Предатель (ЛП) - Райан Энтони

— Серебряные рудники — это богатая прибавка в любой банк, — сказал он. — Но всего лишь безделушка в сравнении с ценой, которую в итоге заплатит моё герцогство, если твою Леди изгонят из Атильтора. Сейчас Ковенант разломан, но даже осколки разбитого сосуда могут порезать.

Он замолчал, а потом кивнул на перевёрнутую чашу. Подняв её, я увидел двух лисиц, сову и мышь. Ни одной кошки.

— Благодарю за весьма приятный вечер, милорд, — сказал Жакель, сгребая выигрыш в кошелёк, и поднялся на ноги.

— Вечер без видимого решения, — заметил я.

— О-о, я бы так не сказал. Я решительно собираюсь рассказать герцогу о том, как плохо вы играете в кости. А все остальные решения будут дожидаться его слова. — Он натянул на плечи плащ, застегнув его на шее, а потом одарил меня удивительно тёплой улыбкой. — Не слишком-то переживай, мой мальчик. Он самостоятельный человек и не придаёт моим советам того же значения, что и его отец. И к тому же, он ослеплён твоей Воскресшей мученицей, хоть никогда с ней и не встречался.

Лорд Жакель Эбрин уважительно поклонился мне, потом развернулся и начал проталкиваться через толпу. Оставшись в нише один, я размышлял над игральными костями и практически пустым кошельком, не в силах решить, ограбили меня этой ночью или оказали мне благосклонность.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Дорогой читатель, ты уже знаешь меня как душу со старыми и неприятными воспоминаниями о сутенёрах. И значит, не удивишься тому, как непросто было мне вести себя вежливо, приветствуя человека, к которому Тайлер привёл меня на четвёртую ночь нашего пребывания в Куравеле.

— Декина ты, выходит, знавал? — спросил он, наклонившись ко мне так близко, что я мог уловить запах его немытой кожи, алкоголя в дыхании и на одежде, и одуряющего трубочного дыма. Даже если бы Тайлер не предупредил меня о профессии этого человека, я бы немедленно о ней догадался. Чтобы руководить шлюхами, надо уметь запугивать, используя привычки, приобретённые, несомненно, в детстве, но усовершенствованные и преувеличенные до такой степени, что они начинают приносить прибыль. Рассматривая его тупое, рубленое лицо, запачканную и почти рваную кожаную куртку, прикрывающую мясистую фигуру — в которой было больше жира, чем мышц, но и того, и другого предостаточно, — я почувствовал знакомый зуд в руке возле кинжала.

— Знавал, — ответил я, мысленно похвалив себя за спокойный тон.

— Я тоже. — Парень немного выпрямился. — Целый год под ним ходил, в детстве.

Я тут же понял, что это хвастливое враньё, но отрицать его не собирался, по крайней мере, пока.

— Она внутри? — спросил я, кивая на дверь позади него. Тайлер, как только нашёл меня в гостинице, тут же отвёл на эту тесную улочку. Меня не удивило, как быстро он меня отыскал, поскольку такие вещи укореняются в душе разбойника. Здесь дым над крышами стоял гуще, и даже днём света не хватало. По ночам же этот лабиринт окутывал мрак, и лишь редкое мерцание из-за закрытых ставен прорезало густые тени. Даже в питейных притонах становилось тихо, на радость тем, для кого главная цель — выпивка, а не веселье. К этому времени я повидал уже достаточно городов и знал, что во всех есть закоулки, подобные этому — улица, а то и целый район, отданный тем, о ком более удачливые предпочитают притворяться, что их не существует.

— Ждёт. — Сутенёр переводил взгляд с Тайлера на меня и обратно. — Её время драгоценно, даже если тебе приспичило просто поболтать. Так сказал человек Шильвы. Тебе просто нужно то, что она знает… — Он замолчал, оглядываясь по сторонам, и мне показалось, что мозгов ему хватает как раз, чтобы осознавать опасность секретов, а также их ценность. — … о своём прошлом клиенте, — закончил он, самодовольно ухмыляясь от своей сообразительности.

— Точно, — сказал я. «Мог бы его просто прирезать», подумал я, доставая серебряный соверен из кармана. Но, если верить Тайлеру, этот человек был по некоторым преступным вопросам связан с Шильвой. Так что оставлять его мёртвым на ступенях его собственного борделя не сулило бы ничего хорошего для моих будущих сделок с женщиной, которая стала тем, кем Декин так и не стал — настоящим монархом разбойников.

