Анастасия. Последняя княжна (СИ) - Хайд Адель

Фёдор похолодел, переспросил:

— Что узнал, Кузьма?

— Да как же это, княжич, батюшка-то ваш совсем плохой, да вовремя вы, ждал он вас, всё про вас спрашивает, когда в себя приходит, — проговорил Кузьма

— Как матушка? — встревоженно спросил Фёдор

— Слава богу, княгиня Анна Михайловна с братом вашим у вашего батюшки. Княжна Софья у себя закрылась, — привычно ответил старый дворецкий. Старость старостью, а дело своё Кузьма знал.

— Так веди к отцу, не будем ждать, — сказал Фёдор, теперь испугавшись, что не успеет.

Пальто сбросил на банкетку, стоявшую здесь же возле входа и пошёл за Кузьмой. Но вскоре понял, что Кузьма как бы ни торопился, быстрее идти не сможет и перепрыгивая через ступеньку побежал, а вслед ему донеслось:

— Зелёные покои, княжич

И уже себе под нос, старик, улыбаясь пробормотал: — «Всё такой же, оглашенный»

Фёдор подбежал к дубовым дверям, обрамлённым рамой, обитой зелёным бархатом, и осторожно открыл дверь. В комнате было светло, это был небольшая гостиная, расположенная перед спальней, за столом сидела не старая ещё и красивая женщина.

— Мама — выдохну Фёдор

Женщина подняла голову, усталое лицо её с тёмными тенями, залёгшими под глазами, озарилось радостью.

— Феденька, ты? Радость-то какая, — и будто бы ослабев внезапно, она, попытавшись встать, снова осела на стул.

Фёдор прошёл в комнату, опустился на пол, обнял мать и уткнулся кудрявой головой матери в колени.

— Фёдор, Фёдора позови, — вдруг раздался из спальни голос отца

Княгиня вздрогнула: — Снова в себя пришёл

Фёдор поднял голову, посмотрел на мать, та продолжила:

— Как в себя приходит, так тебя и зовёт

— А что с ним? — спросил Фёдор, где-то в глубине души зная, что скажет мать

Но вместо ответа, княгиня Анна Михайловна ещё раз провела рукой по непокорным кудрям и сказала:

— Иди, покажись отцу, он сейчас сможет говорить, у него и спросишь

Фёдор поднялся и увидел, выходящего из спальни отца брата.

Глава 47

Увидев брата, Роман Троекуров устало улыбнулся:

— Федька, ну наконец-то, мы тебя по всей Россиме разыскиваем.

Голос брата, как и весь его вид тоже был усталый. Фёдор было дёрнулся поговорить с братом, но тот отстранился и сказал:

— Сперва иди к отцу, неизвестно надолго ли он пришёл в себя.

Фёдор вошёл к отцу в спальню. Князь Иван Иванович Троекуров лежал на большой кровати, под спину ему были подложены подушки, отчего казалось, что он не лежит, а полусидит.

Поначалу Фёдор даже не узнал его. Из здорового, мощного, не старого ещё мужчины, отец превратился в болезненно худого старика. Некогда чёрные волосы, а теперь наполовину седые, неаккуратными прядями обрамляли влажное от пота лицо. Хриплое дыхание вырывалось из лёгких. Было видно, что болезнь взяла над главой рода Троекуровых вверх.

— Фёдор, ты ли это? — тяжело, с трудом проговорил Иван Иванович, попытался поднять руку, но она только шевельнулась и осталась лежать поверх одеяла, — подойди.

Фёдор подошёл ближе к кровати, отец чуть склонил голову: — Сядь, сын.

От слова «сын» в груди Фёдора шевельнулось какое-то тёплое, давно забытое чувство принадлежности семье.

Иван Иванович снова прикрыл глаза, будто бы собираясь с силами. Фёдор обратил внимание на то, какими худыми стали даже большие и сильные руки отца.

— Отец, что случилось? — спросил Фёдор

— Это откат случился, — тихо сказал старший Троекуров, снова приоткрыл глаза, взглянул на сына и пояснил, — нельзя было нам играть в такие игры Федя. Княжеская клятва империи и императору не просто так давалась, она на весь род ответственность налагает.

— Я виноват, — сквозь зубы вытолкнул из себя Фёдор

— Виноваты мы все, сынок. Не вини только себя, — сказал князь, — я с себя вины тоже не снимаю. Надо было заранее тебе разъяснить, а я всё надеялся на что-то. А как император погиб, так и началось. Недавно был момент, вроде стало полегче, потом всё снова вернулось. Это проклятие, его просто так, как простуду не вылечишь.

