики незамужних девиц и неженатых молодых людей из благородных семейств. Получался весьма удобный справочник для тех, кто хотел обрести личное счастье.

Я еще раз взглянул на портрет дочери герцога — мадемуазель Кавелье была мила, но отнюдь не настолько, чтобы я добивался ее руки с упрямством осла.

— Может быть, посвататься к дочери маркизы Дарсен? — предложил отец, но (должно быть, по выражению моего лица) сразу понял, что совет запоздал, и заменил этот вариант другим. - Или к сестре графа Парсеваля?

Я послушно раскрыл «Вестник» на букве «П», хотя в этом не было никакой необходимости — я уже знал, что там увижу — со страницы, посвященной Парсевалям, на меня смотрело нахмуренное женское лицо. Право же, на месте графа за подобный портрет я не заплатил бы художнику и медной монеты.

Впрочем, возможно, в действительности дело обстояло еще хуже. От такого предположения я вздрогнул и отодвинул журнал на край стола, но даже оттуда мадемуазель Парсеваль буравила меня пристальным взглядом. А ее острый нос был нацелен на меня как стрелка компаса на полюс.

— Полагаю, его светлость прав, — поддержал отца и Барруа. — Его сиятельство наверняка будет счастлив породниться с вашей светлостью.

НУ, еще бы! Завидные или хотя бы привлекательные невесты обычно появлялись в одном, ну, может, в двух выпусках «Вестника». Мадемуазель же Парсеваль отметилась там уже в пятый раз, и это явно не было для нее пределом.

Но я решительно покачал головой:

— Если моей женой станет именно она, боюсь, я не сумею подарить нашему роду наследников. Даже если очень захочу. Даже если она очень захочет.

При мысли о ее хотении я ощутил животный страх, что было отнюдь не самой лучшей основой для счастливых отношений.

— Ты слишком разборчив, сынок, — отец неодобрительно поцокал языком. — А в твоем положении это неразумно. В следующем году его величество объявит сбор дворян, которым предстоит отправиться с его высочеством на Дальние острова. К тому моменту ты должен произвести на свет хотя бы одного маленького, Ренуарчика, и только тогда я смогу быть спокоен. Или ты хочешь, чтобы титул перешел к Дюпону?

Произнеся это, он содрогнулся и потребовал, чтобы Барруа принес ему успокоительных капель.

— Если бы ты в свое время не ограничился мной одним и подарил мне нескольких младших братьев, то у тебя сейчас не было бы повода для волнений, — возразил я.

— Но вернемся к делу.

— Да-да, вернемся! — воодушевился отец. — Быть может, тебе обратить взор на девушек из низших дворянских родов? Дочери баронов и шевалье могут быть весьма привлекательны! — он покивал головой — кажется, со знанием дела. — И уж они-то не станут воротить от нас нос.

Но всё во мне противилось этому. И дело было не только в родовой гордости.

Низшие титулы обычно даровались королем выходцам из простого народа, отличившимся в боевых сражениях или на других поприщах — в таких семействах обычно не было ни капли магии, а наш род славился ею, и мне совсем не хотелось ее разжижать. К тому же, для дочери барона или шевалье брак со мной был бы, несомненно, браком по расчету, а этого мне тоже хотелось избежать.

Мажордом выразительно покашлял, и я нетерпеливо спросил:

— Вы хотите что-то сказать, Барруа?

— Если позволите, ваша светлость, — ответил он, — то я хотел бы напомнить вам о дочери графа Шамплена. Да, его сиятельство тоже не решился принять ваше предложение, но, полагаю, он весьма расположен к этому браку. Мне показалось, при вашем разговоре он обмолвился, что если бы вам удалось доказать, что на вас не лежит никакого проклятья, то он охотно бы вернулся к обсуждению этой темы. А мадемуазель Шамплен и вовсе была бы счастлива стать вашей женой.

Я усмехнулся не без самодовольства — дочь графа Шамплена, без сомнений, была в меня влюблена. И вообще — если бы решение о брачном союзе принимали сами девицы, а не их родители, я давно уже снова был бы женат.

— Доказать? — переспросил я. — Но как, по-вашему, я смогу это сделать?

Но стоило мне задать этот вопрос, как ответ сам пришел мне в голову.

— Временный брак! — воскликнул я. — Конечно! Я женюсь на первой встречной! Мы заключим договор на полгода, и если за это время с ее головы не упадет ни единого волоса, то у Шамплена не будет оснований для отказа.

И почему я не додумался до этого раньше?

8.

Я не назвала свою настоящую фамилию, а назвалась матушкиной — Айрис Мюссон. Сказала, что жила с дядей — священником из небольшой деревушки, а теперь, после его кончины, еду в Веланс искать работу.

Мадам Преваль пожелала принять в моей судьбе самое деятельное участие.

— Ох, мадемуазель, будь вы моей племянницей, я не захотела бы отпустить вас в столицу одну. Я сама там никогда не бывала, но слышала, что Веланс — огромный город, в котором происходит много всяких бесчинств. Вы слишком молоды и красивы, чтобы не привлечь внимания какого-нибудь не очень порядочного мужчины. На вашем месте я бы предпочла обосноваться в маленьком городке —вроде нашего Монтерси.

Я похвалила ее родной город в самых восторженных тонах, и она расцвела.

— О, да, он нравится всем, кто в нём хоть раз побывает! И такого освещения улиц, как говорят, нет и в самой столице. А всё почему? Потому, что его светлость заряжает для нас кристаллы, которыми мы и пользуемся в темное время суток.