Да, камень был очень красив.
Редкого цвета.
Темный, насыщенный, словно вино в хрустальном бокале.
Мне показалось, что я даже вижу руку — свою руку, — тянущуюся, чтобы отнять сокровище.
Но это было лишь видение.
И я усилием воли сдержала и этот порыв.
«Я дала слово, — жестко ответила я на это желание. — И слово это должна сдержать, чтобы никто не посмел назвать меня мошенницей и обманщицей. Мошенники — дешевые люди. А уважение покупается задорого».
И снова маленький эгоист внутри меня смирился.
Вероятно, потому что мое желание остаться порядочным человеком было сильнее его желания обладать.
— Можно, — ответила я звучно. — Он твой!
Другие работники оживились, подошли ближе.
На холсте лежало много камней, красивых, больших.
Но я оказалась права: они все давно уже выбрали себе по камню.
По тому, что сами добыли.
По тому, к которому привыкли за день.
Я смотрела, как они разбирают обещанное, и боролась с жадностью, которая накрывала меня всплесками.
Сжав кулаки, сцепив зубы.
Ни жестом, ни звуком нельзя было выдать желание отнять и присвоить все себе.
А еще надо было научить маленького человека во мне тому, что как бы ни было тяжело, а слово свое надо держать.
И я молчала, хотя казалось — меня разрывает на части.
— Ювелир прибыл? — спросила я у Стира, когда все получили обещанное.
Мой голос был низким и сиплым, словно я выдержала невыносимую тяжесть.
Лисий Хвост, что постоянно терся около нас, усмехнулся, но смолчал.
— Да, — кратко ответил Стир. — Он побоялся идти сюда, и остался на границе участка. Просил, чтоб по одному к нему водили людей с камнями.
Я усмехнулась:
— При такой профессии нужно б обладать достаточной смелостью. Сколько, по его мнению, людей я должна нанять, чтоб обеспечить и охрану, и сопровождение к его персоне? Ладно… сама буду водить.
— Это опасно! — возмутился Стир.
— Не думаю, — хихикнул Лисий Хвост. — Никого из нас эти мерзавцы не боятся больше, чем ее. На всякий случай я могу быть рядом с госпожой. Если кто-то обезумеет, и наберется смелости, чтоб напасть или бежать, я легко справлюсь с ним. Иди, выбирай любого. И не бойся за госпожу. Пока я жив, ей мало что грозит.
Стир кивнул и бодро направился к работникам.
— Спасибо, — с чувство сказала я, обращаясь к Лисьему Хвосту. — Твоя преданность и смелость стоят много.
Я пожала его руку и тепло улыбнулась ему.
Как хорошо, когда есть такие верные люди, на которых можно опереться!
Он как-то странно на меня взглянул, будто увидел впервые. И руку поспешно отнял, будто ожегшись.
Что меня серьезно задело.
— Они стоят моей жизни, — глухо ответил вдруг он. — Но платите за них не вы.
Я осеклась. Догадка яркой вспышкой ослепила меня.
— Что?! — выдохнула я, отшатнувшись. — Кто-то вас послал, чтоб вы меня охраняли?! Кто же?
Я даже не успела сообразить, чье имя хотела бы услышать.
Не успела даже подумать, какая я дура.
Лисий Хвост оказался не случайным человеком, а подосланным! И так в мое доверие мог втереться абсолютно любой человек!
Но тот словно угадал мои мысли, или на лице у меня были написаны все эти страхи.
Только он лишь качнул головой.
— Вот поэтому я тут, — сказал он с напором. — Чтобы к вам не подобрался никто, кто мог бы причинить вам зло. Вы наивны, — он снова бросил странный взгляд, теперь на мой живот. — Но это скоро пройдет. А пока ваш доброжелатель велит хранить вас.
— Да кто это?! — спросила я, теряясь в догадках.
— Тот, кому не всякий осмелится глянуть в глаза.
— Ивар?!
— Его светлость, господин Ла Форс, — грубо поправил меня Лисий Хвост.
— Но зачем…
— Причины известны только ему одному, — ответил Лисий Хвост, перебив меня. — Он велит — я исполняю.
— Почему ты открылся мне? — спросила я. — Я знаю, я чувствую — он этого не велел делать.
Лисий Хвост посмотрел на меня еще пристальней.
