Повелительница пустыни (СИ) - Рош Ярина

Конечно, это для меня не преграда, но зачем рисковать и раскрывать себя прежде времени.

Дождемся, когда он покинет дворец, занятый своими делами. Я ждала этой встречи долгое время, так что отсрочка не омрачит моего ожидания.

Я вернулась в Оришор после долгого отсутствия. Мои поиски Абдулы Рахима во всех караван-сараях не увенчались успехом: о нем никто давно не слышал и никто его давно не видел.

И лишь здесь, на месте, до меня дошло известие, что его нашли мертвым в собственном доме.

Кто-то решил его судьбу раньше меня.

В этом городе я решила задержаться. Наши вербовщики хорошо справлялись с поставленной задачей.

Караван за караваном вереницей тянулись вдаль, унося с собой людской скарб, провизию и строительные материалы.

Работа кипела, и я влилась в этот поток помощи, стремясь предотвратить любые нежданные беды.

В просторном караван-сарае негодование змеилось среди торговцев, недовольных внезапным нашествием обеспокоенных путников.

Вернувшись вечером домой, только приняла ванну и, завернувшись в халат, села за стол, чтобы утолить жажду.

Настойчивый, почти повелительный стук в дверь заставил открыть её.

В комнату решительно вошел наш спутник. Мигир Аль'эф собственной персоной, но теперь облаченный в одежды, говорящие о богатстве и власти.

Склонила голову, как дань уважения, но в сердце забилась тревога.

Что ему нужно в этот раз? И как он меня нашел?

— И как же тебя зовут на самом деле, шантар? — спросил он с улыбкой, в которой чувствовалась сталь. Он внимательно, как-то изучающе оглядел меня.

Удивление отразилось в моих глазах, сменяясь медленным осознанием простой истины: в голове, словно удар молнии, пронеслась подсказка Сурры: «Он видит сквозь иллюзию…. Его магия слаба, но он тебя раскусил…»

Неожиданно… И опасно.

— Алаиса, — выдохнула я, осознавая, что скрываться нет смысла.

Он сделал шаг навстречу, и мир вокруг вспыхнул, когда его губы накрыли мои в поцелуе, жарком и требовательном, словно клеймо, выжигающее на коже самую суть его души.

И меня накрыло воспоминание….

— Шарис, сердце мое! — голос, словно шелк, коснулся слуха, пробуждая дремлющие чувства, заставляя кровь петь в венах.

Лицо, озаренное обворожительной улыбкой, с поволокой страсти в карих глазах, склонилось надо мной, словно над драгоценностью.

Черные волны волос, рассыпавшись по широким плечам, обрамляли совершенство линий: благородный изгиб носа с едва заметной горбинкой, придающей лику неповторимый шарм, чувственные, манящие губы…

— Любимый, — выдохнула я, и слова, словно бабочки, сорвались с губ.

Сердце ликовало, готовое вырваться из груди. Я прижалась к его жаркому телу, и от нежных прикосновений по коже разлилась дрожь предвкушения.

Его сильные руки, словно надежный оплот, дарили ощущение защищенности и всепоглощающей любви.

Губы встретили легкое невесомое прикосновение, словно дыхание ветра, которое мгновенно переросло в настойчивый жаркий поцелуй, волна которого опалила все тело. Столь сладостное мучение вырвало из груди тихий стон…..

Воспоминания схлынули, оставив после себя лишь ледяную пустоту. Холодная волна отрезвления окатила меня с головы до ног.

Я уперлась ладонями в его грудь, словно в каменную стену, и разорвала поцелуй, оборвав эту внезапную дерзкую близость.

Пусть не питает иллюзий. Я не позволю так бесцеремонно вторгаться в мое личное пространство. Я его не знаю. Не знаю, какие ветры носят его мысли, какие решения он принял за меня.

Мое дыхание сбилось, щеки горели предательским румянцем, а в глазах, я уверена, плескалось неприкрытое замешательство.

Он, не отрываясь, смотрел на меня, и в этом взгляде я видела вызов, насмешку и какое-то странное любопытство.

Он будто ждал моей реакции, предвкушая, как я буду барахтаться в сети его чар. Но я не собиралась поддаваться.

— Не смей! — прозвучало резко, отрывисто, словно лед крошился под моими словами.

