Громче меча 4 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator"

Когда враг приблизился на дистанцию меньше сотни метров, от изначальной численности всадников осталось меньше 10–15%, ну, на мой выпуклый глаз…

«Всё, шок-чарж сорван», — констатировал я, когда последние всадники были уложены вместе со своими лошадями. — «Нахуй».

Но ничего ещё не закончено. Из леса продолжают прибывать фрики. Первую волну мы успешно отразили. Не в сухую — я вижу, как санитары утаскивают раненых и убитых, но их несопоставимо меньше, чем у врага.

«Ничего, у нас хватит пуль на каждого», — подумал я, с ненавистью глядя на выстраивающихся в боевой порядок жуаньши. — «И на живых, и на мёртвых».

На каждого, блядь!

Примечания:

1 — Панцирь — наиболее вероятно, что слово произошло от польского pancerz, заимствованного поляками от немцев — Panzer — «броня» — это тип доспеха, появившийся не позже XV-го века н.э., а возможно, гораздо раньше (в степных могильниках за XIII-й век н.э. уже встречались некие ранние прототипы панциря), но отечественная документация фиксирует факт, что панцирь уже уверенно популярен среди поместного войска, только к 70-м годам XV-го века. В описях он именуется то «панцырем кольчатым», то «бахтерецом». Внешне, не разбирающемуся человеку, панцирь может показаться кольчугой обыкновенной, но это будет ошибочное суждение, потому что аццкий сотона, как и всегда — в деталях. Кольчуга, со времён молодых да ранних кельтов и до прекращения массовой эксплуатации доспехов, изготавливалась из проволоки, а вот панцирь изготавливался по хитрой методике, с применением передовых технологий. Из цельного листа металла штамповались кольца-шайбы — через одну с такими глухими шайбами вплетались соединительные кольца из таких же выбитых из стального листа шайб, но заклёпанных, потому что в те времена не было даже электродной сварки. Получалось что-то вроде 4-в-1, как и с обычной кольчугой, но основа была глухой плоской шайбой, окружённой четырьмя заклёпанными шайбами или проволочными кольцами (проволоку юзали, преимущественно, в соединительных частях — плоские шайбы ухудшали подвижность), что увеличивало общую геморройность процесса изготовления, но давало броне существенный прирост устойчивости к рубящим и колющим ударам. Вся фишка была в том, что плоская шайба, при ударе, распределяет нагрузку на четыре соединённых с ней клёпаных шайб, тогда как кольцо из круглой проволоки такими фокусами не владеет. Всё это увеличивало стойкость к колющим ударам на 15–25%, а к рубящим — на 25–40%, хотя я бы не стал ставить жопу на эти цифры, потому что взял их из не очень надёжного источника. Ценой за увеличение прочностных характеристик стало увеличение массы доспеха на 30–40%, по сравнению с обычной кольчугой, что приближало его массу к ламеллярной броне. Впрочем, панцирь всё равно был легче, при этом существенно увеличивая защищённость юзера, что и обусловило его ноухауистость, а также повсеместное применение у кочевых, русских и польско-литовских войск. И да, кто-то может сказать, что древнеримская лорика хамата — это то самое «хорошо забытое старое», то есть, панцирь, но это не так. В одном из произведений цикла «Сотрясатель Вселенной» я сделал примечание, в котором писал, что древние римляне нередко применяли в своих кольчугах сплошные кольца, но ключевое отличие древнеримской лорики хаматы от панциря — частота применения плоских шайб. Хамату, всё-таки, делали, большей частью, из проволочных колец (20–30% глухих шайб), тогда как панцирь практически полностью состоял из плоских и глухих шайб (50–70%). А это, вообще-то, две большие разницы, и по массе, и по защитным свойствам. Лорика хамата, конечно, была получше раннесредневековых кольчуг, благодаря такой хай-тек технологии, но ещё с Раннего Средневековья была намечена тенденция к увеличению толщины колец, поэтому в Позднее Средневековье уже встречались образцы, не уступавшие по прочностным характеристикам древнеримской лорике хамате, в основном по причине банального утолщения колец.

