Аргумент весомей пули (СИ) - Корнев Павел Николаевич

— Мне для развития способностей ритуал провести нужно, а одной не справиться. Без тебя — никак.

— Без меня? — озадачился я и хмыкнул. — Неужто ритуал из этих… Тан… Тант… Тантрических, а?

— Угадал! — улыбнулась Беляна, привстала на цыпочки и чмокнула меня в щёку. — Тебе понравится! И делать ничего не придётся, просто полежишь и удовольствие получишь, только… — Она помрачнела, будто тень на лицо легла. — Только это может быть немного опасно. Если откажешься, я пойму.

По спине пробежал холодок дурного предчувствия, а ещё отчего-то стало чуток обидно. Захотелось выпалить, что мы с ней крепенько повязаны, куда она, туда и я, но вместо этого я уточнил:

— И сильно опасно?

— Я справлюсь, Серый! — уверила меня девчонка. — Я точно справлюсь! Ты только помоги!

— Да уж помогу, куда деваться. За мной должок.

Беляна остановилась, запрокинула голову и заглянула в глаза.

— Только поэтому?

Я лёгоньким хлопком чуть ниже спины вновь направил девчонку вперёд.

— Шагай давай!

— Грубиян! — укорила меня барышня. — Так только поэтому, да?

— Ой, да что тебе до моих слов? Я же лжец, забыла? Совру — недорого возьму.

После недолгой проверки на пропускном пункте мы вышли за ворота, и уже там я спросил:

— Едем в Тегос?

— Нет, тут недалеко.

Солнце почти село, очень скоро должно было окончательно стемнеть, и если это обстоятельство Беляну нисколько не беспокоило, то мне за минувший месяц прогулки по ночным джунглям успели порядком осточертеть.

— Точно недалеко?

— Да!

Поначалу спускались с холма по обочине дороги, затем свернули на вильнувшую куда-то в сторону тропинку, и как-то резко стало не до расспросов и разговоров — на очередной вылазке в джунгли себя ощутил. Сами собой вспомнились наставления пластунов, но никакой уверенности в собственных силах я после этого отнюдь не почувствовал. Следопыт из меня аховый, и загодя притаившегося лиходея обнаружу, если только он сам напортачит — закурит или нашумит.

Темнело всё быстрее, а выползший на небо белесовато-призрачный лик полной луны светил еле-еле, под густыми кронами деревьев было не видно ни зги. Мы оставили тропинку и двинулись дальше вдоль журчавшего на камнях ручейка, а некоторое время спустя Беляна повела меня прямиком через лес. Тогда-то я и сообразил, что попросту не представляю, где именно нахожусь, и обратно без помощи девчонки не выберусь. А если заплутает ещё и она…

Но — не заплутала. Немного побродила по каким-то дебрям, где даже пришлось прорубаться через заросли, да и вывела на идеальный круг какой-то очень уж светлой поляны с каменной плитой посередине — тоже круглой.

Я присмотрелся и сообразил, что та не светится сама по себе, а лишь отражает и усиливает серебристое сияние луны.

Беляна запрокинула голову к небу и с облегчением перевела дух.

— Ясно!

— И полнолуние, — многозначительно добавил я. — Ты ведь именно его дожидалась?

— Да! — подтвердила Беляна и негромко рассмеялась. — Расслабься, Серый! Всё будет хорошо!

К вросшей в землю плите она приближаться не стала, лишь немного отошла от деревьев, а там достала из корзинки плед и расстелила его на траве. Я осмотрелся, не углядел нигде ни муравьёв, ни ядовитых гадов и присоединился к разбиравшей немудрёную снедь девчонке.

Бананы, бутерброды, пирожные, две бутылки эля.

Но съестное меня нисколько не заинтересовало, а вот Беляна — другое дело. Я обнял её, но черноволосая пигалица вмиг вывернулась.

— Погоди! Сегодня потребуется вся твоя стойкость! — отшила она меня.

Я не удержался от тяжёлого вздоха.

— Вот ты умная-умная, а всё же дура. О какой стойкости может идти речь после месяца воздержания?

Беляна обиженно фыркнула и откупорила бутылку заморского светлого эля. Приложилась к горлышку, сделала несколько длинных глотков и предложила выпить и мне. Пусть дневной зной уже и спал, но до сих пор было жарко, влажно и душно, так что я с удовольствием промочил горло, а вот допивать хмельной напиток не стал.

