Анастасия. Последняя княжна (СИ) - Хайд Адель

Подлыми Воронцовы не были, поэтому, когда случилась беда и арестовали бахи императорскую семью, то Воронцов отправил было большой отряд матросиков, но Шаховской попросил его не торопиться, чтобы дело кровопролитием не обернулось, а оно вон как вышло, всю семью императора бахи перестреляли.

Потому, когда князь Воронцов узнал, что наследница и цесаревич выжили, то обрадовался, пусть и маленько, да стал камень на душе полегче, но в императорской власти девицу, конечно, не видел и поддерживать не собирался.

Но и Шаховскому ответа пока не давал, не нравилась ему «воровская» магия Шаховского, сила которого была не своя, а та, которую он мог отзеркалить. Попадался Шаховскому маг воды, и Шаховской мог использовать магию воды, ослабляя носителя. Да и сын Шаховского был для Воронцова «тёмной лошадкой», ни разу он с ним не пересекался и не слышал о нём ни хорошего, ни плохого. А как так может быть, как будто бы и нет человека.

А вот все остальные князья находились в Белояре.

В Совет входили главы родов, но иногда приходили или присылали старших сыновей, поэтому никто и не удивился, когда вместе со Стасей прибыли оба Урусова.

Стася вместе с главой рода Урусовых и Демидовым решила пока о триаде не объявлять, потому как триады как таковой пока не было, а позиция Никиты Урусова была ей непонятна.

После ритуала ночью, она обессилела, и кто-то её подхватил сильными руками, словно сквозь пелену слышала она тихое переругивание и показалось ей, что это Кирилл Демидов с Никитой Урусовым ругаются.

А уже утром Виктория Алексеевна, которая осталась вместе со Стасей ночевать в доме Урусовых и заняла одну с ней спальню, рассказала, что принёс Стасю Никита Урусов и никому больше не дал к ней прикоснуться, хотя Кирилл и порывался. Чуть было до драки не дошло, да вмешался сам глава Урусовых и разметал драчунов, чтобы ритуал не портили.

А с утра он шарахался от неё, словно она прокажённая, а когда понадобилось руку подать, то перчатку с руки не снял. А она руку взяла и сжала тихонько и в глаза ему посмотрела, а там снова странная тоска.

Стася тогда ещё и подумала: «Неужели так боится, что на свободу его буду покушаться?»

Но в верности Урусовых, особенно теперь после ритуала, сомнений не было, поэтому Стася в их семье стала чувствовать себя словно дома.

На встречу с князьями Стася оделась подчёркнуто женственно. Ей не хотелось, чтобы все решили, что она пытается «влезть» на трон не в своей «шкуре». Ей вообще было странно, почему князья Россимские так противятся наследнице, ведь в истории империи именно в женские правления отмечался наибольший рост и развитие.

Платье ей помогла подобрать жена Ивана Урусова. Шить уже было некогда, поэтому подогнали магией то, что нашли из новых неношеных. Стася ещё внутренне усмехнулась: — «Наследница империи, а своего гардероба пока не имеет, «побирается» по друзьям».

Платье было из тяжёлого материала, тёплое, неброское, закрытое по самую шею, вроде бы чёрное, но при этом отливало лёгким серебром, отчего создавалось впечатление сияния, длинный облегающий рукав подчёркивал изящность рук и в фигуры, юбка тяжёлыми складками обвивалась вокруг ног. Волосы Стася заплела в косу, которую обернула вокруг головы, как корону.

Еще пошутила: — «Пусть князья привыкают»

В здание вошла, гордо подняв голову, почти сразу очутившись среди большого количества мужчин, все были высокими, а многие крупными. Не было среди россимских князей мелких или худосочных, даже татарские князья Юсуповы, обычно сухие, и те отличались силой и статью.

И сразу же «получила» попытку перетянуть силу от Шаховского. К Стасе, рядом с которой стоял Иван Урусов, а за спиной Никита Урусов и Кирилл Демидов, подошёл молодой человек, похожий на канцелярского служащего и громким, будто бы специально, голосом сказал:

— Княжна может пройти в кабинет к Николаю Леонтьевичу, сначала на приватный разговор.

Все разговоры вокруг смолкли и все стоящие в холле обернулись и посмотрели на Стасю.

