Двойник короля 18 (СИ) - Скабер Артемий

— Давай я тебя усыновлю? — спросил он, и в тоне не было ни тени шутки.

Я аж подавился: воздух застрял в горле, лёгкие сжались. По телу прошла волна жара, а потом холода. Усыновление? Мне, русскому, стать приёмным сыном монгольского хана? Мозг отказывался обрабатывать эту информацию.

— Чего? — уставился на него, не скрывая изумление. Глаза широко открыты, брови поднялись, рот приоткрылся. В этот момент я позволил себе быть неидеальным, показать настоящую реакцию.

— Сделаю тебя хунтайжи, станешь претендентом на престол, — на полном серьёзе выдал хан чуть тише, выпрямляясь и поднимая руки в торжественном жесте. — Я был внутри тебя, видел, как ты действуешь, думаешь. Ты истинный правитель, равен мне.

Не все его слова разнеслись по залу. Я почувствовал, как сотни глаз впились в меня с новой силой — взгляды, полные удивления, зависти, уважения, гнева.

— Если такой останется после… — продолжал он, и в этом звучала непоколебимая уверенность. — Страна добьётся многого. Ты возвысишь монголов до небес.

— Э-э-э-э… — выдавил я и впервые за долгое время почувствовал себя не в своей тарелке. Быть другом хана — одно, быть его сыном и наследником — совсем другое.

Тимучин широким жестом указал на молодого человека, стоявшего справа от трона. Его сын — хунтайжи, законный наследник — стоял прямо, но плечи были напряжены, руки сжаты в кулаки, а взгляд метался между мной и отцом.

— Ты глянь! — хан кивнул на сына. — Хороший пацан. Молодой, но глупый. Поздно заметил, что жёнушка против него интриги плетёт, отца своего дал в могилу свести. Ты бы так не поступил. Соглашайся!

В словах хана не было осуждения, только констатация факта и безграничная вера в меня. Я почувствовал тяжесть ответственности, давящую на плечи. Стать наследником империи? Связать свою судьбу с чужой землёй, чужим народом?

Хунтайжи смотрел на меня с трепетом и страхом, он всё понимал. Его тёмные глаза, так похожие на отцовские, выражали целую гамму эмоций: от ужаса потери положения до странного облегчения, словно падение с высоты было уже неизбежно.

Вот только я… У меня свой путь. В голове промелькнули образы: русские земли, Магинск, жила кристаллов, мои люди, мои монстры, планы. Всё, что я строил и за что боролся. Монголы-союзники вполне устраивают, хан-друг — тоже. Становиться наследником? Не про меня.

— Тимучин, — ответил ему тихо, одним именем выражая всё, что думал. Мой голос звучал мягко, но уверенно. Отказ без оскорбления, признание дружбы без принятия родства.

— Да понял я, — он хлопнул меня по плечу широкой, тяжёлой ладонью. В глазах хана мелькнула тень разочарования, но тут же сменилась пониманием. — Не дурак. А попытаться должен был.

Вот же старый прохвост! Почти заставил меня усомниться в своём решении. Но такой уж он человек, видит цель и идёт к ней напрямик, не стесняясь просить о невозможном.

Хан выпрямился и повернулся к собравшимся. Расправил плечи, поднял подбородок и сразу стал выше, внушительнее. Воздух вокруг него словно наполнился невидимой силой.

— Я дарую Магинскому Павлу Александровичу титул ноён тайжи. Ты побратим с ханом, — громко произнёс старик, и его голос заполнил пространство. — Выделяю тебе земли рядом с границей. Так что считай, что твоё маленькое царство прямо сейчас увеличилось.

Монголы захлопали. Звук сотен ладоней, ударяющихся друг о друга, напоминал раскаты грома. Некоторые кричали что-то на своём языке. Может быть, приветствия, поздравления, боевые кличи. Ну, или проклинали. Другие стучали рукоятями оружия о пол или о столы. Треск, грохот, звон — вёе смешалось в единый гул одобрения.

Я прищурился, глядя на хана. Что за игру он ведёт? Зачем такая щедрость? Что за планы таятся в этой древней голове?

— Пока ты отдыхал, — хмыкнул хан, и в его глазах заплясали озорные искры, — я работал.

— Я не отдыхал, — поправил его, слегка наклонив голову. Мы оба знали, через что мне пришлось пройти.

