Потерянная душа (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

Повязка наложена, нужно вызывать неотложку. Она мечтает, чтобы его забрали в психиатрическую клинику. Возможно, врачи смогут починить винтики, сломавшиеся в его голове?

Ее душат рыдания и покидают силы. Вода в ванной спущена, по стенкам стекают бурые дорожки, но он по-прежнему сидит внутри. Привалившись спиной к стене, она съезжает на пол. Адреналин схлынул, и ее трясет, как от холода.

Своим глупым необдуманным поступком он хотел привлечь ее внимание, показать, сколь сильно страдает. Видимо, надеялся, что она вернется. Он всегда строил отношения на страхе, но не учел, что причинив себе вред, он отпугнул ее и потерял навсегда, теперь уже безвозвратно.

— Ненавижу тебя! — шепчет она. — Почему ты не оставишь меня в покое?

— Потому что я люблю тебя, — хрипит он.

Она испачкалась в крови: одежда, руки, пальцы…

Из пугающего сна Настю вырвала острая боль в руке. Туман перед глазами рассеялся, зрение прояснилось. Она стояла в собственной ванной комнате. В раковину из крана била струя горячей воды, и от нее уходил влажный пар.

Плохо соображая спросонья, девушка с недоумением уставилась на довольно длинный порез на левой руке. В другой руке Настасья зажимала кухонный нож с окровавленным лезвием. Взвизгнув, певица отшвырнула его в раковину.

Мысль о том, что мятежная душа Киры Красновой, вопреки заверениям колдуна, все-таки рискнула пойти на убийство, настолько шокировала певицу, что только спустя несколько секунд Настя осознала, что фактически она порезала себя сама. Потусторонняя противница просчиталась только в том, что жертва очнется от резкой боли и успеет спастись прежде, чем жизнь вытечет из ее тела в раковину вместе с горячей водой.

Рана выглядела неглубокой, больше пугало количество крови, капающей на пол крупными кляксами.

— Проклятье, — процедила уцелевшая самоубийца сквозь зубы и сжала руку. Стараясь не впадать в панику, девушка огляделась в поисках чего-то, что сошло бы вместо жгута. В ванной висели полотенца и банный халат с тонким поясом.

Взгляд мимоходом скользнул по зеркалу. В нем отражалось перекошенное от испуга лицо Катерины, вцепившейся пальцами с побелевшими костяшками в дверной косяк. Судя по смертельной бледности, женщина едва держалась на ногах.

— Быстро помоги мне! — приказала Настя, кивнув в сторону халата. — Вытащи пояс.

— Хорошо… — пролепетала Катя, но не сдвинулась с места.

— Шевелись!

У сестры словно бы что-то щелкнуло в голове. Она сорвалась с места, бросилась к вешалкам и трясущими непослушными руками принялась вытягивать пояс. Неумело женщина затянула руку младшей сестре, чтобы остановить кровь.

— Что я еще должна сделать? — пробормотала она, прикладывая ко лбу ладонь, отчего на лице остался кровавый след. Казалось, что Катя находилась в предобморочном состоянии.

— Понюхать нашатырь?

— Ты еще смеешь шутить?! Что творится в твоей голове?! — взвизгнула она и забормотала, словно у нее помутился рассудок: — О, Господи! Мы должны вызвать скорую, здесь столько крови!

— Не надо врача! — Настя тут же отвергла недальновидное предложение. — Я не сильно порезалась — просто царапина, скорее всего без швов обойдется. Можешь помочь мне перебинтовать руку?

— Из тебя кровь ручьем течет, а ты просишь, чтобы я тебе руку перебинтовала? — срываясь, заорала женщина.

— Если мы вызовем скорую, то это будет конец! — выдержка уступила Настасье. — Разве ты не понимаешь, что уже завтра все газеты будут орать, что я чокнутая, решившая покончить с собой?!

— Да, ты такая и есть!!

С горящими от страха и ярости глазами, сестры смотрели друг на друга. Вряд ли они осознавали, что в этот момент были пугающе похожи, словно бы близнецы.

— Все не так, как выглядит, — тихо произнесла Настя.

— Когда люди режут себе вены — это называется суицид. Разве ты не сама себя порезала?!

Певица промолчала. Могла ли она рассказать своей сестре о том, какая чертовщина происходила в ее жизни?

