По праву сильного (СИ) - Лифановский Дмитрий

Мы стремительно ворвались в здание. Здесь воняло ржавчиной и плесенью, магические светильники мигали, бросая тени на стены. Я шёл первым, в руке нож. Магострел или магию лучше не применять. А если и применять, то в самом крайнем случае. Чем позже о нас узнают, тем лучшею.

Нечаев держался рядом, его перстень слабо мерцал магией, гася звук шагов. Какой интересный артефакт. Надо будет потом приглядеться к нему.

Короткий коридорчик сменился длинным, широким, расходящимся в две стороны. Стрежень разделил ватагу: четверо с ним, четверо с Клыком — его заместителем. Группа Стрежня рванула влево. Клык со своими ­– направо. Я задержался на секунду, прокрутив в голове план помещения, и пошел за Стрежнем. Где-то там должен быть вход в подвал.

На первом этаже, судя по всему, гильдейцы устроили склад. Все помещения заставлены какими-то мешками и ящиками, от которых ощутимо фонило хаосом аномалии. Послышались тихие голоса. Трое гильдейцев переговаривались за ящиками. Дым сигар вился в воздухе. Их магострелы лежали рядом с ними.

Стрежень кивнул своим парням. Трое ушкуйников, крадучись гусиным шагом, прикрываясь ящиками, подобрались к курильщикам. Первый гильдеец умер от ножа в затылок, даже не дёрнувшись. Второй потянулся за магострелом, но наш боец зажал ему рот, вонзив клинок в грудь. Третий успел открыть рот, чтобы закричать, но его крик потонул в потоке крове, хлынувшей из перерезанного горла. Тела утащили за ящики. Кровавую лужу закидали мешками с хабаром. И замерли прислушиваясь. Тишина. Продолжаем работать.

Первый этаж больше не подкинул сюрпризов. До лестницы добрались без проблем. Ушкуйники, активировав артефакты, рванули наверх, их фигуры растворялись в полумраке. Мы с Нечаевым двинулись в подвал. Сырая бетонная лестница закручивалась вниз, упираясь в тяжёлую стальную дверь. У двери всего один боец. Нечаев влил силу в перстень, его тень смазалась, и Молчан метнул нож. Гильдеец рухнул, не поняв даже, отчего умер.

Странно. Почему здесь так мало людей? По идее, Мурман с Лапой должны плотно окружить себя толпой сторонников. Они же прекрасно понимают, что я за ними приду в любом случае. Или меня не воспринимают всерьез? Нет. Это маловероятно. После того, как я пошумел в трущобах, вырезав банду Кракена, и угомонил Лапу на сходке ватаманов, Мурман не должен был допустить такой прокол.

Я проверил дверь: магический замок. Переплетение энергий, делает преграду в отсутствии ключа непреодолимой — для тех кто не чувствует эти нити. А я их вижу. Влил энергию в узел управления и плетение распалось.

Перед нами оказался длинный темный коридор, оканчивающийся полоской света из приоткрытой двери. Мы с Молчаном не сговариваясь рванули к ней. Артефакты глушили наши шаги. Но видимо недостаточно. Потому что стоило нам ворваться в просторный, обставленный в деловом стиле зал, как на нас бросилась пятерка воинов. Скрываться уже не было смысла. И тут я увидел настоящую силу Нечаева.

Ну, что сказать — впечатляюще. Он буквально размазал охранников Мурмана по бетонному полу. Их защитные артефакты несколько мгновений посопротивлялись и взорвались. Что стало с телами лучше не говорить. Такое ощущение, что на людей упала многотонная плита. Правда, и Молчану досталось. Заместитель главы «Ока» пошатывался, а из носа тонкой струйкой текла кровь.

Интересоваться его самочувствием не стал. Мужик здоровый — очухается. Да и вряд ли с ним что-то серьезное. Просто пиковая нагрузка на каналы. Бывает. Через пару минут, как новенький будет. Нечаев только приходил в себя, а я уже был в соседней комнате, откуда явственно фонило маной.

Мурман стоял у стола, нависнув над раскиданными по нему бумагами и артефактами. Глаза холодные, без тени страха. Лишь усталость и… сожаление? Он потирал запястье, на котором бугрился бордовым шрам от старой раны.

— Рагнар, — спокойно произнес он, — не ждал тебя так быстро, — он грустно покачал головой, оправдываясь, — Я не хотел войны. Девочка была лишь аргументом, чтобы ты отошел. Ты же сломал все, что я строил полжизни.

— Где она? — спросил я, едва сдерживаясь, чтобы не убить его.

