Королевская кровь-13. Часть 2 (СИ) - Котова Ирина Владимировна

Был среди них и молодой барон Дуглас Макроут, на которого Жрец обратил внимание сразу, как тот вошел в залу. Эту думную залу Корвин любил и при прошлой жизни человеком — была она обита дубовыми панелями, и в ней до сих пор витал дух старых рощ южной Блакории, в которой паслись кабаны выше человека и олени, чьи рога задевали небо.

— Я помню вас, птенцы, — сказал он, усаживаясь в простое кресло за овальным, сделанным из спила широчайшего дуба, столом. Посланники нервничали, но смотрели на бога с такой надеждой и восторгом, что у него покалывали кончики пальцев, как бывало, когда лились в них эманации подношений-масел и молитв. И с удивлением смотрели, ибо был там, помимо Макроута, еще один дар-тени, знавший Охтора, и видевший, что бог с ним сейчас одно лицо, разве что цветов волос различается. — И тебя помню, молодой воин. Я чувствовал твои эманации там, внизу, когда вы отсюда передавали весть нам, идущим ко вратам. Хорошо, что ты на свободе. Дочь Воина не может не держать слово.

— Для меня честь, что ты запомнил меня, отец, — сильно волнуясь, склонил голову Макроут. — Мы, как только слились с половинками, как только обрели крылья, ждали, когда сможем встретиться с тобой. Все рода, что способствовали твоему возвращению, ждут твоей воли: что нам делать дальше? И просят сказать, почему ты не в Блакории сейчас, Великий, а здесь, в Тидуссе?

Жрец смотрел на него и улыбался. Он любил тех, кто так горит делом и идеей, узнавая в них свою кровь и свое наследие.

— Садитесь же, — сказал он, — разделите со мной еду и вино. Пока я человек, общайтесь со мной, как с человеком, — продолжил он, видя, что не тронулись они с места. — Детям моим скажите, что немного осталось ждать — я завершу здесь необходимую подготовку, чтобы запульсировало сердце нашей будущей империи. И тогда к каждому роду прибудет посланник с письмом, в котором я позову вас и расскажу, что предстоит тем, кто решит поддержать меня.

Гости пробыли у него около двух часов и к концу трапезы уже говорили без страха, открыто. Говорили о будущем и о прошлом, говорили о том, о чем договорился Жрец на королевском совете. О том, что остались на Лортахе близкие люди и нужно будет собирать отряд тех, кто был воинами на Лортахе и умеет владеть туринским огнестрельным оружием, дабы доставить людей к порталу. Но пока еще герцог Дармоншир переписывался с тиодхаром Ренх-сатом и нужно было ждать, пока они договорятся.

— Я брошу клич среди братьев по крови, — пообещал Макроут, — и сам пойду с отрядом. А пока… позволишь ли вернуться и служить тебе, Великий?

— Позволю, — пообещал Ворон. Он знал, что молодого барона готовили в правители и смотрел в его душу, но там не было ни корысти, ни тайных помыслов. Он не думал о короне, он готов был служить.

И не прогадал. Молодой Макроут вернулся через несколько дней, и живостью ума и верностью быстро заработал право стать посланником Темного бога.

Ночь с 24 на 25 мая

Ночь двигалась по Туре с востока на запад, и вместе с ней летели во мраке подпространства сомнарисы. Главы темных родов Туры, и те, кто ждали вестей, и те, кто даже не подозревали, что эти вести будут, один за другим просыпались от ощущения родственной силы. И видели рядом с кроватями ожидающих их родственных духов с конвертами в пастях.

Сомнарисы, получив по глотку крови от тех, кто помнил еще, как надо благодарить посланников, исчезали. А те, кто обрели своего бога и свою силу, распечатывали письма — кто с предвкушением, кто с трепетом, а кто со страхом и с сомнениями.

Буквы были написаны на старинный лад, на староблакорийском, и пусть послание было откопированным, сила писавшего пробивалась через них, заставляя слова звучать.

— Я вернулся, дети мои, — слышали они мысленно голос божественного первопредка, что холодом пробегал по телам, но все ощущали это, будто гладит их отец по голове. — Я вернулся, и вы должны знать, что будет дальше. Пишу я всем, кто является главой темного дома, а вы уже передайте мои слова домочадцам и братьям вашим по крови.