Не дождавшись ответа, Катя горько усмехнулась. Она перевела дыхание, вероятно, пытаясь сдержать слезы, а потом произнесла уже выдержанным тоном:

— Давай промоем рану, и я попробую сделать повязку. Надеюсь, что кровь не будет так хлестать.

Она выключила кипяток, и намочила полотенце ледяной водой. Протянув руку, Настя позволила сестре промокнуть рану. Движение вынужденной медсестры оказались неуклюжими и неумелыми. Любое касание грубой ткани отзывалось в порезанной руке невыносимым жжением. Настя прикусила губу, чтобы не стонать от боли.

— Можешь поаккуратнее? — не выдержав, промычала девушка.

— Считай, что это расплата за глупость, — хмуро отозвалась сестра, окончательно перестав деликатничать. — Слава богу, ты одумалась, прежде чем превратила собственную руку в кровавое месиво!

— Как ты здесь очутилась? — следя за тем, как Катерина сует под кран чистую маховую салфетку, спросила израненная хозяйка дома.

— После того, как ты мне позвонила…

— Когда я тебе звонила? — опешила Настя.

— Минут сорок назад, — озадачилась сестра. — Разве ты не помнишь?

Девушка покачала головой и спросила:

— Я хотела, чтобы ты приехала?

Получалось, что захватчица все-таки решила подстраховаться и вызывала помощь.

— Нет, ты несла какую-то чушь, что пытаешься вернуться, но никак не можешь, и что сегодня сделаешь последнюю попытку. В общем, я на всякий случай решила проверить тебя, а тут такое…

Она вдруг всхлипнула, но точно бы испугалась собственных слез и, прижав ко рту ладонь, проглотила рыдания. Постояв некоторое время в молчании, она закрыла кран и объявила:

— Я принесу аптечку.

Оставшись в одиночестве, Настя вдруг почувствовала, как ее отпускает нервное возбуждение. Воспоминание и реальность сплелись в один ужасный сон, который никак не хотел заканчиваться. Перед глазами по-прежнему стояла картина ванной, наполненной кровавой водой, темной, почти черной. Ощущая дурноту, певица опустилась за закрытую крышку унитаза. Девушку затрясло

Катя вернулась, держа в руках коробку с домашней аптечкой

— Надо обработать перекисью водорода.

Короткая пауза позволила старшей сестре вернуть самообладание. Она снова выглядела деловитой и сдержанной. С непроницаемым выражением лица помощница вытащила коричневый бутылек и, вытянув зубами пробку, намочила ватный шарик.

Настя едва не взывала, когда кожу обожгло перекисью. От боли потемнело в глазах. Обработав рану и заклеив ее полосками пластыря, помощница принялась накладывать повязку. Следя за дрожащими перепачканными кровью руками сестры, Настя тихо просила:

— В прошлый раз мне помогла ты? Когда тот человек порезал себя вены, ты помогала его откачивать?

— Ты про что сейчас говоришь? — опешила Катерина.

— Мужчина, в которого я была влюблена, пытался покончить с собой. Там вся ванная была в крови, и музыка играла…

— Настя, — присев на корточки рядом с певицей, сестра заглянула той в глаза, — такого никогда не было.

— Не притворяйся удивленной и не ври мне, — прошептала певица. — Я его вспоминала. Он громил мою квартиру и грозил самоубийством.

— Даниил?! — в голосе Катерины прозвучало изумление. — Этот мальчик никогда бы не причинил себе вред! Он слишком влюблен в себя, чтобы хвататься за бритву!

— Ты больше не отрицаешь его существование? Очевидно, что у него есть не только имя, но лицо? — недобро усмехнулась Настасья. — Меня пугают мои воспоминания! Почему ты скрываешь правду? Ты понимаешь, что он ужасный человек? Он пытался меня отравить, но даже не могу обратиться в полицию, потому что не помню этого человека.

Катя выглядела потрясенной. Некоторое время она пыталась переварить претензии сестры.

— Господи, детка, прости меня… — Женщина взяла лицо певицы в ледяные ладони, в глазах Катерины светилась жалость. — Я и не подозревала, что тебе так плохо. Мы обязательно найдем хорошего доктора. Мы еще раньше должны были обратиться к психиатру…

— Что?! — Певица в возмущении оттолкнула руки женщины. — Я говорю на иностранном языке? Почему ты меня не понимаешь? Я вспомнила! Почему ты прикрываешь убийцу?