— Ладно! — хрипловатым, будто бы даже не своим голосом произнесла девчонка. — Снимай портки! — Сама она избавляться от платья отнюдь не спешила, при этом ещё и поторопила меня: — Давай быстрее!

— Что — давай? — озадачился я.

— О-о! — простонала Беляна, опустилась на колени и принялась возиться с завязками моих штанов. — Оружейный ремень убери!

Я послушно расстегнул пряжку и уточнил:

— Надумала всё же?

— Я же обещала!

— Ты обещала подумать.

Черноволосая пигалица подняла на меня взгляд и зло прищурилась.

— Так ты не хочешь? — На её щеках заалели пятна.

— Хочу! — ответил я без сомнений и колебаний.

— То-то же! — буркнула Беляна и предупредила: — И если хоть одну шуточку отпустишь, в жизни больше так не приласкаю!

— Шутить не буду. Выть буду. От восторга, — пообещал я, запрокинул голову и добавил: — Ну и ещё немножко на луну…

На это Беляна уже никак не отреагировала. Точнее — не отозвалась.

Хоть сколько-нибудь пристойной стойкости мне продемонстрировать не удалось, но я никакого разочарования по этому поводу не испытал, а Беляна сему обстоятельству так и вовсе лишь порадовалась. Она немедленно откупорила вторую бутылку, а я глянул на её пунцовое лицо и промолчал. Вместо этого улёгся на плед и уставился в тёмно-тёмно-синее небо, на котором серебрилась идеально круглая луна. Увы, окончательно расслабиться мешало некое подспудное беспокойство. Будто бы задаток уже получил и потратил, а не самая приятная и безопасная работёнка ещё впереди.

— Чуть меньше часа осталось, — сказала вдруг Беляна.

— Что нужно будет делать? — поинтересовался я.

— Лежать и проявлять стойкость, — слабо улыбнулась в ответ девчонка. — Никакой самодеятельности, понял? Я всё сделаю сама.

— И чего ты добьёшься? Как тебе это поможет?

Беляна покачала головой.

— Всё потом.

Упорствовать я не стал, а там уже и время ритуала подошло.

— Сюда точно никто не заявится? — спросил я, когда Беляна стянула с себя платье.

— Только не в эту ночь! — рассмеялась та.

Мы разделись, замотали одежду в плед и зачем-то убрали получившийся тюк в кусты, туда же закинули и опустевшую корзинку. Уже окончательно стемнело, луна зависла над нами, неправдоподобно большая и яркая, её отражённое плитой сияние будто бы обрело плотность и начало давить, а ещё самую малость морозить. Я предельно отчётливо ощущал эти не слишком-то ласковые прикосновения. Почему-то начал слезиться левый глаз, а вот зудевшее до того пятно на щеке словно застыло, как если бы к нему приложили кусочек льда.

— Это ведь капище? — догадался я, когда мы подошли к плоскому камню, молочная белизна которого сменилась явственными жемчужными разводами.

— Лунное капище, — подтвердила Беляна.

— И откуда ты о нём узнала?

— Нашла ещё до того, как проблемы с ревизором начались.

Черноволосая пигалица первой ступила на плиту и протянула мне руку.

— Идём!

Я взял её узенькую ладошку, и тонкие девичьи пальчики ухватили и затянули в столб лунного сияния. Создалось впечатление, будто ухнул в прорубь, до того проморозило. Ноги подогнулись, точно бы повалился на камень, если б не потёкшее от Беляны тепло. Она так и не отпустила меня, повела за собой.

— Сюда!

Когда улёгся на плиту, та показалась мягче перины, меня ещё и закачало как на волнах. Сознание начало путаться, но переборол слабость и не провалился в беспамятство, не оплошал.

— Поймай внутреннее равновесие и расслабься!

Беляна уселась сверху и замерла, глаза её засияли двумя призрачными огнями. Мы будто сделались единым целым, и я вдруг сообразил, что от неё ко мне течёт отнюдь не тепло, а небесная сила странного лунно-жемчужного аспекта. Она размывала и пурпур, и молочную белизну, разбавляла их и смешивала, попутно сплавляя воедино плохо подогнанные друг к другу куски абриса, а после… Но — нет, вырывается энергия вовне или возвращается к Беляне, я разобрать уже не сумел.