Знайте же, что Блакорию оставляю я своему белому брату — будет править там белый король, и земля будет его, и небо будет его. Все, что осталось тут черного, я забираю в Тидусс. В Тидуссе, около столицы, стоит теперь замок Гёттенхольд, и в нем живу я. И буду жить, пока не закончу возрождение темной крови на Туре. Тидусс теперь — наша земля и наши люди, дети мои.

Не печальтесь по старой земле. И я люблю ее как свою колыбель, как землю, пропитанную историей нашей крови. Но она мала нам, а скоро у нас будет империя, не уступающая размерами Рудлогу и Йеллоувиню. Свой материк, где мы сможем жить своим укладом.

Скоро, совсем скоро Тидусс отправится в путь к материку Туна и станет той закваской, что обеспечит его заселение. Но не только тидуссцы будут там жить — заберу я к себе наших врагов, лорташцев, ибо по крови они ничем не отличаются от людей Туры, крепки и выносливы, а соблюдать законы мы их научим и заставим. С ними будет нелегко, но они умеют служить и, если быть с ними в строгости и подчинить родам, вреда они не принесут.

Они будут служить вам и стране, и вас зову я к себе на службу. Зову, но не принуждаю. Каждый волен остаться на своем месте и жить дальше своей жизнью. Никому не будет наказания, если он не откликнется на мой зов, а если кто захочет примкнуть ко мне позже — будет принят без упрека.

Те же, кто хочет служить мне, усилит свою кровь, получит титул и владения на Туне и сможет основать свой темный дом. Легко не будет, но если вас это не пугает — идите ко мне. Приходите с семьями на исходе третьего дня от сегодняшнего за час до заката к моему дворцу. Там проводят вас к коронационной арене, где вновь оживет венец Гёттенхольдов. Я буду тем, кто вновь напитает его силой, и дальше будет идти он от наследника к наследнику, от сильнейшего к сильнейшему, восстанавливая мощь темного трона. На Арене не будет правителей других стран: это таинство только для меня и вас, мои птенцы.

После коронации я зову вас на пир и совет во дворец. Там мы и поговорим.

Но до разговора бросаю я клич среди своих верных воинов. Мне нужна тысяча искусных бойцов из тех, кто не побоится вернуться на Лортах и забрать из убежищ людей, которым мы дали кров и защиту. Кнес лорташцев обещал пропустить вас туда и обратно. Отряд мы начинаем собирать с завтрашнего дня и в течение недели. Поведет вас на Лортах барон Макроут.

Наутро новость передавалась от одного темного к другому, зачитывалась на семейных и клановых собраниях, сообщалась сослуживцам и товарищам. Темные по всему миру думали, что делать. Кто-то, поколебавшись, все же решил остаться на месте, потому что налаженная жизнь, пусть и прерванная войной, спокойнее и безопаснее, чем та, которая наступит на новом континенте. Были в основном это люди семейные и простые, чьи дети ходили в школы или учились в университетах, у кого вокруг были друзья, родня, и кто любил свой город или поселок, а страну, в которой находился, уже считал своей родиной.

Сорваться с места, даже навстречу темным способностям, оказалось не так легко.

Но были и одиночки, и те, кто тяготился своей жизнью. Были те, кто издавна мечтал о восстановлении темного могущества — аристократические семьи, радеющие о чистоте крови и все что угодно сделавшие бы для того, чтобы достичь того положения, которые имели высокие потомки других богов. Были те, кто скучал по женщине, оставленной на Лортахе и не имел семьи здесь, и хотел ее забрать себе. Были и те, кто так ждал своего бога, что готовы были по его слову хоть в пламя шагнуть.

И они начали готовиться к новой жизни и ждать встречи с богом.

Мартин фон Съедентент очнулся ночью оттого, что кто-то чем-то ледяным вылизывал ему ладонь.

— Вики, какой холодный у тебя язык, — проворчал он.

— Что? — сонно отозвалась жена с другой стороны кровати и он вскочил, зажигая Светлячок и накладывая щиты. С одной стороны кровати моргала Виктория, сверкающая десятком боевых заклинаний, с другой — укоризненно шипел темный дух, забившись в угол. Шипел он, не выпуская изо рта конверта.