Сутенёр покрутил соверен в пальцах и убрал в карман, сильно сгорбившись, словно боялся, что его попытаются отобрать.

— И ещё один, когда закончишь?

— Да, — ответил я рубленым голосом, поскольку уже терял терпение.

Он немного ощетинился на невысказанный вызов, но благоразумно отошёл в сторону, дёрнув головой в сторону двери.

— Комната наверху. Могу дать вам только один поворот часов. Ей надо зарабатывать себе на жизнь, как и всем остальным.

Это так напоминало бордельмейстера, который господствовал в моём детстве, что я вдруг почувствовал, как моя рука остановилась, коснувшись застёжки, и легла на кинжал. Тайлер хорошо понимал, какие перемены в настроении указывают на приближающееся насилие, и потому быстро подошёл ко мне.

— Милорд, я прослежу за улицей, — сказал он, чуть улыбнувшись, но с предупреждающим блеском в глазах. В конце концов, это было не наше место, и кто знал, какие друзья этого жестокого вонючки шастают в окрестных тенях.

— Если будут проблемы, сразу ко мне, — сказал я ему, открывая дверь, и вошёл внутрь.

Женщина, которая поприветствовала меня в комнате наверху дома, во многом удивила. Она улыбалась веселее и искренней, чем я ожидал. Косметика на её лице скорее искусно подчёркивала, чем скрывала. Волосы падали каскадом светлых кудрей и локонов, и их хорошо оттеняло чёрное шёлковое платье, облегавшее мясистую, но, несомненно, соблазнительную фигуру.

— Милорд Писарь, не так ли? — спросила она, и в её акценте слышалось лишь лёгкое эхо алундийской картавости.

— К вашим услугам, госпожа, — с поклоном сказал я, а потом вошёл в комнату и закрыл за собой дверь. Комната оказалась аккуратно обставленной, а на комоде и на полках лежали различные маленькие украшения и стояли флаконы духов. Среди безделушек мой натренированный глаз зацепился за несколько предметов, имеющих настоящую ценность, которых сутенёр не заметил, или на которые ему было плевать.

— Вы будете оказывать мне услуги? Неужели? — Она рассмеялась, покачивая декольте, полулёжа на большой кровати, которая была главным предметом мебели комнаты. — Обычно у бедной Нуалы всё наоборот.

— Это ваше настоящее имя?

— Во имя мучеников, нет. — Она снова рассмеялась. — Я очень рано в своей карьере поняла, что люди больше заплатят, чтобы трахнуть Нуалу, чем простую старую Магрид, дочь прачки на винограднике. Удивительно, какую важность мы придаём именам, не так ли?

— Мне тоже это часто приходит в голову. — Я указал на удобное с виду кресло, обитое бархатом. — Можно присесть?

— Вы платите, милорд. Делайте, что угодно.

Я поудобнее сдвинул ремень с мечом и сел, глядя на женщину, которая встретила мой взгляд с полным отсутствием трепета или неуверенности.

— Под каким именем знал вас король Томас? — спросил я её.

Я надеялся хоть на какое-то потрясение, но она всего лишь томно вздохнула и согнула ногу, положив руку на колено, отчего халат соскользнул с бледного бедра.

— Так я и думала. Чтобы узнать секреты короля, разыщи его шлюху. Вот что вам нужно, да?

— Насколько я понимаю, король Томас регулярно вас навещал, когда вы жили в гораздо более приятном домике на куда более приятной улице. Если вам известна определённая информация, полезная для меня, то я хорошо заплачу за то, чтобы вы ей поделились. Взаимовыгодное деловое соглашение.

— По-моему, милорд вы мне нравитесь. Ваша прямота освежает. — Нуала села, поправив халат, чтобы придать подобие скромности. Потом поднялась с кровати, подошла к комоду и вытащила стеклянную пробку из графина вина. — Хотите со мной? — спросила она, щедро наливая в хрустальный бокал. — Хорошая штука, и так далеко от дома. Нынче сложнее достать, поскольку ваши армии там всё разорили.

— Я в разорении не участвовал, — сказал я. — И откажусь от вина, благодарю вас.