Повелительница пустыни (СИ) - Рош Ярина

Сон принес лишь зыбкое облегчение, не рассеяв тягостных дум. Словно лунатик, я бродила по дому, совершая бессмысленные действия, принимая пищу без вкуса. Мир вокруг казался лишь блеклой декорацией, лишенной живости и красок.

«Бежать, бежать… Скрыться, раствориться, лишь бы не видеть его более никогда…» — эта мысль, словно дикий зверь, металась в сознании, и именно она вырвала меня из ледяного оцепенения.

Неужели так трусливо сбежать, не обронив ни слова, не объяснив ничего Мигирю?

А самое главное, не разложив по полочкам этот хаос, бушующий в моей голове. Бежать, оставив за собой лишь недосказанность?

Я никогда не бежала от жизненных бурь, всегда встречала их лицом к лицу, а тут… раскисла, словно осенний лист под дождем, поддалась панике и утонула в пучине отчаяния.

— Я Алаиса! Богиня! Царица Шантарского царства! И я обязана смотреть правде в глаза, а не прятаться в тени, как жалкая трусиха! — прорычал я, наконец, обуреваемая гневом. — Хм. Богиня без силы. Кого ты пытаешься обмануть? Себя?

«Что ты изводишь себя, дитя мое? Необязательно выкладывать перед ним всю правду, словно грязное белье на базарной площади. Скажи ему, что он пробудил в тебе воспоминания о ком-то, кого ты безумно любила, но кого безжалостно отняла судьба. Объясни, что видишь его тень в нем, отголосок былой страсти, и потому не можешь ответить на его влечение. Мигир понял твое смятение, дал тебе время прийти в себя. Это поступок отразил благородство его души. Девочка моя, прислушайся к мудрости старой Ананты, позволь себе жить, позволь себе вновь познать любовь, ту, что дарит душе крылья, познать счастье, которое наполняет каждый день новыми яркими красками. Пока есть время, пока не вернулась твоя сила, просто живи! Этот мимолетный опыт земной жизни навряд ли когда-нибудь захочется повторить, поднявшись вновь в небесные чертоги. Немногие Боги решались на такое нисхождение, но, однажды вкусив, не стремились к повторению».

Приняв решение, я ощутил умиротворение, словно душа, миновав опасный обрыв, обрела ровную гладь.

Мигир внимал каждому моему слову с каким-то сосредоточенным вниманием, пока я рассказала ему о своих сомнениях, о своих страхах, о той буре, что разыгралась в моей душе.

Когда мой рассказ закончился, его взгляд был полным задумчивости и будто притягивал меня к себе.

Правда, какой бы горькой она ни была, была произнесена. И от того, как он отреагирует, зависела наша дальнейшая жизнь.

Не отрывая взгляда, я жадно ждала ответа. И вот, наконец, он заговорил:

— Когда впервые увидел тебя, во мне вспыхнуло нечто… мимолетное, словно отблеск зари. Тогда все было зыбко, как в тумане. Но позже, в тишине чайханы, пелена спала с глаз. Я понял, что где-то уже видел тебя…, встречал. Заговор во дворце отнял все мои силы, но даже в краткие минуты отдыха твои глаза преследовали меня во снах. И сейчас, слушая твой рассказ, я понимаю, возможно, это правда. Как это возможно? Не знаю. Да и нужно ли знать? Одно я знаю точно: я влюбился в тебя с первого взгляда. И теперь не отпущу. Просто позволь нам время… время, чтобы вновь привыкнуть друг к другу.

Натянутая струна, которая все это время держала меня в напряжении, лопнула. По правде говоря, я не верила, что он оставит меня.

И его просьба о времени опять приоткрыло грань великодушия его характера.

Моя счастливая улыбка стала ему лучшим ответом. В следующее мгновение он притянул меня к себе, заключая в нежные объятия, словно оберегая от всего мира.

В его присутствии я чувствовала себя спокойной и защищенной, словно нашла тихую гавань после долгого шторма.

Мигир не торопил события, позволял мне самой определять темп наших отношений, и это подкупало. Со мной он был мягок и внимателен к моим чувствам.

Глядя на его спящее лицо, я размышляла о том, как странно порой складывается жизнь. Кто бы мог подумать, что призрак прошлого, воплотившись в другом человеке, станет для меня настоящим?

