Двойник короля 18 (СИ) - Скабер Артемий

Звук моего голоса прорезал гул толпы. Я знал, что он услышит, даже если бы позвал шёпотом. Монгол откуда-то выскочил, словно материализовался из воздуха. Его движения были быстрыми, но не суетливыми, каждый шаг точен и рассчитан. Воин до мозга костей, даже когда просто подходит на зов. Жаслан встал по центру зала рядом, положил руку на меч, готовый к любому приказу.

— Переводи! — приказал ему. Момент дипломатический, исторический, и я должен был соответствовать. — Я заключаю союз с Монголией.

Жаслан кивнул и начал говорить. Его голос звучал чётко, каждое слово выверено, без лишних эмоций. Идеальный переводчик — не добавляет и не убавляет.

— Вы получите зелья лечения, выносливости, скорости, силы, от боли, — продолжил я и при каждом названии видел, как загораются глаза монгольских военачальников. Они понимали ценность этих средств, их преимущество на поле боя.

Хан стоял неподвижно, но следил за каждым моим жестом, каждым изменением выражения лица. Он слушал не слова, а то, что скрывалось за ними.

— Помимо этого, кристаллы. Моя земля богата ими. И это ещё не всё, — я сделал драматическую паузу, давая переводчику время, а слушателям — возможность осознать ценность предложения. — Оружие современное, защиту, машины, артефакты — всё для вашей победы.

По залу прокатился восхищённый вздох, кто-то ударил рукоятью меча о щит, создавая ритмичный, нарастающий гул. Я чувствовал энергию, исходящую от монголов — дикую, первобытную, жаждущую битвы и побед.

Тут уже хан на меня смотрел с интересом. Его взгляд стал острее, внимательнее. Морщины на лбу собрались в глубокие борозды, словно он пытался разгадать новую загадку. Руки слегка напряглись, пальцы сжались.

— Даже когда я «отдыхаю», работаю, — подмигнул, копируя его же жест. Маленькая месть за предыдущую шутку. — И побольше твоего. Уже понял, что ты задумал.

Хан подался вперёд, его глаза сузились. В них мелькнуло удивление, смешанное с уважением. Он не ожидал, что я так быстро разгадаю планы. Вокруг трона прекратились разговоры, все замерли, наблюдая за нашей словесной дуэлью.

— Понял? — сощурил глаза мужик, и в его голосе звучал вызов. Он хотел услышать мои выводы, проверить, насколько глубоко я проник в замыслы.

— Да, — кивнул, позволив себе лёгкую, уверенную улыбку. Я не спешил с ответом, растягивая момент, заставляя хана и всех присутствующих ждать. — Хочешь разбить джунгаров, пока они не пришли в себя, и объединить великую Монголию. Едины под небом.

Слова упали в тишину зала, как камни в спокойное озеро. Волны шёпота и удивления пошли от трона к дальним стенам. Я назвал вслух то, что было тайной стратегией, известной лишь ближайшему окружению Тимучина.

Хан даже растрогался. Его глаза, обычно твёрдые, как сталь, чуть увлажнились. Он быстро моргнул, прогоняя эту непозволительную для воина слабость, но я успел заметить. Древние мечты его народа, его личные амбиции — всё это я произнёс так просто, словно читал мысли.

— Становись моим сыном! — заявил он с новой силой. Это была уже не просьба, а почти мольба. — Ты рождён царём, императором, монархом.

Вокруг снова поднялся гул одобрения. Монголы кричали, стучали оружием, топали ногами. Они хотели этого союза, объединения сил. Видели во мне не чужака, а того, кто способен вести их к новым победам вместе с ханом.

Пришлось отойти, чтобы меня не схватили. Руки потянулись в мою сторону — не с угрозой, а с желанием прикоснуться. Я сделал шаг назад, поднял ладонь в успокаивающем жесте.

— Я помогу, — ответил твёрдо, но доброжелательно. — У тебя уже есть наследник. Поддержу и тебя, и его.

Мой взгляд на мгновение скользнул к хунтайжи, который стоял, выпрямившись, с выражением сложной смеси эмоций на лице: облегчение от того, что не потеряет трон, благодарность за поддержку, настороженность к чужаку, получившему такую власть.