Внутри Стаси начал разгораться огонь, похожий на жидкий металл и Стася осознала, что так выглядит ярость Демидова. Усилием воли, погасила огненный поток, холодно улыбнулась и громко, так чтобы все услышали, может даже и те, что в кабинетах, произнесла:

— Княжна может и сможет пройти в кабинет, а вот наследнице Россимы негоже по кабинетам шастать.

Потом повернулась, обвела взглядом всех стоящих вокруг твёрдо сказала:

— Всех князей приглашаю в большой зал, говорить буду

И, обернувшись к Ивану Урусову, точно зная, что тот должен помочь, добавила:

— Иван Алексеевич, проводи меня

И, взяв князя под руку пошла вперёд, не оборачиваясь.

Сразу за ней так и шли Урусовы, за теми их родственники Юсуповы, потом Горчаковы, не раздумывая пошли вслед за княжной. Немного погодя подтянулись Голицыны и Черкасские. В холле остались Сапеги и Путятины. Как-то посередине застыли Вяземские и что показалось всем странным, Репнины. Троекуровых ещё не было.

Молодой человек, которого посылали за Стасей в нерешительности замер посередине, не зная, что дальше делать.

Глава рода Урусовых, немного задержавшийся в разговоре и сейчас спешивший за сыновьями и княжной, проходя мимо, усмехнулся и сказал:

— Иди, человек, позови князя Николая Леонтьевича, видишь, наследница всех князей собрать решила, значит и ему можно.

***

Накануне вечером. Белояр. Дом князя Троекурова.

Фёдор Троекуров, он же Дракон, почти час стоял на улице, прежде чем решился войти в дом. В этом доме он раньше не бывал, дом был небольшой, и раньше подолгу стоял пустым, ожидая, когда хозяева решат его навестить.

Фёдор знал, что отец и старший брат бывали здесь по долгу службы, а он уже тогда увлёкшийся идеями всеобщего равенства больше времени проводил со своими новыми товарищами.

Каким же дурацким теперь, с высоты понимая своего княжеского долга перед Отечеством, и тех знаний, которые у него появились, казалось теперь всё то, во что он верил и чем он занимался.

Все эти теории Барсука теперь казались чем-то противоестественным, даже ложным, не было ни слова истины в его словах, а только одно желание маленького человека отомстить тем, кто родился, имея в крови магию. Никого на самом деле Барсук не любил и ни в какое равенство он не верил, а только хотел уничтожить и выжечь «калёным железом» всех тех, кто, как ему казалось стоит над ним.

И он, Фёдор, тоже приложил свои руки к этому грязному делу. Он не снимал с себя ответственность, перекладывая всё на Барсука. Он же не баран, которого на верёвочке провели, а он и пошёл, просто ему, видимо, тоже какой-то значимости не хватило. Теперь он мог себе в этом признаться. Признаться в том, что всегда немного завидовал старшему брату, которого отец всегда ставил в пример. И который готовился принять на себя род, когда отец решит, что больше не может быть главой.

И вот он здесь стоит и не может решиться войти. Перед глазами была встреча в доме Урусовых, как взгляды всех, кто встречал, наполнились радостью. Он знал, что сейчас, если только мать и младшая сестрёнка обрадуются. Но мать не станет показывать радость, не желая идти против воли отца, а вот Соня может и встретить радостно.

Так с мыслями о матери и сестре и вошёл Фёдор в дом. Дом встретил Фёдора темнотой и тишиной.

«Что-то случилось, — сразу пришла в голову мысль»

Вдруг справа раздались шаркающие шаги. Из коридора, подслеповато щурясь и держа в руках лампадку с магкристаллом внутри, вышел пожилой бах. Подошёл близко к Фёдору, поднёс лампу поближе, чтобы рассмотреть лицо. После чего охнул:

— Княжич

— Да, Кузьма, я это, — улыбнулся Фёдор, тоже узнавая старого дворецкого, который несмотря на почтенный возраст отказывался покидать свою должность, чтобы продолжать служить семье Троекуровых. Фёдор его ещё помнил, когда был маленьким, правда тогда Кузьма был гораздо выше и силы в руках хватало маленького княжича подбрасывать вверх.

— А как же вы узнали-то? — задал странный вопрос Кузьма