Отец тяжело вздохнул, на миг в глазах его сверкнула прежняя ледяная синева, убирая болезненную тусклость, и он произнёс:

— Просьба у меня к тебе будет, Фёдор. Тяжелая просьба.

Иван Иванович замолчал, словно бы собираясь с мыслями

— Я слушаю, отец, — сказал Фёдор

Князь продолжил:

— Если сейчас я передам род твоему брату, проклятие убьет его. Но я не могу оставить род без головы. Иначе не станет рода Троекуровых. И я, Федя, хочу тебя попросить, возьми на себя это бремя.

Князь снова вздохнул, из глаз его вкатилось две слезинки. Фёдор был потрясён, он никогда не видел, чтобы отец плакал.

— Знаю, тебе будет тяжело, и мне тяжело тебе такую ношу отдавать, но не могу я умереть, не передав род. Это ведь мы с тобой делов натворили, нам и исправлять.

Фёдор схватил отца за руку и воскликнул:

— Отец, конечно! Да я буду только рад! Я и мечтать об этом не мог, чтобы получить возможность все исправить!

Отец горько улыбнулся:

— Понимаешь ли ты Фёдор что и тебя проклятье убьет? Просто может чуть больше времени у тебя будет. А там кто знает, может и найдёшь способ всё исправить.

Князь снова прикрыл глаза, собираясь с силами и сказал:

— Наследница нашлась, поддержи, думаю я, что если клятву наследнице дать, то легче будет

И князь снова закрыл глаза.

— Отец, отец ты слышишь меня? — встревоженно позвал отца Фёдор, испугавшись, что тот снова впал в беспамятство.

— Слышу, Федя, — с закрытыми глазами проговорил князь, — дай немножко отдохну, сил наберусь для ритуала. Пока я в сознании, надо срочно ритуал провести. Иди, скажи брату пусть готовит ритуал. Мать позови, помочь мне надо.

Фёдор встал и подумал про Стасю, дракон на спине устало шевельнулся. И это дало Фёдору надежду, что не всё потеряно.

***

Татьяна Романова. Лестросса

Сегодня был первый рабочий день Татьяны в Доме моды Фредерика Уорта. Водитель Демидовых утром привёз её на улицу Рю-дю-Рон. Настроение у девушки было прекрасное. Легко выпорхнула из машины в дверцу, услужливо распахнутую водителем, словно и не было всех этих страшных и чёрных дней в Россиме и в Алапаевске. Входя в большие красивые двери Дома моды, Татьяна словно входила в новую жизнь.

Она была очень благодарна сестре, что та её нашла. Хотя, конечно, Анастасия показалась ей немного странной, не похожей на ту Анастасию которую Татьяна помнила, юную лёгкую и светлую девочку. Эта новая Анастасия была твёрдой, как скала, сильной и очень взрослой. Но Татьяна всё списала на то, что Анастасия много пережила.

Все они пережили, наверняка и Татьяна изменилась, после того как фактически пережила смерть. Она старательно отгоняла от себя воспоминание, как пришла в себя и, попытавшись открыть глаза, увидела, что засыпана землёй. Это потом она узнала, что крестьянин просто её присыпал слегка и прикрыл листьями, чтобы спасти. Она была очень благодарна этому человеку, который не побоялся хоть таким образом помочь несчастной девушке.

А теперь, когда к ней вернулась речь, она смогла поговорить с братом. С Алешей они сидели накануне вечером. И обнявшись, рассказывали друг другу, что пережили. Алеша ей рассказал про свои приключения. Татьяна изумилась, как мог он, такой маленький, столько всего пережить.

Они сошлись во мнении, что без Анастасии ничего бы не получилось. И сейчас главным было не подвести её. Сама Татьяна не чувствовала в себе сил, да и желания, возвращаться в Россиму и тащить эту огромную махину. Для сестры она могла сделать пока только одно, снять с неё заботы о себе и брате.

То, что Варвара Демидова помогла Татьяне устроиться на работу было большой удачей. Татьяна была рада, что ей удастся применить свои умения, про талант она не думала. Конечно, ей было приятно, когда сам Фредерик Уорт сказал, что она очень талантлива, но она до конца не могла поверить, что это действительно так.