Хладная рать (СИ) - Командор Анастасия

Однако скоро все это станет совсем неважно.

Мера расправила крылья — черные перья отливали сине-зеленым блеском в лучах уходящего светила — и взмыла вверх. Заскользила плавно и неторопливо в потоках холодного воздуха, то поднимаясь чуть выше, то опускаясь ниже, будто на волнах.

Впереди раскинулся необозримый лес. Он щетинился в светло-синее небо голыми ломаными ветками, упирался пиками припорошенных снегом елей, пушился раскидистыми шапками сосновых лап. Под его кронами чернела густая неприветливая мгла, а сверху, меж тёмно-серых облаков, с краю подсвеченных золотом, зажигались первые звёзды. Мир над лесом казался таким приветливым, просторным. Манил своей бескрайностью и простотой. Только ветер, ночь и лунный свет.

Но даже в облике сороки Мера не могла забыть о долге перед своим народом. Потому она с лёгкой печалью оставила мысли о свободе и спустилась вниз, к темной кромке леса. И уже там, за первыми деревьями, обернулась вновь человеком. Босые ступни коснулись ломкой ледяной подстилки, тело тут же покрылось мурашками, а в кожу впились опавшие иголки, шишки и валежник. Мера прислонилась спиной к стволу дерева, сползла вниз, обхватив себя руками, и стала ждать.

Совсем скоро позади раздался приближающийся стук копыт. Ингвар спрыгнул с лошади и зашуршал поклажей, а Мера махнула вытянутой в сторону рукой:

— Я здесь.

Воин остановился в паре шагов за ее спиной и бросил к ногам узел с одеждой. За это короткое время девушка успела порядком продрогнуть. Пока она торопливо одевалась, ее спутник беззвучно стоял где-то неподалеку, только и слышалось его размеренное дыхание в неподвижной тишине ночного леса.

— Итак, зачем ты здесь? — спросила Мера, выйдя из-за дерева. Она собрала волосы на затылке и спрятала руки в рукавах, чтобы немного согреть.

Ещё днём, когда они мельком пересеклись между многочисленными заботами княгини и тянущимися друг за другом визитами, Ингвар изъявил желание отправиться в лес.

— Нужно соорудить капище, чтобы Владыка услышал меня, — объяснил он, оглядывая густые тени вокруг. — Подойдёт и простой валун посреди леса. Знаешь, где такой?

— Не знаю, но попробую отыскать. А что, из избы к Владыке не обращаются?

— Он услышит, только если соблюсти определенный ритуал: лес, камень, ночь и вещий отвар.

— Понимаю. Моя сила тоже в ритуалах и заговорах.

— Ну а ты? Пришла, чтобы вновь попытаться подчинить ту нечисть?

— Да. Сегодня я обязана это сделать.

Последние отблески заката растаяли в неумолимо надвигающейся мгле, и мир для Меры преобразился. Чувства стали острее, ноющая боль в ранах притупилась. Теперь она видела много больше, чем простым человеческим зрением. Она слышала, как поднимаются из Нави духи, как выходят из тьмы в трещинах коры, из топей и трясин, из сырых оврагов. Как ткутся их призрачные тела из холода и лунного света. Чувствовала их нетерпение вновь насладиться миром Яви, желание ощутить хоть на краткую ночь свободу от оков Навьей пустоты.

Мера закрыла глаза. Сейчас она должна была сосредоточиться не на себе, а на окружающих духах. Все они были связаны одной Навьей сутью, и колдунья попыталась нащупать эту связь и использовать.

На обратных сторонах век замелькали образы, а разум наполнился знаниями нечисти. Когда она вновь открыла глаза, лес из неизвестного и пугающего стал знакомым и понятным, будто провела здесь не одну дюжину лет. Почти домом.

— Идём. Я нашла твой камень.

Ингвар потянул за повод, и лошадь, прядая ушами, осторожно последовала за ними. К седлу была приторочена рогатина, а в сумках припрятаны все необходимые Ингвару и Мере вещи. На этот раз девушка уже знала, чего ожидать, и подготовилась основательно.

Они шли вперёд сквозь холодную тьму, пахнущую свежестью зимнего леса и прелыми листьями, огибали раскидистые кусты и толстые дубы. Ни одна нечисть не смела подходить близко и даже показываться на глаза. Мера чувствовала их страх, как они прячутся, разбегаются с ее пути. Это нравилось ей. Пока они боятся, ими можно управлять.

