В ее воспаленном сознании даже мелькнула темная мысль…
Мысль о том, чтобы ударить его, бесчувственного, ножом в грудь, и представить все так, будто это Виола убила мужа, а потом скрылась, боясь наказания.
Но она отбросила это, главным образом потому, что отчаянно трусила перед Грэмом.
Даже лежащий без сознания, дракон внушал трепет.
Кроме того, лезвие бы все равно не причинило ему никакого вреда.
Ведь, чтобы убить Грэма Фрейзера, нужно было убить и его дракона.
А вот это уже была задача не из легких.
Ноэмия робко попыталась поддержать госпожу:
— Не переживайте так сильно, мадам. Ведь адмирал от вас без ума и простит любую…
Не выдержав скопившегося напряжения, Амара размахнулась и наотмашь ударила служанку по голове.
— Заткнись, тупорылая, и засунь свои глупые утешения себе куда подальше! Грэм не простит, что это я повела тейбл-ток к дракону, а потом обманула его и указала на Виолу. Не говоря уже о скорпене, которая вызывает неконтролируемую ярость! Он прогонит меня, а эту переделку возвысит! Я этого просто не перенесу, понимаешь?
Ноэмия заплакала от обиды, и это принесло Амаре странное облегчение. Она ударила служанку еще и еще, и стало совсем хорошо.
После того, как сорвала злость, мадам Шатопер даже смогла соображать и кинулась в библиотеку, где принялась рыться в книгах. Она кидала томики прямо на пол и раздражалась еще больше, пока не выхватила нужный фолиант «Яды», чтобы перечитать статью о яде рыбки скорпены.
О, оказывается, она не обратила внимания, что на драконов яд может действовать особым образом, а в некоторых случаях привести к полному безумию и дракона и его сиблинга.
Зато, главная особенность, на которую и повелась Амара, была прописана черным по белому: после того, как яд перестает действовать, тот, кто был под его влиянием, напрочь забывает о том, что творил под действием скорпены.
И Амару это очень устраивало.
Она еле дождалась рассвета, со страхом ожидая, что будет, когда Грэм очнется.
Но он не очнулся.
У Грэма был сильный жар — так организм дракона отреагировал на яд.
Не пришел в себя он и на следующий день. И на следующий.
Грэм почти месяц провалялся в горячке, и Амара лично ухаживала за ним, вызывая молчаливое уважение слуг.
Так же она пригласила целителя, но для вида. На самом деле Амара заплатила ему, чтоб не осматривал Грэма. Иначе бы сразу понял, что тот находится под действием яда.
Все это время Амара провела, как на иголках. Все гадала, что будет, когда адмирал придет в себя?
Что, если он все вспомнит?!
Тогда Амара пропала!
Но нет, яд подействовал именно так, как и было написано в книге.
Грэм не вспомнил ничего из того, что произошло в ту грозовую ночь, и безоговорочно поверил Амаре.
Поверил, что Виола отравила его и разбила музыкальную шкатулку его матери.
Что ж, теперь не нужно подсылать убийц к переделке.
Грэм сделает это сам.
Амара взболтнула чашку с травяным настоем, который дала Грэму под видом лекарства, и на дне вспенился красноватый осадок.
Малая доза яда скорпены не повредит дракону, а только уверит его в решении найти и жестоко покарать свою гадину-женушку.
Виола, где бы она сейчас не была, наверное, думает, что, раз прошел месяц, она теперь она в безопасности.
Что ж, милая падчерица глубоко, очень глубоко заблуждается…
Переполненный ненавистью, Грэм Фрейзер найдет сбежавшую женушку и уничтожит за то, чего она не совершала.
А потом все пойдет по плану.
Его отправят в тюрьму, и Амара станет для него лучом света в темном царстве.
«О, Грэм, мы будем вместе… Вместе навсегда», — подумала мадам Шатопер и мечтательно провела рукой по своей груди.
Мы будем вместе, и никакая истинная не разлучит нас.
ГЛАВА 57
Я стояла перед семейным храмом морского бога Ньерда и его богини Нидеи, любуясь этим величественным сооружением из бирюзового мрамора с золотистыми вкраплениями.