— Потому что я услышал тепло в ваших словах, — ответил он. — Тепло, которое прорастает в сердце. Вы смотрите на меня, как на благородного спасителя и покровителя. А я — всего лишь слуга. И моя верность принадлежит не вам.
Он помедлил, и тише продолжил:
— Может, вы видите во мне и мужчину. Но я не тот, кто встанет между вами и господином Ла Форс.
— Что?! На что ты намекаешь?!
Лисий Хвост усмехнулся.
— А мне сказали, вы сообразительная. Думаете, такие люди, как господин Ла Форс делают что-то просто так?
Вот тут он меня ошарашил.
Признаться, об Иваре я не думала в таком ключе.
Влюблен?
Дикий Ивар?!
И все его неуклюжие попытки меня спасти — это чувства?
Да что вообще может знать какой-то слуга об Иваре?
— Я знаю его долго, — ответил на мои невысказанные мысли, — и вижу насквозь. Он дорог мне, и как хозяин, и как человек, когда-то сохранивший мне жизнь. Я научился понимать то, что он не говорил. Так что у меня нет сомнений по поводу того, почему он так поступает.
Лисий Хвост с досадой сплюнул на землю.
— Только и тут ему не повезло, — произнес он. — Вы не та девушка, что нужна ему.
— Может, мы сами разберемся, кто кому нужен? — разозлилась я.
Лисий Хвост почтительно поклонился и отступил от меня.
Однако, дела-то нужно было делать!
И как бы мне не хотелось огреть Хвоста по голове за то, что он на ровном месте сумел меня ошарашить этими странными признаниями, а идти к ювелиру с камнями нужно было.
Хотя все внутри меня все клокотало от открывшейся правды.
И руки тряслись.
Но мысли прочь, мысли прочь!
Нельзя даже думать в этом направлении!
Глава 42
Выбрав одного работника, того самого, с камнем-вишней, мы пошли к месту, где нас ожидал горе-ювелир — я, Стир, Лисий Хвост и работник с мешочком, где лежал его камешек.
Он сидел в карете, под мощной охраной в виде трех амбалов с бородищами и ручищами, как у борцов, и трясся.
Стира и Лисего хвоста в карету не пустили. Они остались снаружи.
Ну, а мы с работником, как обладатели камней, влезли в карету, и дверца за нами захлопнулась.
— Доброго вечера, — вежливо поздоровалась я, усаживаясь на сидение напротив него.
— Доброго, доброго, — пробормотал ювелир, рассматривая нас сквозь очки, уныло висящие на кончике его носа.
Глазки его так и бегали.
— Такая большая охрана, — заметила я. — Зачем?
— Вероятно, затем, что со мной некая сумма денег, — нелюбезно ответил тот. — Я, может быть, мог бы купить что-то. Ну, и ваши деньги, которые вы мне заплатите за услуги, тоже при мне будут. А у вас тут целая куча сброда, для которых убить человека и за меньшее ничего не стоит. Мало ли, что может произойти в темноте, ночью…
— Даю вам слово, что они вас не тронут, — спокойно заметила я. — Ну, так приступим?
Ювелир стащил покрывало с потайного фонаря, стало светло, как днем.
— Ну, что там у вас? — нетерпелив спросил ювелир у работника.
Тот несмело вынул из-за пазухи мешочек.
Вытряхнул из него камень, сверкнувший ярче крови, и протянул его ювелиру.
Тот сдвинул очки на лоб, вставил в глазницу сильную лупу и внимательно оглядел камень.
Глаза его так расширились, что лупа из глазницы вывалилась и повисла на шнурке, зацепившимся за ухо.
А ювелир глянул на меня совершенно бешенным взглядом.
— Это какая-то шутка? — выговорил он, наконец. — Вы действительно отдаете этот камень этому…
И он перевел изумленный взгляд на работника.
— Действительно, — подтвердила я спокойно.
— Но он стоит как минимум пятьдесят золотых! Пятьдесят! — выкрикнул ювелир, изумленный. — Такая чистота, такой вес!
Я снова кивнула.
— Когда он освободится, ему эти деньги потребуются, — ответила я ровным голосом. — Ну так что, выпишите ему бумагу?
— Невероятно! — воскликнул ювелир, мотая головой. — Невероятно!