Мера так увлеклась новыми ощущениями и мыслями о том, что предстоит совершить, что не сразу заметила, как Ингвар постепенно начал отставать от нее. Лес становился все темнее и гуще, и ему сложно было идти столь же быстро — мог случайно напороться на обломанный сук или провалиться в рытвину. Ругая себя за невнимательность, Мера вернулась назад и взяла Ингвара за руку.

— Недавно упрекал меня за то, что не желаю просить о помощи, а сам хоть бы слово сказал, что дороги не видно.

— Знал бы, что возьмёшь меня за руку, давно бы сказал, — невозмутимо отозвался он.

Мера усмехнулась, слегка озадаченная и растерянная, но тем не менее руки его не выпустила.

— Сейчас не время для… всего этого.

Его ладонь оказалась прохладной и шершавой от мозолей и старых порезов. Крепкой, но не настойчивой. Он легонько провел большим пальцем по ее запястью, и потом ещё раз, так, что стало немного щекотно. Мера шла впереди, ведя Ингвара по своим следам, и радовалась, что он не может видеть сейчас ее смущение, которое наверняка совсем не шло ее холодному мрачному облику.

— Мера, — серьезным тоном, твердо заговорил Ингвар, — я должен сказать, что по-прежнему считаю, что ты занимаешь особое место в планах Владыки. Но мои люди стали сомневаться в этом — из-за того, что происходит сейчас. Поэтому я собираюсь просить Владыку послать мне новый знак. Он подтвердит мою уверенность или укажет другой путь. Если он скажет уйти, я уйду. Однако одно я могу пообещать тебе: я помогу в предстоящем сражении. Не хочу оставлять тебя в опасности.

Княгиня с печалью вздохнула. Следовало поблагодарить его, ведь Ингвар был одним из тех немногих, что не отвернулись от нее, не пытались убить или свергнуть, и ничего не требовали. Судьба сложилась так, что едва знакомому чужаку, врагу ее народа она могла доверять больше, чем любому из своих людей. Но нужные слова застряли в горле. Порой тяжелее всего произнести то, что действительно важно.

— Все рушится, Ингвар, — тихо протянула она. — Даже если после всего этого мне удастся сохранить жизнь, вряд ли я сохраню ещё и титул. Твои друзья правы.

— Нет смысла беспокоиться о том, что не зависит от тебя. Просто сделаем, что в наших силах. Будущее изменчиво. Никогда не угадаешь, как повернется судьба.

— Ты прав. Сделаем все возможное. — Мера остановилась неподалеку от покатого валуна, наполовину утопленного в земле. — Вот, мы пришли.

Ингвар провел рукой по камню, смахнул напа́давшие сверху листья и хвою. Вновь обернулся к Мере.

— Спасибо. Но прежде чем начать, я хотел бы убедиться, что тебе ничего не угрожает. Видение нельзя прервать.

— Сомневаешься во мне?

— Нет.

— Раз так, давай разведем костер. Я справлюсь с нечистью, а потом посторожу тебя.

Ингвар еле заметно улыбнулся. Странно это было: улыбка, даже такая слабая, совсем не вязалась с его мрачным, настораживающим обликом. Исполосованные шрамами рун щеки, крючковатый нос с горбинкой и синие как небо глаза, глядящие, кажется, в самую душу, — все это словно принадлежало одному человеку, повидавшему многое черствому, угрюмому воину. А улыбка — совсем другому, тому, кто ещё не потерял интерес к жизни и не утратил способности чувствовать.

Мера, пока он не видел ее в темноте, тоже улыбнулась.

Вместе они собрали валежник, и скоро трепещущее пламя пробилось сквозь темноту, отогнало ее за спины сидящих рядом людей. Затанцевали тени на ближайших деревьях, на бурой лесной подстилке, слегка побеленной снегом, и на низко свисающих ветках, что тянулись к земле, словно уставшие от молитв руки.

Мера положила рожон в костер, чтобы металл раскалился и стал опасен для нечисти. С рогатиной ходили на медведей, а значит, и лешему она доставит неудобство. Но княгиня надеялась, что использовать ее не придется: долго держать на весу она ее не могла. Древко рогатины — искепище — было тяжёлым и толстым, в рост девушки, ещё и широкий обоюдоострый наконечник — рожон — прибавлял к длине примерно локоть. Зато, если леший так и не захочет подчиниться, она сможет дотянуться рогатиной до его груди и навсегда покончить с непокорной нечистью.