Вишневый сад для изгнанной жены дракона (СИ) - Влади Мира

Он поднял голову, и в его глазах мелькнула искра застарелой драконьей ярости. Словно вот-вот наружу выйдет тот самый Сэйвер, которого я знал. Наглый, лживый, с раздутым до величины гор эго. Но этого не произошло. Искра угасла.

— Отец… — он сглотнул, будто боролся с поступающими слезами, пальцы его дрогнули. — Я… я думал, что ненавижу его, — сев в кресло у окна, тяжело, как человек, на которого рухнуло небо, наконец проговорил. — Всю жизнь думал. Он был жёстким. Гордился тобой, хотя никогда не признавал этого вслух. Меня он хвалил, да, давал золото, женщин, титулы… но это было… словно попытка отделаться от меня. Я пытался заслужить его любовь, как собака. Всё время гнался за её тенью. А когда он умер… — голос дрогнул, он провёл ладонью по лицу, — я вдруг понял, что всё это время… он был моей опорой. Моим ориентиром. Я просто не смог этого понять. А теперь… поздно.

Я оперся на край стола, молча, глядя на него. Это было не похоже на игру. Даже не на раскаяние — на обнажённую, уродливую правду. Сэйвер редко бывал честен, даже с собой. Но сейчас, кажется, он впервые позволил себе быть просто человеком.

А ведь он, так же, как и я, потерял мать довольно рано. Только она, в отличие от моей, скончалась от неизлечимой болезни.

— Знаешь, — продолжил он, не поднимая взгляда, — когда я прилетел в поместье Айрис и она отвергла меня, я… я сразу понял, что на меня нашло. Считал, что она просто упрямая, что должна подчиниться. Я думал только о том, что, если увезу её и если родится ребёнок, отец признает меня. Я не видел её. Видел только средство. Средство для признания.

Я сжал зубы. Воспоминание — Айрис в его руках, дергающаяся, как птица в капкане, его голос, грубый, хриплый, приказывающий, взорвалось в памяти, и я не сразу смог ответить. Это было последним, что мне вообще хотелось обсуждать. Может, бросить Сэйвера за решетку, а прежде — хорошенько отметелить его?

— Ты хотел насильно увезти её, как скотину, не подумав о ее состоянии. Вообще ни о чем не подумав, — мой голос был ледяной. — А ведь когда-то она была твоей парой. Ты не человек, Сэйвер. И даже не дракон. Ты чудовище.

Он выдохнул, облокотившись на подлокотники.

— Я знаю, — его голос был почти шёпотом. — Я… долго думал, что дело в ней. Что она ведьма, что наслала на меня морок. Я ведь и вправду будто с ума сошёл. Видел в приближенных людей искаженных монстров. Ночью кошмары, днем раздражение. А потом, когда отца отравили… я вдруг… — он замер. — Словно очнулся. Как из морока.

Я резко выпрямился, пытаясь мыслить рационально. Сроки совпадали с периодом, когда я отдал Лазаро приказ распространить продукцию Айрис по дворцу. Могло ли быть «помешательство разума» Сэйвера связано с этим? И было ли оно таковым? Возможно, дело в том, что мой брат просто наконец-то стал видеть мир таким, какой он есть.

— Тебе стоит винить во всём этом не Айрис, а свою фаворитку.

Он посмотрел на меня, и впервые — с вниманием.

— Я пока не могу это доказать. Но чувствую потоки исходящей от нее темной магии, как только впервые увидел. Она ведьма или маг, а может, кто и похуже. Сам подумай, когда твоя жизнь полетела к чертям, превратившись в полнейший хаос?

— Со дня твоего рождения? — Сэйвер криво усмехнулся. — Ты бредишь. Варина не может быть ведьмой, она всего лишь женщина. Красивая, умная, да, я ослеп. Но…

Он остановился на полуслове, будто вспоминая что-то и переосмысливая.

— Ты сам только что сказал, что будто очнулся. Как если бы на тебя спала завеса, — я подошёл ближе, сел напротив. — Вспомни. Сколько провальных решений ты принял, пока она была рядом? Кто пустил её в канцелярию? Кто закрыл глаза на её влияние?

Он закрыл глаза и прижал пальцы к вискам. Впервые серьезно задумался.

— Не знаю… — прошептал он. — Не знаю, где я заканчиваюсь, а где она начинается.

