Стерва. Искушение (СИ) - Виннер Лера

— Я не хочу, чтобы между нами оставалось недопонимание, Ханна. Что бы Удо ни рассказал тебе, думаю, акцент он сделал на том, каким он сам был мерзавцем. И не то чтобы он был далек от истины! Но если бы он не бегал сутки по лесу, пытаясь отыскать меня, и не нашел потом в постели брата… Кто знает, может, ничего и не случилось бы.

— Ты считаешь виноватой себя?

Я почти не узнала собственный голос, а она качнула головой, не позволяя мне продолжить эту мысль:

— Конечно, нет. Он получил то, что заслужил. Да и барону Вильгельму смерти я не желаю, а Удо убил бы его, вне всякого сомнения. Тем не менее то, что ты видела сегодня в галерее, предполагает необходимость объяснить: он никогда не станет мне чужим после того, что сделал. При этом «брат мужа» — единственное качество, в котором он может меня интересовать. Надеюсь, теперь у тебя не осталось к нему вопросов?

Она наконец улыбнулась, и пришла моя очередь пораженно качать головой.

— И как вы только умудряетесь!..

Виски сдавило такой болью, что, хватаясь за них и оседая на землю, я не сумела даже закричать. Из горла вырвался только сдавленный хрип, а после все отодвинулось — и небо, и солнце, и голос Мирабеллы померкли, уступая место хорошо знакомой беспощадной тьме.

«Я уже близко, моя девочка», — голос Итана, вкрадчивый, тихий, наполненный плохо замаскированной яростью, ввинчивался в сознание, лишая силы воли и возможности дышать.

Он не мог… не должен был так быстро до меня добраться.

Мысль о том, что нужно рассказать Мире, была последним, за что я успела ухватиться, а потом наступила глухая и благословенная тишина.

Глава 26

Подушка была прохладной, а воздух в комнате свежим, но первым, что я почувствовала, проснувшись, стала боль.

Она камнем давила на затылок, искушала снова закрыть глаза, но я все равно с тихим стоном села и осмотрелась вокруг.

Спальня герцогини.

Вернее, теперь моя.

На столе стоял стакан с водой, и я осушила его залпом, едва ли не постанывая от продолжающей давить боли.

За окном сгущались сумерки.

Получалось, что я провалялась здесь весь день… Хорошо, если один, в то время как Итан спешил к замку.

Какого черта этот ублюдок вообще разогнулся так быстро⁈.

Поднявшись на ноги, я дала себе минуту на то, чтобы справиться с головокружением, и с удивлением обнаружила, что после выпитой воды боль в затылке начала стихать.

К тому моменту, как я спустилась на первый этаж, она и вовсе притупилась в достаточной мере, чтобы я могла прибавить шаг почти до бега.

Времени на то, чтобы соблюдать приличия не было, и я просто позволила своему чутью вести меня в… библиотеку.

Когда я толкнула дверь, герцогиня Мирабелла как раз замолчала. Она стояла, прислонившись бедром к письменному столу и раздраженно терла лоб, а Бруно, — просто Бруно, черт его подери! — прекратил мерить комнату шагами.

Они явно о чем-то спорили и делали это вдвоем.

Предчувствие чего-то не просто нехорошего, а по-настоящему непоправимого придавило новой тяжестью, и я прошла в комнату, почти не чувствуя под собой ног. — Где он?

— Лучше спроси, что я с ним сделаю, когда он вернется!

Вот таких интонаций я и ожидала от герцога Керна с самого начала, но думать об этом теперь было некогда.

— Это Итан. Из-за него… — боль растворилась, как будто ее и не было вовсе, но при одном воспоминании о ней мне захотелось растереть висок. — Он был в моей голове и…

— Я знаю. Я почувствовал. Проблема в том, что и Удо тоже, — то ли поняв, что позволил себе лишнее, то ли встретив взгляд жены, Бруно заметно смягчился, но посмотрел не на меня, а в сторону окна. — Он пообещал мне дождаться, пока тебе станет лучше.

— А ты не понял, что он соврал! — Мирабелла не повысила голос, но сверкнула на него глазами. — Насколько вообще этот мудак силен, если встал на ноги так быстро? Ханна?