Старик словно не слышал мой вопрос:

— Мы стали организацией, понимаешь. Не сборищем голодранцев-авантюристов, а организацией. Пенсии ветеранам и инвалидам. Поддержка семей погибших. Подготовка новичков. Думаешь, это было легко⁈ — яростно взвизгнул он, обжигая меня злобным взглядом, — А знаешь, сколько сил и денег для этого понадобилось⁈ И тут появляешься ты. Все, кто ратовал за традиции, — слово «традиции» он выплюнул с презрением, — воспряли. Еще бы! Одиночка. Удачей, силой и доблестью заслуживший звание ярла Пограничья. Да кто бы ты был, без этих двух старых идиотов — Фроди и Радомиры⁈ Ничтожество! Ты и они ничтожество! — прошипел он.

— Где девочка⁈ — я надавил на него ментально. На лбу Мурмана выступили капельки пота, он вцепился пальцами в столешницу, не поддаваясь моему воздействию. Воля, конечно, у него стальная. Да и не смог бы другой встать во главе буйной вольницы, каковой являлась Гильдия.

— А нет ее, — глумливо ощерился старик, — Лапа продал её эребам! И сам сбежал с ними! — выкрикнул он, седая голова нервно задергалась. — Ночью… Утром я нашёл пустую комнату… Он кинул меня, Рагнар! Меня! Я хотел сделку, а теперь я пустой.

Он резко выхватил из-под столешницы магострел, но не успел даже направить его на меня. Я просто убил его. Маленькая молния и он оседает на пол с дымящейся дыркой в голове.

— Рагнар, — услышал я голос Нечаева, — тут Кнуд.

Я обернулся. Кнуд лежал на полу, на каком-то тряпье. Нога сломана, лицо в крови, на губах при дыхании пузырится кровавая пена. Полные боли и страха глаза впились в меня:

— Рагнар, я не хотел, — зашептал он, и закашлялся, поперхнувшись кровью.

— Кто тебя так?

— Лапа. Я не хотел, чтобы он увез девочку, — трактирщик застонал и потеря сознание. Я схватил его за руку, вскрывая его разум. Воспоминания хлынули потоком: какие-то малолетние бродяги, Лапа, связанная Сольвейг, маска, черно-синий балахон, Фроди, Корень, Рябой. Я не мог поверить. Это Кнуд сдал их культистам. Он продал друга из страха перед ним. Кнуд до одури боялся Старого Ворона, боялся посмотреть ему в глаза, боялся вины за похищение девочки, за предательство их идеалов. И потому предал еще раз.

— Это ты сдал Фроди, — неверяще прошептал я, глядя в мутные глаза, — и ловушку на Сольвейг придумал ты. А он же верил тебе до последнего.

Кнуд сжал зубы, лицо исказилось, слёзы смешались с кровью.

— Лапа заставил, — обреченно просипел он, — Сказал, что Старый Ворон найдёт нас, и убьет. Я не хотел его смерти, Рагнар. Не хотел… Но ты не знаешь кто такой Фроди… Он страшный человек… И ведьма… Жрица смерти… Черная…

Я видел его страх, его ненависть к себе, но так же видел лица тех, кого он предал. И сострадания не было. Вонзившийся в горло нож прервал это бессвязное бормотание. Кнуд дёрнулся, пальцы царапнули мою руку, и он затих. Пустота сдавила грудь. Сольвейг у эребов. Лапа сбежал. Я опоздал.

Мы выбрались из конторы. Стрежень с ватагой спустились с верхних этажей. Они зачистили здание без потерь. Да и некого там было зачищать. Все близкие покинули стариков, запятнавших финал некогда достойных жизней, похищением детей, работорговлей и предательством.

— Куда теперь? — спросил Стрежень, мрачно теребя рукоять ножа.

— На базу флота, — ответил я. — «Сокол» догонит их. Молчан, мне нужны порты назначения и названия судов, вышедших из Або сегодня ночью и утром.

— Это плохая идея, Рагнар. Ты можешь спровоцировать войну. Ни Ингвар, ни Олег на это не пойдут.

— Ты их уговоришь, — я посмотрел на Молчана, — а я помогу вам с культом Эрлика. Поверь, я смогу.

Нечаев покачал головой:

— До базы сами доберетесь?

— Да. Езжай к князю. Я надеюсь на тебя.

Он снова покачал головой и, молча развернувшись, побрел к морю. Туда, где на старом пирсе армейцы оборудовали себе командный пункт. Там его ждала машина.

База флота гудела: двигатели ревели, матросы таскали ящики. Олег уже ждал меня. Лицо напряжённое, взгляд затравленный.