Хмыкнул про себя. Всё это чушь, что монархом нужно родиться! В своей прошлой жизни я видел достаточно королей и императоров, чтобы знать: власть не в крови, а в характере, в решимости, в способности принимать тяжёлые решения. Им можно стать, если тебя будут учить, и я — тому доказательство.

Военный совет, аристократы были рады. Их лица светились предвкушением, руки непроизвольно тянулись к оружию. Все они хотели войны. Да, вот такие странные люди. Пару дней назад осаждали джунгары, сука-рух хотела сдать столицу и предать народ, а они тут же жаждут войну. Хорошую, с кровью, смертями и опасностями. Что я могу поделать? Традиции… У каждого народа они свои, и монголы никогда не славились любовью к тихой, мирной жизни. Для них война — не трагедия, а способ существования, путь к славе и богатству.

Мой взгляд скользил по лицам воинов — суровым, обветренным, отмеченным шрамами. Они жили и умирали в седле, с оружием в руках. Не знали другой жизни и не хотели её знать. Война была их ремеслом, искусством, религией.

— А поехали ко мне? — вдруг предложил я. Слова вырвались сами собой, словно у нас пьянка и я зову собутыльника продолжить. Импульсивное решение, но небессмысленное.

— Что? — посмотрел на меня хан, и его брови поползли вверх. Такого предложения он явно не ожидал.

— На мои земли, — продолжил, глядя ему прямо в глаза. Расстояние между нами сократилось, мы стояли почти вплотную — два лидера, решающие судьбы своих народов. — Я сразу выделю тебе зелья, артефакты, оружие, кристаллы, и дальше ты со всем этим добром поведёшь бойцов на войну.

Хан помолчал, осмысливая предложение. Его взгляд стал отстранённым, словно он видел не меня, а карту будущих битв, передвижения войск, захват территорий. Военный гений просчитывал варианты, оценивал риски и выгоды.

— Да! — Тимучин засмеялся, и его смех напоминал рычание старого, но всё ещё опасного тигра. — Почему бы и нет? Ты у меня был, а я у брата — нет. Всю жизнь мечтал посмотреть на русских, в прошлой как-то не получилось, занят был, — добавил он шёпотом, наклонившись ко мне.

На этом мы и порешили. Хан хлопнул в ладоши, привлекая внимание присутствующих. Его голос, усиленный акустикой зала, прогремел под сводами:

— Сейчас призыв по всей стране. Часть армии я возьму с собой, и мы двинемся к землям моего брата — Магинского!

Слово «брат» вызвало новую волну возгласов и ударов оружия. Монголы любят громкие заявления, символические жесты, яркие союзы. Мы с ханом дадим им всё это — новую войну, нового союзника, новые земли.

Только сейчас заметил, что Тимучин почему-то по-русски говорит. Поднял бровь, а он мне подмигнул. Если я правильно понял, тело и то, что жило в нём раньше, умело и знало язык. Вот он и шпарит. Даже здесь, сейчас, в зале своего дворца он говорит по-русски, а такие, как Жаслан, переводят остальным.

Хан продолжал вещать, а я улыбался. Не просто так позвал к себе в гости, он это понимает, как и я. Вместе укрепим мои новые земли. Пусть войска видят преданность и верность хана мне, потом будет меньше проблем с коммуникацией и подчинением. Да и обычные люди тоже привыкнут. Это первая часть моей задумки.

Какова же главная? Я продемонстрирую кое-что нашему императору — свою силу, союзы, готовность к войне. Не знаю, как он был связан с сукой-рух, но теперь Монголия моя, а не его, осталось то же провернуть в Османской империи. Кто у него тогда останется?.. Руки чуть задрожали от предвкушения. Пора бы Ростовскому начать бояться Магинского.

Глянул на хана. Тот тоже уже уплыл в своих планах. Побудем у меня на земле, и пусть дальше идёт развлекается, воплощает в жизнь свою мечту — единую Монголию.

— Только перед этим мне нужно в два места заскочить, — кивнул ему, понизив голос. Не все планы стоит обсуждать при полном зале.

— Серая зона? Наша? — улыбнулся хан, и морщинки вокруг его глаз собрались в сеть.

Умный. Я кивнул, признавая проницательность. Он действительно знал мои мысли, мои планы, словно они были его собственными. Возможно, за время, проведенное в моём теле, за наши разговоры мы действительно стали друзьями?