— Можешь как хочешь называть, но без сознания был ты, а не я, — парировал мужик, скрестив руки на груди. Его губы дрогнули в улыбке.

— Кто твою дохлую душу в это тело впихнул? — вопрос прозвучал с иронией, без обиды. Между нами установилось странное понимание, почти родство, несмотря на все различия.

— Детали! — улыбнулся старик в ответ, и морщины на лице собрались в карту пройденных им дорог и битв.

Наверное, поэтому мне он и пришёлся по душе. Засранец ещё тот, но засранец умный, хитрый, с чувством юмора и собственным кодексом чести.

— Помимо земли, ты получаешь войско в двадцать тысяч бойцов, которое будет охранять твои новые территории, — продолжил хан, и с каждым словом его голос становился увереннее, мощнее. — Я переселю туда людей, все под тобой будут. Заботься о них.

У хомяка случился припадок — вон пена пошла изо рта. Внутри всё перевернулось, закружилось. Двадцать тысяч воинов? Территория рядом с моей? Даже он — жадный, алчный, порочный — не был готов к такой щедрости.

В голове тут же начали формироваться планы: расширение границ, укрепление территорий, новые возможности для торговли, защита от императора. Сердце забилось чаще, кровь быстрее побежала по венам, но внешне я оставался спокойным, только лёгкий блеск в глазах мог выдать моё возбуждение.

— Ещё я поставлю рядом с твоей территорией войско в сто тысяч воинов, — хан набирал обороты, его голос гремел под сводами зала. — Слышал, там тебя местный император задирает? Наглец! Пошёл против моего брата? Значит, против меня.

По залу прокатился ропот одобрения. Старейшины кивали, военачальники бряцали оружием. Даже хунтайжи, казалось, воспрял духом при мысли о войне.

— Хочет узнать, что такое монгольский шаман? Стрела? — старика понесло, его глаза горели боевым огнём, а руки рисовали в воздухе картины будущих побед.

А я молчал, сдерживая улыбку. День Магинского ещё не закончился, зачем его прерывать?

Публика продолжала кричать и хлопать, подогревая воинственный пыл хана. Оружие стучало о пол в такт его словам, создавая жуткую, первобытную музыку войны. Мысленно подвёл итог, пока вокруг бушевала буря эмоций.

У меня ещё одна территория, и как удобно — совсем рядом. Земли, соприкасающиеся с моими владениями, словно части одного целого. Больше нет границы с монголами. Можно будет распределить людей, создать единую систему защиты, наладить торговлю.

Войско в двадцать тысяч к моему добавляем, и сила значительно вырастает. Я представил эту армию — дисциплинированную, закалённую в боях, верную новому господину. С такой силой можно решать совсем другие задачи, мыслить иными масштабами. Ещё сто тысяч рядом, и плевал я на императора и изоляцию моего города — Магинска. Выход к территории есть. Объявлю аукцион с кристаллами, и народ сам потечёт. Торговля, производство, новые союзы — всё это стало возможным в одночасье.

Часть своих земель я укрепил, даже не так, как планировал изначально. Уже в голове сложился план, как перестроить свою армию. Объединить моих людей, монголов и шаманов. Создать новую структуру — гибкую, мощную, использующую сильные стороны каждой группы.

По коже побежали мурашки от ожидания и предвкушения, словно тысячи крошечных молний укололи от затылка до пяток. С такой силой не просто нужно считаться, её стоит бояться! И бояться будут. Все, кто стоят на моём пути.

— Я кое-что узнал за эти дни, — подмигнул хан, наклоняясь ко мне ближе. — Понял, зачем ты сюда ехал, в целом ситуацию в мире. Нужно же было как-то друга… брата отблагодарить.

В его глазах промелькнуло понимание, которое напугало больше, чем любая угроза. У меня не было друзей в двух жизнях. Дрозд если только, но он… урод ещё тот. И когда кто-то знает твои намерения, это пугает. Новое чувство, странное. Вроде бы оно должно принести облегчение: есть ещё кто-то на моей стороне, но… «Хватит!» — оборвал я себя. Хан принёс мне много клятв, сам, и его никто не просил. Это клятвы души и крови, против них пойти нереально.

— Спасибо! — поклонился Тимучину. Ни низко, ни раболепно, а с уважением к равному по силе и духу. Движение получилось плавным, отточенным, как у человека, знакомого с этикетом разных стран и народов. — Но и я в долгу не останусь. Жаслан! — крикнул, не оборачиваясь.