— Я не знаю, — как будто со стороны я услышала в собственном голосе отчаянную и жалкую беспомощность. — Он не должен был… Наоборот, после смерти Пауля и того, что случилось в лесу, он должен был ослабнуть на неделю точно.

В ее присутствии точно не следовало паниковать, но Мирабелла удивила меня в очередной раз. Оттолкнувшись от стола, она подошла и сжала мои плечи, даже встряхнула легонько, вынуждая сосредоточиться и смотреть ей в лицо.

— Ты ведь все еще связана с ним? Что это, ты знаешь? Кровь?

Я покачала головой, смиряясь с необходимостью признать самый большой провал в своей жизни.

— Понятия не имею. Я была слишком маленькой, когда это случилось. А выяснить так и не смогла. Думаешь, поэтому?..

— Я только предполагаю, — она сжала мои плечи чуть сильнее и заговорила спокойнее. — Это только теория.

— Думаешь, он мог черпать силы от Удо, потому что тот со мной спал? — я стряхнула ее руки и прошлась по библиотеке, стараясь унять нервный смех. — Создатель и все черти, как логично! Он сам его покалечил, и сам же стал донором для него. Там в лесу, когда мы никуда не спешили…

— Я должен был об этом подумать, — Бруно опустил голову и медленно и глубоко дышал.

Я видела только его профиль, но все равно заметила, как он стиснул зубы, напряженно размышляя.

— В любом случае, он разберется.

После всего сделанного и сказанного это было так неожиданно, что я едва не задохнулась, не понимая, как должна поступать.

Как Удо сказал? «Не уверен, что я помог бы ему»?

Если это было местью за что бы то ни было, то…

— Бруно не может его найти, — Мира пояснила тихо и с такой злой горечью, что колени у меня подкосились снова. — Этот чертов дурак решил быть героем. Если только поставить вверх дном все вокруг, разнести лес до основания…

— Удо в состоянии справиться с сумасшедшим колдуном. С одним он уже справился.

Бруно снова начал мерить библиотеку шагами, продолжая при этом хмуриться.

Я бросила взгляд на Мирабеллу и с удивлением поняла, что думаем мы с ней об одном и том же: герцог пытался убедить в том, что говорил, в первую очередь себя, а потом уже нас. И вместе с тем он как будто на что-то решался. На что-то очень темное и нехорошее, несвойственное ему и не имеющее обратной дороги.

Приведшая меня к ним интуиция буквально вопила о том, что Удо моего поступка не одобрил бы, но какая, в сущности, сложность — послать Удо к черту в случае необходимости.

— Ты не понимаешь, он не сможет, — обогнав Бруно в два шага, я преградила ему путь и намертво вцепилась в рукав. — Итан — зло. Не потому что он плохо обращался со мной или превратил в монстра Пауля. Если стараться долго и упорно, рано или поздно задуманное получится, и его идея, его чертова мечта — вытравить из себя все человеческое. Удо не такой. Он тот еще мудак, я не спорю, но он без разговоров отдал ваш фамильный кинжал какой-то жирной мрази… Хуже того, он позволил этой мрази себя унижать только потому, что не хотел, чтобы я спала где попало. Он не справится с Итаном. Он не человек…

Я видела, как сорвалась с места герцогиня, слышала, как в моем голосе появились умоляющие интонации, но уже не могла остановиться. Я бы в ноги ему упала, если бы потребовалось, но Бруно остановил меня, до боли стиснув запястья, вынудив отпустить свою рубашку.

— Я ему не Удо.

Он прошел мимо, и ничто в нем при этом не изменилось, но от пронизывающего холода, облизавшего спину, мне захотелось спрятаться, обхватить себя руками.

Герцог все-таки решился. Оставалось только узнать, чего это решение всем нам будет стоить.

— Вы обе остаетесь здесь, — он обернулся уже от двери. — В замке, Мирабелла. Сидите тихо, и ни шагу за стену.

Он ушел, не дожидаясь ответа и не прощаясь, а я всерьез побоялась упасть.

Бежать за Бруно и умолять взять с собой было уже слишком.

Ослушаться его — чревато.

Впрочем, если у них не получится, мне будет уже все равно.

Как будто через плотную ватную пелену я слышала, как во дворе началась суета. Кто-то закричал, приказывая седлать лошадь.