2 — Зерцало — ты, уважаемый читатель, наверное, подумал, что мы закончили с панцирем, да? А вот и зря! В общем, существуют два явления — зерцальный доспех и личное зерцало. В этом примечании пойдёт речь о зерцале личном, потому что именно оно на панцире у скоррапченной Александры. Это восьмиугольные или прямоугольные пластины, единственное предназначение которых — усиление защиты туловища носителя. Закреплялись они поверх кольчуги, панциря или иного доспеха, а позже, в ходе эволюции, и вовсе стали составной частью панциря, превратившись в некое подобие многосоставной кирасы. Родиной личных зерцал, судя по всему, является Персия, где они развивались весьма продолжительное время, а затем исчезают при ранних Каджарах, то есть, в первой половине XIX-го века, по причине того, что начались закупки французских и русских кирас, точно так же, как и зерцала, не защищающих от современного им огнестрела, но типа попонтовее.

Глава четырнадцатая

Что дальше? Импотенция? Аденома? Операция?

*1380-й день юся, Поднебесная, провинция Чунхуа , близ уездного города Цяньфан , поле боя*

— Вот ещё снаряды, — поставил я на землю четыре ящика с картечными выстрелами.

— Благодарю тебя, дафу Вэй, — козырнул мне командир батареи, капитан Канг Линь.

У некоторых завербованных в 1-ю дивизию морской пехоты Юнцзина ополченцев не было фамилий, в традиционном смысле, потому что они происходили из безродной трущобной бедноты, то есть, попали в войско прямо с самого дна общества.

В книгах домохозяйств их записывали под фамилиями Гу или вовсе Зэ. Гу — это «сирота», а Зэ — «вор» или, в общем смысле, «преступник». Но последнюю фамилию применяли только в случае, когда регистрировали впервые пойманных за преступлением беспризорников, не знающих или не желающих раскрывать своих родичей.

Маркусу такой расклад категорически не понравился, поэтому он ввёл «штатные» фамилии, из которых и приходилось выбирать из утверждённого перечня.

Поэтому в Корпусе морской пехоты Юнцзина ходит немало Кангов, Фэнов, Люев, Вэев, Янов, Чжи, Дад Ди, Айсов, Ту Паков, Бигов, Бу Ги, Уанов, Фатов, Кул Мо и прочих.

— За следующей партией сами идите, — сказал я и посмотрел на вражеский боевой порядок.

Всё та же сплошная линия, но уже неживая. Жуаньши, как известно, менее чувствительны к физическому ущербу, поэтому могут пережить несколько попаданий из ружья, если прилетает не в голову и не задевает позвоночник.

Мертвецы идут медленно, но очень ровно — гораздо ровнее, чем живые. Это выглядит пугающе, для кого-то нервного, но на меня особого впечатления не производит. Какая разница, как ровно они идут, когда знаешь, что для них заготовлено?

По превращённому в грязь полю, по изорванным телам, по рытвинам и сломанным стягам — мертвецы идут…

«Сейчас увидим, насколько хорошо они справляются с картечью, хе-хе-хе», — подумал я с предвкушением.

Когда линия мертвецов достигла максимальной концентрации тел, начались заминки, потому что по мягким телам идти неудобно — боевой порядок разрушился сам по себе, а затем морпехи открыли огонь.

Загрохотали ружья, а жуаньши начали падать, получая свою порцию тяжёлого свинца.

Вражеская артиллерия всё так же продолжала палить в нашу сторону, пытаясь достать хоть кого-нибудь, но морпехи в окопах, а артиллерия защищена габионами, (1) способными удержать прямое попадание ядром.

Противник тоже укрыл свою артиллерию в полевых укреплениях, но он использует её традиционно, то есть, орудия рассредоточены по всему фронту, чтобы наносить равномерный ущерб всей нашей армии. Резон традиционной доктрины применения артиллерии есть: точность орудий катастрофически низкая, дальность тоже так себе, ну и пехоту нужно поддерживать равномерно.

Маркус же вывел артиллерию в отдельный род войск, сделал её мобильной и выполняющей на поле боя свои задачи. Наша артиллерия — сильная и независимая, поэтому не ставит своей целью поддержку кого-либо. Она нужна, чтобы нанести противнику максимальный ущерб.