Мигирь не стирал память о Фартахе, он просто помог мне увидеть свет в конце тоннеля, научил жить дальше, не оглядываясь назад.

Иногда я ловила себя на мысли, что ищу в нем черты Фартаха, но тут же одергивала себя. Мигир — это Мигир со своими достоинствами и недостатками, со своей уникальной душой. Он заслуживает, чтобы его любили таким, какой он есть, а не как отголосок прошлого.

Я провела пальцем по его подбородку, чувствуя мягкость его бородки. Он слегка поморщился во сне, но не проснулся.

— Спи, мой принц, — прошептала я, чувствуя, как тепло разливается в моей груди.

Я больше не боялась будущего, потому что знала, что рядом со мной есть человек, который всегда поддержит и поймет. Человек, который научил меня снова верить в любовь.

И пусть говорят, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку, но я знала, что наша река особенная.

Она несет нас к новым берегам, к новым горизонтам, где нас ждет счастье и покой. И я готова плыть по ней, держась за руку с Мигирем, моим принцем, моим спасением, моей новой любовью.

Тихо поднявшись, я спустилась приготовить завтрак. Его предложение нанять служанку отбросила сразу, посмеявшись «разве что глухонемую и слепую».

Слишком много тайн хранил этот дом, да и впредь собирался: то шантар у нас соизволит погостить, то богатый торговец.

Я даже рада высоким стенам, что надежно укрывают моё убежище от любопытных глаз. А Мигирь тоже искусно скрывается, прикидываясь богатым бером.

Он не раз предлагал переехать во дворец, но перспектива раствориться в его гареме меня не прельщает. Слишком опасно и… неуютно.

— Уже встала? Как вкусно пахнет! — Появление принца вырвало меня из плена раздумий.

— Садись, мой принц, — промурлыкала я в ответ, подавшись навстречу его губам.

— Во дворце тебе не пришлось бы вставать так рано и готовить, — вновь затянул он свою агитационную песню.

— Там я не смогу кормить тебя таким завтраком, приготовленным моими руками, между прочим. Мне же не позволят даже приблизиться к кухне, — я отпила чай и откусила лепешку с сыром. — И притом я очень ревнивая женщина. Не хочу разборок с твоим гаремом.

Он внимательно посмотрел на меня и усмехнулся.

— Ты для меня единственная женщина на свете. Я подумываю выдать всех девушек замуж, чтобы в гареме осталась только ты. А если родишь мне наследника, то станешь моей женой. Как тебе такой вариант?

— Ты готов отказаться от гарема?

— Готов. Я хочу провести свою жизнь только с тобой. С моей Шарис.

Он смотрел на меня не отрываясь, словно пытаясь уловить едва заметную тень сомнения, но ошибся.

Произнесенное имя «Шарис» не всколыхнулось прошлым в моих глазах, а зажгло в них любовь.

Я подошла к нему, обхватила его лицо ладонями и заглянула в глаза так же пристально, как только что он. Мне необходимо было убедиться в искренности его слов.

В них плескалась любовь, смешанная с решимостью, словно он давал мне клятву.

Я давно заметила, что наши взгляды говорят гораздо больше, чем слова. И я прильнула к его губам.

Он заключил меня в объятия, и я утонула в коконе его рук, с каждым мгновением чувствуя, как они сжимаются все крепче, словно боясь выпустить.

Затем, подхватив меня на руки, как невесомое перышко, он понес в спальню, где, осыпая нежными поцелуями, бережно опустил на ложе.

Шелковистые простыни коснулись моей кожи, словно ласковое дуновение ветра. Его глаза горели мягким огнем, отражая мое собственное волнение и нежность.

Он смотрел на меня так, будто я была самым драгоценным сокровищем в мире, и от этого взгляда мое сердце начинало биться быстрее.

Его губы нежно коснулись моих, словно пробуя на вкус запретный плод. Затем поцелуй стал глубже и страстнее, захватывая меня целиком и унося в вихрь чувств и ощущений. Его руки блуждали по моему телу, вызывая дрожь и волну желания.

Каждое прикосновение было наполнено любовью и нежностью, каждое слово, услышанное мною, — обещанием вечности.