Стены храма были украшены роскошными керамическими фресками со сценами из божественной жизни, а великолепные окна из зеленоватого волнистого стекла пропускали внутрь храма солнечный свет, рассеивая его таким образом, что, входя в храм, ты точно попадал на дно морское…
Да и пол, будто бы, состоял из водной глади. Мне было страшно сделать первые шаги — казалось, уйду под воду. Но служители храма и пришедшие сюда посетители спокойно передвигались по этому полу.
Я сделала несколько робких шагов «по воде», а потом совсем осмелела и пошла вперед.
Главной достопримечательностью храма Ньерда и Нидеи было огромное семейное коралловое дерево, что росло по его центру.
На его раскидистых ветвях были повязаны сотни, тысячи, нет, миллионы ленточек белого цвета! Это выглядело так странно, но так красиво.
То были не простые ленты — каждая была свидетельством заключенного брачного союза. По местному ритуалу брачующиеся вместе повязывали белую ленту на семейное древо, после чего брак считался заключенным.
Красивый ритуал.
Повязывали ленту на коралл и Грэм с Виолой.
Замерев перед деревом, я на мгновение прикрыла глаза и сразу же почувствовала, где она была повязана.
Я обошла дерево по кругу и прикоснулась к одной из ветвей, и маленькая шелковая ленточка сразу же затрепетала, как будто желая скользнуть ко мне в руку.
Такая тонкая и хрупкая, почти прозрачная…
«Грэм и Виола Фрейзер» блеснули золотистые слова на белоснежном шелке, потом сменились брачными рунами, а потом исчезли.
Меня охватило дикое желание тут же развязать, сорвать, разрубить ленточку — тогда наш брак с Грэмом будет аннулирован!
Так просто…
Но я знала — нельзя, разрезать ленту и тем самым расторгнуть брак имел право только верховный жрец семейного храма.
И вдруг позади меня раздался возмущенный возглас.
— Что ты делаешь? Немедленно отойди от древа!
Это был лысый мужчина в бирюзовой хламиде с золотистыми вставками, прямо под цвет стен храма. За ним молчаливой тенью следовала прислужница — невысокая загорелая девушка с короткими курчавыми волосами, которые топорщились в разные стороны.
Не в пример яркой одежи жреца, на ней было скромное мешковатое одеяние темно-синего, почти черного цвета. Она следовала за жрецом, низко склонив голову, и уткнувшись взглядом в пол.
— Ты что, хотела сама развязать священную ленту? Думала сама расторгнуть брак? Как посмела? — принялся ругаться жрец, даже не взглянув на имена, которые были там написаны. — Неужели не знаешь, что сделать это может только верховный жрец Оркус?
— Я и не думала ничего развязывать, просто смотрела. Но вы правы — я действительно хочу развестись со своим мужем. Вот мое прошение.
— Для этого он сам должен прийти в храм.
М-да уж, а вот с этим сложно.
Грэм никогда в жизни не согласится на развод на моих условиях — ведь тогда он не сможет иметь детей.
И это не говоря о том, что он сейчас, наверное, страшно на меня зол и, очевидно, хочет пришибить.
— Мой супруг не желает развода.
Про то, что на моих условиях, я добавлять не стала.
— В таком случае я твое прошение не приму. Пойди и возжелай его, угоди ему, потому как он совершенно прав. Богу Ньерду не угодны расторжения браков между его подданными, а угодны крепкие семьи с множеством радостных, счастливых, пухлых ребятишек, — поджал губы лысый и напыщенно пошел прочь.
От злости я чуть было коралловое дерево не пнула!
Я так хотела подать прошение о разводе именно сегодня, перед посещением «Очарования обольстительного облика», а тут такая незадача.
Появилось противное ощущение, что я увязла в этом ненавистном браке.
Нет, конечно, я приду сюда завтра и постараюсь найти более добродушного жреца, который примет мое прошение, но…
Но, во-первых, все это время моя бедная верная Присси томится под гнетом Амары. У меня за девушку уже вся душа изболелась.