Мы молчали. Молчание — не враждебное, не натянутое, а странное. Тяжёлое. Впервые за много лет мы не спорили, не соревновались. Просто были братьями — с разными ранами и страхами.

Я заговорил снова, медленно:

— Айрис родила сына. Назвала его Эйданом.

Сэйвер резко поднял голову.

— Это… Я знаю, мне доложили. Но зачем ты мне это говоришь?

— Потому что что считаю, что ты должен быть в курсе, поскольку… — я все-таки не смог договорить, поскольку внутри все горело от одной мысли, чтобы позволить своему брату стать отцом Эйдана. Ревность — это не то, что можно смягчить одним лишь разговором по душам. а драконья ревность — и того хуже.

— Я не стану претендовать на роль его отца. Я мог бы, но какой в этом смысл? Я ничего не чувствую ни к Айрис, ни к ее дитя. По правде говоря, она всегда меня раздражала. Своей этой мягкотелостью и преданностью. С самого первого дня было ясно, что она не в моем вкусе, — пока он говорил, я чувствовал, что еще немного и мои губы сотрутся в крошево. — Так что… Я мог бы быть стать отцом Эйдана, да. По плоти. Но по сути?.. Нет. Я бы испортил его. Я ничего хорошего в этой жизни не создал. Только гнев, амбиции и шрамы. Так что… ты прав. Пусть он будет твоим. Ты лучше меня.

Моя грудь сжалась. Не от радости, не от победы — от боли, что не хотелось признавать. Я ненавидел его. Но одновременно с тем и жалел. Брат, который был драконом, стремящимся к трону, теперь оказался лишь просто самодовольным и инфантильным человеком. И я не знал, как с этим быть.

— Если ты хочешь искупить свою вину — помоги. Найди убийцу отца. Найди правду.

Сэйвер поднялся, и в его фигуре была прежняя сила, но лицо осталось сломленным.

— Хорошо, — сказал он. — Я помогу тебе. Не ради трона. Не ради себя. А ради того, кем я мог бы быть, если бы тогда сделал иной выбор.

Он прошёл к двери и, на прощание, бросил через плечо:

— Но знай, брат. Даже если ты прав насчёт Варины… если она ведьма, как ты говоришь… тогда я буду тем, кто положит этому конец. Не ты.

— Как скажешь, — мой голос был спокоен. — Мешать не собираюсь.

Он кивнул. И ушёл.

Впервые — не в качестве врага. А, может, наконец-то брата. Пусть и с поганым характером.

Я вернулся в покои, где на столе лежала карта Империи, списки арестованных и письмо от Айрис. Её слова были светом в этом мраке: «Эйдан улыбается. Любит держать палец в кулаке, будто готов защищать своё. Мы скучаем. Возвращайся скорее».

Я закрыл глаза, вдохнув полной грудью. Впереди — битва. Но теперь у меня есть цель. Семья. Эйдан — мой сын, не по крови, а по любви. И ради него я выжгу яд из этого дворца, найду, как вывести Варину на чистую воду, и верну Айрис мир, который она заслуживает.

Глава 30

Сэйвер

Я никогда не думал, что доживу до дня, когда попрошу прощения у брата. А уж тем более — что сделаю это искренне.

Я, Сэйвер — дракон крови, наследник трона, острие меча Империи. Тот, кто смеялся в лицо слабым, топтал чувства, называл сострадание слабостью. Тот, кто гнался за славой, за похвалой, за взглядом отца, будто за солнцем, которое с каждым шагом обжигало сильнее. И вот я — стою с пустыми руками, изодранной душой и воспаленными глазами.

Но, похоже, всё в этой жизни случается впервые.

После того разговора я не спал. Практически не ел, оставив себе одну радость в виде какого-то вишневого морса, полюбившегося мне на вкус. Я практически даже не думал — не так, как раньше. Тело двигалось по привычке: вставал, мылся, надевал рубаху, брёл по коридорам.

А душа… душа всё ещё застыла там, в дверях кабинета, где Раэль смотрел на меня не с ненавистью — с болью. Чистой, настоящей. Такой, какую не спрятать за гневом.

Я знал, что не заслужил этого. Ни сострадания, ни жалости. Я причинил своему Раэлю ему больше вреда, чем кто-либо. А ведь он был моим братом. Тем, кого я должен был защищать, когда мы были детьми. Тем, на чьи плечи я должен был опереться, когда отец оборачивался к нам спиной.

Но я предпочёл сравнивать. Унижать. Соревноваться.