Голос дрогнул, выдавая волнение, но я постаралась скрыть его за маской неприступности.

Он, должно быть, привык к другому отношению — к покорности и восхищению. Но я не из тех, кто падает к ногам незнакомцев, какими бы привлекательными они ни казались.

В ответ он лишь усмехнулся, и эта ухмылка почему-то обожгла меня сильнее, чем его поцелуй. В ней читалась уверенность в собственной неотразимости, самоуверенность, которая меня раздражала.

Но раздражение схлынуло, обнажив чувство, знакомое до боли, чувство близости, граничащей с чем-то немыслимым.

Странное щемящее узнавание поселилось в душе. И тут, словно шепот из прошлого, голос Сурры прозвучал в голове: "Это твой…"

Нет, этого не может быть! Сердце бешено заколотилось, отчаянно отрицая внезапную правду.

14

Мигир Аль'эф оказался реинкарнацией моего мужа Фархата. Имя, словно осколок воспоминания, поцарапало душу. Что делать с этим знанием, обрушившейся на меня, я не представляла?

Я вспомнила каждый миг с Фархатом, каждую улыбку, каждое прикосновение. Наши жизни в прошлом были сплетены в тугой узел, который, казалось, невозможно разорвать.

Но смерть оказалась сильнее. Она вырвала его из моей жизни, оставив лишь зияющую пустоту и осколки разбитой мечты.

И вот, спустя годы, передо мной стоит Мигир. Лицо другое, глаза другие, но что-то неуловимо знакомое проскальзывает в его манерах, в его взгляде.

Как признаться Мигиру в том, что он прошлое, воплотившееся в настоящем?

Как объяснить ему, что я вижу в нем не просто мужчину, а призрак любви, который должен был остаться в прошлом?

Слова застревали в горле, словно комья песка. Боялась спугнуть это хрупкое видение, разрушить иллюзию возможного счастья.

Но жить во лжи будет невыносимо. Эта тайна, как змея, обовьется вокруг моей души и будет отравлять каждый вдох.

«Я должна решить, что делать дальше? Бежать от Мигира, от прошлого, которое вдруг настигло меня, словно буря? Или рискнуть открыть ему правду. И надеяться на то, что он поймет и примет меня такую, какой я есть, с моим грузом воспоминаний и нестерпимой тоской по Фархату, которые всколыхнули мою душу?»

— Мигир, уйди… Прошу тебя… — прошептала я, едва сдерживая слезы, вырываясь из его объятий, словно из плена.

Обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь, ведь каждая клеточка моего тела жаждала его прикосновений. Хотелось вновь ощутить его сильные руки, утонуть в глубине его глаз, выискивая там призрачные тени прошлого.

Он смотрел пронзительно, обжигая взглядом, и в этот момент мне казалось, что передо мной Фархат…

Его рука коснулась подбородка, и этот жест… Этот жест Фархата!

Как такое возможно? Что это — игра моего воображения? Неужели человек может так повторяться в другом теле? Или все же… может?

Мне нужно время. Время, чтобы распутать клубок своих чувств, разобраться в хитросплетениях воспоминаний, понять свое истинное отношение к Мигирю.

Я знала, что не люблю его, но какая-то невидимая сила, словно магнит, тянула меня к нему.

— Прошу… — повторила я тихо, почти беззвучно.

Он прищурил глаза, задумчиво провел рукой по подбородку и произнес:

— Я уйду сейчас. Не понимаю, что с тобой творится, но чувствую, что так будет лучше… для тебя. У меня лишь одна просьба: не исчезай, не прячься от меня, давай поговорим.

Я закрыла глаза, и слезы хлынули потоком, обжигая щеки. Это были слова моего Фархата. Именно так он говорил всегда, когда я уходила в себя, когда что-то недоговаривала, боясь причинить ему боль.

Когда я открыла глаза, Мигира уже не было, но я знала, что он вернется. Вернется за ответами, которые я должна найти в первую очередь в самой себе.

Обессиленное тело безвольно осело на пол. Прижавшись коленями к груди, я укрылась в коконе отчаяния.

Слезы постепенно иссякли, унося с собой остроту боли, словно смывая мутный осадок с души. Так, свернувшись калачиком на мягком ковре, я провалилась в беспамятство сна.